— Откуда у него такой нож? — спросила Анна. Ухмылка Эдварда сделалась похожа на лезвие: дотронешься — откромсает пальцы.
— Арниэли лезут не только в человеческие отношения, но и в криминал. Этот нож когда-то сделал я… для одного своего знакомого, который живет вне закона. Поэтому он и сумел пробить мою защиту.
Анна подумала, что это похоже на устранение того, кто сделал свое дело. Впрочем, нет: Дерек ведь еще не нашел Джона. Если его и убьют, то только после того, как Джон окажется у принца.
— Как зовут того арниэля? — спросила Анна. Поговорить бы с ним — вот только с каждой минутой в ней крепла уверенность в том, что ее к арниэлям даже не подпустят.
— Морис В-восемь. Знаете такого?
Анна кивнула. Знала. Незачем отрицать.
— Да, его собрали по заказу доктора Андреа Сфорца. Но в нем блок, который не позволил бы ему совершить преступление, — едва слышно ответила она, потом обхватила себя руками за живот и пригнула голову к коленям, словно ее скрутил приступ невыносимой боли.
Все было напрасно. Все было неправильно. Доктор Сфорца заказал ассистента, а не преступника. Ни один арниэль не должен был стать убийцей — но Кайл разбил голову своему создателю, Анжелина организовала резню в театре, а Морис бросил нож в Дерека.
Арниэли стремились стать такими же, как люди. Но разве человечность в том, чтобы метнуть нож в того, кого ты ненавидишь?
Эвгар вздохнул. Погладил Анну по спине.
— Ну будет, будет, — успокаивающим мягким тоном произнес он, и Анна даже удивилась: тот, кто покупает отвратительные гравюры душевнобольного, не может говорить с таким искренним сочувствием, так, словно Анна ему небезразлична. — Я понимаю, что сейчас у вас на душе. Вы с отцом создавали ангелов, а они взяли в руки мечи и начали рубить ими головы грешникам. Анна, послушайте меня. Вы слышите?
Анна всхлипнула.
— Помогайте Дереку, — продолжал принц. — Найдите Джона А-один. Это единственное, что вы сейчас можете делать для него, для себя и для арниэлей. И я даю вам честное слово: я сделаю все, от меня зависящее, чтобы ни один арниэль не пострадал. Все они будут целы и здоровы.
Анне захотелось рассмеяться. Она выпрямилась, глубоко вздохнула — да, ни один арниэль не пострадает. Они слишком дорого стоят, чтобы их разрушать. Но вот переделать, изменить этические блоки и сотворить наемных убийц и послушных солдат — это будет. Анна не сомневалась. Эвгар вдруг дернул носом и, резко поднявшись, двинулся в сторону операционной. Мужчина в белом халате, который приключился по пути, шарахнулся в сторону и чуть было не постучал по виску, отгоняя нечистого.
Почти вбежав в операционную, Анна с облегчением увидела, что Дерек жив и приходит в себя. Эвгар приблизился к столу и плавным, каким-то очень осторожным движением, погладил Дерека по щеке. Прикосновение выглядело до омерзительного любовным — Анна даже вздрогнула, а Дерек резко перехватил Эвгара за запястье и прошипел:
— Руку вырву.
— Отлично, он вернулся! — рассмеялся принц: сейчас он выглядел словно ребенок, который открыл коробку с новогодним подарком. — Добро пожаловать обратно, дорогой мой! Мы заждались!
* * *
Поезд на перроне был похож на огромного темного змея, который задремал и не замечает, как в его нутро забираются человечки. Возле змеиной морды, украшенной королевским гербом, кружили снежинки, и Дерек надеялся, что дорога расчищена, и они прибудут в Шонго без задержек.
Эвгара не было рядом, но Дерек до сих пор ощущал его прикосновение к своему лицу — принц не просто дотронулся до кожи, он запустил пальцы куда-то глубже, к душе, к тому, что Дерек никому не хотел открывать. Это было похоже на ограбление со взломом, он хотел перестать думать о том, что случилось, и не мог.
Анна дотронулась до его руки. Все это время она стояла рядом, тихая и испуганная.
— Рана болит?
