— Убийстве?! — длинные реснички испуганно захлопали.
— Да, — Нилов был непробиваем и не щадил никакие чувства. — Вашего так называемого знакомого убили. Маленькой такой пулькой. Прямо в лоб и с очень близкого расстояния.
— Какой ужас! — в расширившихся глазах женщины явно мелькнуло намерение грохнуться в обморок, но, глянув на ставшее уже просто стальным лицо следователя и насмешливые глаза Ларисы, она передумала и ограничилась лишь восклицанием: — Боже мой!
— Мне очень жаль, — сухо сказал Валерий. — Но тем не менее я вынужден повторить свой вопрос. Так кем вам приходился убитый?
От этого слова женщина опять вздрогнула, а ее беленькие ручки с длинными накрашенными ногтями опять потянулись к краю скатерти.
— Но я могу рассчитывать, что это останется только между нами? — недовольно покосилась она на Ларису, видимо по собственному опыту понимая роль женщины в распространении сплетен.
— Только если это не будет противоречить интересам следствия, — уклончиво ответил Нилов.
— Ну, хорошо. — Ирина огляделась по сторонам и наконец решилась. — Мы были любовниками, — понизив голос до шепота, сказала она.
— Где познакомились?
— Да нигде, прямо на улице. Я шла в магазин, а он подошел. Потом мы вместе в кафе пошли.
— Понятно. А общие знакомые у вас были?
— Да нет, что вы! Мы же встречались тайком.
— А про своих врагов или какие-то неприятности… с документами, например, Стас никогда не говорил?
— Нет, — покачала Ирина головой.
Было понятно, что, кроме постели, молодых людей ничего не связывало. Однако Нилову все же чудился какой-то подвох. Или, может, он хотел реабилитироваться в собственных глазах.
— Простите, что лезу в вашу жизнь, — продолжил он рыться в грязном белье. — Но вот этот гражданин, который нам открыл дверь, он знал о вашей связи со Стасом Ламером?
— Алик? — Иринины глаза опять испуганно расширились. — Нет, что вы. Я всегда встречалась со Стасом, только если его не было в городе.
— Но, может, он все-таки выследил вас? — настаивал Нилов.
— Это совершенно исключено, — покачала женщина головой. — Он бы не смог сдержаться и обязательно устроил мне скандал. Алик такой темпераментный…
Тут снова хлопнула входная дверь. Догадавшись, что возвращается любитель поскандалить, Нилов поднялся со стула. Лариса без возражений последовала за ним.
Всю обратную дорогу она молчала, на заискивающие попытки Нилова заговорить не реагировала. Да, посещение Ирины оказалось пустым номером. Она тут совершенно ни при чем. Но, с другой стороны, определенный позитив в этом все же был — по крайней мере, эту девицу можно сбросить со счетов и не тратить больше попусту время. А время в сложившейся ситуации было ох как дорого.
«Разбор полетов» состоялся уже в кухне Нилова. Лариса Котова, чувствуя себя прислужницей тирана-падишаха, гремя кастрюлями и вообще всем, что подворачивалось под руку, готовила суп. Валерий сидел за столом и жаловался на неудавшуюся жизнь.
— Нет, это точно висяк, — уже в десятый раз повторил он.
В ответ грохот посуды стал еще громче.
— Нет, ты слышишь, что я говорю? — проговорил следователь. — Бегаешь дни и ночи, выходные на это тратишь. А в результате — висяк.
В ответ противно скрипнула дверка шкафа.
— Ну, Ларис, — не выдержал Нилов. — Ну хватит дуться, в самом деле. На обиженных воду возят.
Лариса на полную мощность включила кран и с остервенением начала тереть тарелки губкой. Покончив с посудой, она принялась чистить картошку.
— Ну чего ты, в самом деле… У тебя же нет никаких поводов для ревности! Взревновала из-за какой-то ерунды.
— А я и не ревную, — оскорбленная глупым обвинением, наконец подала голос Котова. — Я тебе не жена, чтобы ревновать.
— Тогда в чем же я виноват? — задиристо спросил следователь.
— Ни в чем, — был категоричный ответ.
Нилов вздохнул и погрузился в молчание, но надолго его не хватило.
— Висяк, точно висяк, — снова начал ныть он.
— Перестань, — не выдержав, бросила Лариса. — У меня есть кое-какие идеи.
— Да? А какие? — встрепенулся Нилов.
— Подожди, я не могу одновременно готовить и раскрывать убийство, — все еще обиженно сказала она.
— Кажется, я понял! — вдруг подпрыгнул Нилов. — Чудовище с зелеными глазами! Все-таки без него тут не обошлось.
Лариса непонимающе посмотрела на него.
