Потбери крякнул и, выпрямившись, произнес:
— Будьте так любезны, отойдите от постели и не топчитесь возле меня. Может, мне и удастся что-нибудь выяснить.
— Ох, извините! — Рэнделл попятился к двери.
Потбери вытащил из сумки стетоскоп, приложил его к груди Синти и некоторое время внимательно вслушивался. Затем он передвинул инструмент и снова послушал. Через несколько минут положил стетоскоп в сумку. Рэнделл нетерпеливо шагнул к доктору. Однако тот даже не обратил на него внимания. Большим пальцем Потбери приподнял веко Синти и осмотрел зрачок, затем поднял ее руку и отпустил. Рука упала. Врач осторожно щелкнул пальцем по локтю, выпрямился и еще некоторое время молча смотрел на женщину.
Рэнделлу хотелось кричать.
Потбери исполнил еще несколько почти ритуальных действий, привычных для терапевта. Как казалось Рэнделлу, некоторые из них он мог рассматривать.
— Что она делала вчера? — неожиданно спросил Потбери. — После того, как вы ушли от меня?
Рэнделл рассказал обо всем в мельчайших подробностях. Потбери, слушая, сосредоточенно кивал головой.
— Нечто подобное я и ожидал услышать. Это все последствия шока, который она пережила утром. А виноваты, кстати, вы!
— Я?
— Вас же предупреждали. Вы не должны были разрешать ей подходить к этому человеку.
— Но… Но вы же меня об этом не предупреждали!
Казалось, Потбери был раздосадован.
— Возможно, возможно. Но мне казалось, вы говорили, будто вас уже кто-то предупредил об этом, еще до вашего визита ко мне. Стоило бы обращаться с ней поосторожней.
— Но что с ней, доктор? Она поправится?
— Знаете, теперь у вас на руках очень больная женщина, мистер Рэнделл.
— Да, я знаю. Но что с пей все-таки случилось?
— Летаргический сон. Результат психологической травмы.
— Это… серьезно?
— Да, и очень. Но если вы должным образом позаботитесь о ней, она выживет.
— Все, что требуется, доктор. Деньги — это не проблема. Что нам делать теперь? Может быть, отправить ее в больницу?
Потбери тут же отмел это предложение.
— Ни в коем случае. Если она очнется в непривычных для себя условиях, то может снова отключиться. Держите ее здесь. Вы сумеете вести дела, не отходя от ее постели?
— Конечно, сумею!
— Вот и отлично. Не отходите от нее ни на шаг. Если она очнется, то лучше всего, чтобы она увидела вас рядом.
— Может, стоит нанять сиделку?
— Не советую. Особого ухода за ней не требуется, просто укройте ее. И еще: положите ноги чуть выше головы. Ну, как-нибудь приподнимите задние ножки кровати, что ли.
— Хорошо, сделаю немедленно.
— Если такое состояние продлится больше недели, придется подумать насчет инъекций глюкозы или каких-нибудь других витаминов. — Потбери, наклонившись, застегнул сумку. — Позвоните мне, если наметятся какие-либо изменения в ее состоянии.
— Непременно позвоню. Я… — Тут Рэнделл неожиданно замолк, поскольку последнее замечание врача напомнило ему кое-что, о чем он совершенно забыл. — Послушайте, доктор, а как вы нашли дорогу сюда?
Казалось, этот простой вопрос напугал Потбери.
— По-моему, ваш дом не так уж и трудно найти.
— Но я же вам не давал свой адрес.
— Не давали? Глупости.
— Но я на самом деле его не давал. Я вспомнил о своей оплошности через несколько минут после моего звонка к вам и перезвонил, но вы уже уехали.
— А я и не говорил, будто вы дали мне его именно сегодня, — сказал Потбери. — Вы дали мне его вчера.
Это заявление заставило Рэнделла задуматься. Он действительно показывал Потбери свое удостоверение, но в нем был указан только адрес его офиса. Правда, с домашним телефоном, но это на тот случай, если кому-то потребуется его помощь в нерабочее время. Возможно, Синти…
Но у нее он теперь ничего спросить не мог. Мысль о Синти заставила его забыть обо всем остальном.
— Вы уверены, доктор, что больше ничего не требуется?
— Уверен. Не отходите от нее ни на шаг.
— Понял. Только я не могу находиться сразу в двух местах, — вдруг заявил Рэнделл.
— А зачем вам находиться сразу в двух местах? — спросил Потбери, беря перчатки и поворачиваясь к двери.
— У меня старые счеты с этим чучелом Хоугом. Ну ладно, я кого-нибудь пошлю следить за ним, а там, надеюсь, у меня появится возможность сделать из него отбивную.
Потбери стремительно повернулся.
— Ничего подобного вы с ним не сделаете, — угрожающе произнес он. — Ваше место здесь.
— Да, да, конечно. Но я хотел бы связать ему руки. Денька через два все равно разберусь, на что он живет!
— Молодой человек, — медленно произнес Потбери, — вы должны мне обещать, что ничего не сделаете с… человеком, о котором только что упомянули.
Рэнделл бросил взгляд на Синти.
— Вы полагаете, что все это сойдет ему с рук?
— Во имя… Послушайте. Я старше вас и давно привык сталкиваться с глупостью. Когда вы наконец поймете, что не всегда можно играть в подобные игры? — Он жестом указал на Синти. — Как вы можете требовать, чтобы я вылечил се, если вы сами хотите ее гибели?
— Послушайте, доктор Потбери, я же сказал вам, что намерен выполнять все ваши инструкции. Но я не собираюсь прощать Хоуга. Если она умрет… если она умрет, то клянусь Господом, я разрублю его на куски ржавым топором!
Потбери ответил не сразу.
— А если не умрет?
— Если она останется в живых, то моя первая задача — заботиться о ней. Но не думайте, будто я собираюсь навсегда забыть о Хоуге. Ни за что на свете. Клянусь вам!
Потбери нервным движением нахлобучил на лоб шляпу.
— Давайте оставим этот разговор и будем молить Бога, чтобы она не умерла. Но позвольте сказать вам, молодой человек, что вы — кретин.
И Потбери вышел за дверь.
Возбуждение после разговора с Потбери быстро прошло, и Рэнделл снова впал в хандру. Ему даже нечем оыло отвлечь себя от того тревожного чувства, которое он испытал за Синти. Потребовалось всего несколько минут, чтобы приподнять ножки у кровати. Затем наступила вынужденная бездеятельность.
Поначалу он старался действовать очень осторожно, словно боясь разбудить Синти, но потом сообразил, что именно этого ему больше всего и хочется. Но заставить вести себя грубо и шумно Рэнделл не мог — она лежала в постели такая тихая и беспомощная.
Он пододвинул стул поближе к кровати, чтобы можно было взять Синти за руку, и стал наблюдать за ней. Приглядевшись, увидел, как поднимается и опускается ее грудь. Это его немного успокоило, и он молча наблюдал за едва заметным движением: медленный, почти незаметный вдох, а потом более быстрый выдох.