— Нет, — Дерек мотнул головой, нахмурился. Нет, прочь все это, ему надо думать о работе и том, что Джон А-один может оказаться совсем в другом месте. Полиция, разумеется, искала его, но предсказуемо не обнаружила никого, кто был хоть сколько-то похожим на сбежавшего арниэля. Костюмер театра до сих пор был в шоке после всего, что случилось в зрительном зале, и не мог сказать, все ли костюмы и грим на месте. Значит, действовать приходилось практически наугад — и Дерек надеялся, что Джон все-таки испытывает привязанность и любовь к Анне, и Анна станет той наживкой, на которую он его поймает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И чем дальше они будут от принца Эвгара, тем лучше.
Проводник вагона первого класса с поклоном проверил билеты, Анна поднялась в вагон и Дерек, подняв ногу на ступеньку, бросил взгляд на тех, кто пришел провожать пассажиров. Он не знал, кого хочет увидеть. Шрам на груди начал ныть — когда раны, даже неглубокие, спаивают магией, они ноют именно так, словно напоминают о том, что случилось.
Арниэли становятся убийцами. Мстителями. Они готовы применить оружие там, где считают это правильным — этот отход от внедренной в них этики внушал какой-то запредельный ужас. Это словно искажало саму природу мира. Дерек привык сражаться с ведьмами, он точно знал, что хорошо, а что плохо, но арниэли были совершенно новым, пугающим элементом в картине жизни — он мог взаимодействовать с ним, сражаться и побеждать, но пока еще не находил в себе сил, чтобы к нему привыкнуть.
Возможно, для этого надо было видеть в арниэлях людей, как это делала Анна. Но Дерек не мог. Все в нем восставало против этого.
— Прошу, господин Тобби. Третье купе, приятного путешествия. Север прекрасен в это время года.
Проводник протянул ему билет с оторванным краем, и Дерек заметил зеленоватый завиток на его запястье, там, где сдвинулась белоснежная форменная перчатка.
— Вы арниэль? — поинтересовался он. Проводник с достоинством кивнул.
— Разработан по специальному заказу Королевской железной дороги.
— Прячете свой рисунок? Почему?
— Буквально час назад пришло особое распоряжение от министерства железных дорог.
Значит, теперь арниэли будут носить перчатки, как это делает Анна. Она прячет шрамы от срезанных шестых пальцев, а арниэли скроют свои узоры, и никто не отличит их от людей. Если по городу распространится информация о том, что куколки и игрушки богачей способны на убийство, то начнется паника. Слухи наверняка уже поползли — слишком много народу видело, как арниэль бросил в Дерека нож.
Воздух словно был наполнен тем напряжением, которое искрится в нем перед грозой.
Дерек прошел в купе — Анна уже успела снять пальто и убрать сумку в небольшой шкафчик. Купе в вагоне первого класса больше напоминало номер в хорошей гостинице: два мягких дивана с золотым гербом королевской железной дороги, бархатные шторы, аккуратный стол, на котором уже выставлены чайник, чашки и закуски, изящные лампы, картины на стене, пушистый ковер, в котором утопают ноги — Дерек вдруг понял, что никогда не путешествовал в таком комфорте.
— Его высочество не экономит на мелочах, вроде билетов, — хмуро заметила Анна. Опустившись на диван, она вздохнула и призналась: — Господи, Дерек, ты не представляешь, как я за тебя испугалась…
Еще одно “никогда” — никто не боялся за него, никто не переживал о том, жив он или нет. Дерек снял пальто, машинально дотронулся до груди там, куда вошел нож, и снова напомнил себе: не влюбляться. Он просто лекарство для Анны — когда она увидит Джона, то забудет обо всем. И она испугалась не потому, что влюблена, а потому, что боится остаться одна.
— Все уже в порядке, — мягко ответил Дерек. Сел, налил чаю себе и Анне, мельком посмотрел на заголовок свежей газеты, выложенной на стол. Сегодня вся пресса королевства писала о Ческе Кариди, и Дерек имел все основания полагать, что теперь за ведьм возьмутся еще сильнее. Возможно, случится как раз то, что рассказывают, сплетничая об инквизиции: в допросные потянут всех женщин, у которых есть мало-мальски сильный дар. Пожар проще предупредить, чем погасить.