— Шекспира, девушка, надо читать, — назидательно пояснил Нилов. — Это же элементарная бытовая ревность! Я уверен, Стаса убил или этот Алик, или еще кто-нибудь из поклонников нашей красавицы.
— Твоей красавицы! — съязвила Лариса, прекращая терзать картошку и присаживаясь рядом с ножом в руке. — Но все равно, твое чудовище — это чушь. При чем тут Вита? Странная месть — убить девушку парня, с которым изменила твоя любовница.
— Так я же не говорю, что он убил Виту. Он убил только Стаса.
— А Вита — это моих рук дело, что ли?
— Да нет же: Виту убил Игорь тоже из-за ревности, но уже к Стасу, — нерешительно сказал Нилов.
— Прямо бразильский сериал! — насмешливо констатировала Котова, возвращаясь к процессу чистки картошки.
— Ну что же ты ушла? — в спину ей бросил следователь. — Что же не раскроешь свою гениальную идею?
— Гениальные идеи, как я поняла, здесь может генерировать только один человек, — через плечо процедила Котова. — Но если хочешь, я выскажу тебе свои скромные соображения.
— Давай, давай, — нетерпеливо попросил Нилов.
Лариса вернулась к столу.
— Если тебе так интересно, — сказала она, — то мне очень не понравился господин Черных. Он врет.
— Прапор? — Теперь была очередь следователя удивляться. — Ты знаешь, Ларочка, как я ценю твои детективные способности и женскую интуицию, но на этот раз, думаю, ты все же ошибаешься.
— А я зато на девяносто девять процентов уверена в своей правоте. Валер, мужчины просто не обращают внимания на такие вещи, но все же… ты видел его квартиру. Скажи, ну зачем ему при таких армейско-аскетических вкусах дизайнер понадобился, а?
— Ну, не скажи, — не согласился Нилов. — В охранной фирме, где он работает, я знаю, зарплаты такие, что милицейским и не снились. Меня самого туда недавно приглашали. Так что он не только дизайнера, но и самый дорогой евроремонт может себе позволить.
— Позволить-то может, — согласилась Лариса, — только ведь ему это совершенно ни к чему. Ему же главное, чтобы все по линеечке стояло и нигде ничего лишнего не валялось. Вот и все его вкусы. А такое он уже устроил в своей квартире. И никто, я уверена, не заставил бы его что-либо там поменять.
— Глупости, — все упорствовал Валерий, но Лариса его уже не слушала.
Начав говорить, она хотела слепить целостную картину из своих подозрений прежде всего для себя самой.
— И потом, эта дочь в больнице, — рассуждала она вслух. — С кем не бывает, но зачем все-таки он соврал, что просто на обследовании? Ясно же видно, что соврал! Ты помнишь, как он при этом нахмурился? Нет, здесь явно что-то нечисто. Слушай, Валер, а ты не можешь узнать, в какой клинике она лежит?
— Это, конечно, не проблема, — пожал плечами следователь. — Но какое она-то имеет отношение к этому делу?
— Я думаю, прямое, — задумчиво ответила Котова.
— Да у тебя просто необъективное отношение к военным, — обиделся ничего не понявший Нилов. — И сейчас мы его будем исправлять.
— Ой, не подходи, Валерка, у меня нож в руках! — завизжала угадавшая его намерения Лариса.
— Это не поможет. — С этими словами Нилов сгреб Ларису в охапку и потащил из кухни.
— А как же суп? — слабо запротестовала она.
В ответ следователь просто выключил конфорку с газом и с Ларисой на руках пошел в спальню…
* * *
…Она не приходила уже целую неделю. Наверно, ее все же схватили белые люди и, вывернув руки, повели куда-то в темноту. И теперь никто не будет приходить к рыжему щенку и он умрет от холода и одиночества. Нельзя больше ждать — поняла она. Нужно решаться. Она сможет.
Целый день она была послушна, как бездушная кукла, и делала все, что говорили эти белые люди, постоянно чего-то требующие от нее. А после вечерней прогулки сама разобрала свою постель, сказала, что ужасно устала, и попросила, чтобы ее больше не беспокоили. Ее обман удался, и медсестра со шприцем прошла мимо. Во всем здании установилась мертвая тишина, и в этой вязкой тишине она тихо выскользнула из постели…
Она знала, что там, прямо за дверью в желтом коридоре, от длины которого может закружиться голова, за столом с желтой лампой сидит одна из этих белых теток, постоянно мешающих всем жить. Она прислушалась. Кажется, из коридора доносилось тихое сопение. Она осторожно открыла, к счастью, нескрипнувшую дверь и заглянула в коридор. А там желтый воздух был наполнен таким же сонным дурманом, какой стоял и в их палате. Белая молодая медсестра спала, уронив голову на раскрытый учебник с изображением человеческого сердца. Проскользнуть мимо нее не составило никакого труда.
