не способствовал беседе.
— А говорил, что ноги твоей не будет в России-матушке, — наконец, нарушил тишину хозяин квартиры и закурил.
Я поморщился от непривычного запаха сигарет и рассеянно уставился перед собой. Сразу вспомнился отъезд, словно это было только вчера: бесконечная ругань с отцом, непонятная тяжесть и боль в душе. С трудом дождавшись диплома, я сбегал от давящей духоты огромного дома, непонимания родителя или самого себя. Если бы мама была жива, она бы все поняла, поддержала… Поэтому я здесь, а не там.
Невесело ухмыльнувшись, поднялся к окну, в надежде спастись от вездесущего дыма. В три часа ночи город казался непривычно тихим, тяжелый туман добавлял загадочности, как будто жизнь замерла. В таких декорациях часто снимают фильмы ужасов. Ни капли не удивился бы, если на горизонте появилась армия зомби и начала крушить постройки. Также нельзя было сказать, что на улице лютый мороз, всего лишь холодно, как и должно быть в феврале… Но высокая влажность южной части страны создает этот устрашающий эффект.
— Игорь, ты забыл вторую часть моего утверждения: ближайшие несколько лет. Пришло время завершить одно дело, — дыхнув на стекло, начал выводить причудливые линии, размышляя о чем-то своем. Сутки назад я передвигался в футболке и шортах под жарким солнцем, а сейчас ощущал безразличие родины.
— Не отпустило?
— Нет, даже чувство вины не помогло… Начнешь отговаривать?
— Какой там, — собеседник отмахнулся, привычным жестом туша окурок в переполненной пепельнице. — Предыдущие сто пятьсот попыток не увенчались успехом. С другой стороны, может, я должен набить тебе морду в лучших традициях, хм…
— Может быть… А смысл?
— Как работа? — вопрос звучал не совсем уместно, просто за неимением ответа на предыдущий, похоже, Игорь ничего лучше не придумал.
— Какая из? В Европе, Китае, Америке? — перестав себя жалеть, повернулся и постарался вновь стать прежним. — Знаешь же, я подолгу нигде не задерживаюсь, не люблю привыкать.
— Ты мог вообще никуда не уезжать, «программист-самородок», — Игорь передразнил слова учителя. — И работать из любой точки мира.
— Зато многое повидал, интересно было сравнивать людей с разным менталитетом, мышлением. В Азии преобладают традиционные устои, уважение к старшим, Европа — более демократичная в этом плане.
— Где лучше?
— Везде чего-то не хватало, — я резко сменил неудобную тему: — кстати, ты нашел мне какое-нибудь место?
— Спрашиваешь?! Только заикнулся, как выстроилась очередь из желающих, так что настраивайся трудиться в поте лица.
— Ну да, ну да, — снова помрачнел.
— Что? — даже спустя время, Игорь угадывал мое настроение.
— Машину надо забрать у отца.
— Ты можешь позволить себе любую, не проблема.
— Нет, мне надо именно эту — мамину, — передернув плечами, добавил: — Ты разве не хочешь спать?
— Ничего не изменилось, — он легко рассмеялся. — Просто сама тактичность. Ладно, пойду. Только долго не сиди, а то Дашка мне голову оторвет, если оба завтра явимся на ее день рождения помятыми. Иногда я даже ревную к тебе.
— Я пока существую по заокеанскому времени, все равно не усну. А эта сумасбродная девчонка со школы никого, кроме тебя, в упор не замечает, дурачина! Вот бы мне так, — последние слова прозвучали совсем тихо. — Вали уже.
— Почему я до сих пор терплю это несусветное хамство в собственном доме?!
— Потому что ты — мой лучший друг…
Кристина
— Я… я… — бестолково стою, пытаясь выдавить из себя что-то, но не получается. Второе потрясение за сутки, не многовато ли?
— Кристина, ты хочешь? — он поднимается и сгребает меня в свои объятия, даря необходимое, как воздух, ощущение защищенности и успокоения.
— Влад, но в таком случае, почему ты раньше не проявлял инициативу? — никак не могу осознать сказанное.
— Сначала боялся, что твои родители обвинят в совращении несовершеннолетней дочери, от греха подальше смотался из страны. Потом не мог приехать, пока срок контракта не закончился.
— А вернувшись сюда?
— Как я говорил ранее, потребовалось время, чтобы устроиться на новом месте. Когда собрался подойти, то наткнулся на колючий холодный взгляд, поэтому решил действовать медленно.
— Ой. Я всегда такая, уже не замечаю, а окружающие страдают, — вот какой, оказывается, я предстала перед ним.
— Нет, Крис, ты очень даже можешь быть другой, я видел. Видел, какими глазами ты смотришь на меня, когда думаешь, что я отвлекся, как прикасаешься, как стонешь при поцелуе…
Влад сильнее прислоняется и запускает руку в волосы, невольно заставляя прикрыть веки от удовольствия и услышать биение сердца. Его губы беспощадно сминают мои.
— Влад, — всхлипываю, из последних сил цепляясь за него.
— Игорь считает… у меня неправильный Стокгольмский синдром… на почве тебя, — он рвано шепчет между поцелуями.
Жалобно поскуливаю, охваченная желанием, что постепенно заполняет каждую клетку тела.
— Я хочу, — сжечь мосты за своей спиной. — Я пойду с тобой.
Казалось, эти слова вырвались только потому, что он держал меня в своих крепких руках, но стоило ему отстраниться, как я почувствовала всепоглощающую нехватку его рядом. Он нужен мне.
— Обещаю беречь тебя. Собирай вещи.
За каких-то полчаса я забрасываю в небольшую дорожную сумку нехитрые пожитки и памятные вещицы, связанные с БТС. Зачем брать одежду не по нраву, вряд ли я буду ее носить?
— Если что-то понадобится, мы купим.
Возле ноутбука с грустью оставляю документы и ключи от машины. Телефон, как подарок, забираю с собой.
— Я готова, — пробегаюсь взглядом по комнате.
Подхватив сумку, Влад выходит первым. Меня одолевает небывалое волнение и страх неизвестности. Правильно ли я поступаю? Что я буду делать, если не получится? Примут ли родители обратно? На Игоря я даже не надеюсь. Влад берет мою ладонь, и вопросы исчезают, все правильно.
Нерешительно захожу в его квартиру, сейчас она воспринимается как-то иначе.
— Пойдем, сразу разложишь вещи, — Влад подталкивает в сторону спальни. Когда он открывает одну из дверей, там оказываются пустые полки. — У меня тоже не много шмоток.
Пока я была занята, плохие мысли обходили стороной. Стоило закончиться всем делам, как с новой силой нахлынули сомнения и страхи: папа даже не убедился в том, что я
