маршрут. Сначала мне предстояло идти по шоссе, опять же полностью забитому автотранспортом, затем перейти его каким-то образом, и дальше я должен был попасть в квартал, который выглядел чем-то вроде спального района – в нем находились жилые дома. В таких местах обычно мало транспорта.
Я двинулся вдоль шоссе, которое проходило мимо старого форта, построенного несколько сотен лет назад. Подошел к форту, у входа в него стояла небольшая толпа. Прочитал объявление на входе – оказывается, форт использовался как административный квартал с государственными учреждениями всех сортов на его территории. Толпа перед входом – это очередь на прием к местным чиновникам.
Форт был обнесен каменной стеной, а для входа на его территорию использовались старые ворота. Перед воротами стоял отряд полицейских. Лица у полицейских были будто каменными, они не выражали никаких эмоций. В руках у них были дубинки, и было видно, что полицейские в любой момент были готовы их использовать. И пользовались ими полицейские, судя по всему, довольно часто – вся поверхность дубинок была покрыта сколами и царапинами.
“Что же за место такое?!” – подумал я, понимая при этом, что в чем-то даже подобная жесткость была оправдана – людей в городе слишком много, и следить за порядком наверняка нелегко.
Люди в очереди терпеливо ждали, стараясь без причины не двигаться и не шуметь. Среди полицейских стоял человек с листом бумаги в руках. Он периодически зачитывал что-то, имена посетителей, наверное. Человек, чье имя называл этот господин, поднимал руку, его подзывали поближе, обыскивали и пропускали внутрь.
Зрелище было невеселое, как будто смотришь фильм-антиутопию.
Я решил не задерживаться долго у форта и пошел дальше. Пройдя еще с километр, я сверился с картой и понял, что мне пора было переходить шоссе. С этим тоже были проблемы – я не видел в городе ни одного человека, переходящего крупные дороги, да и сделать это было проблематично из-за непрекращающегося потока транспорта. На шоссе же, кроме всего, скорость передвижения машин была очень высокой. Пешеходных переходов я не увидел ни одного, да и вообще во всей стране на них никто не обращал внимания, дороги переходили кто как, в основном просто выжидая, когда рядом не будет машин, и перебегая на противоположную сторону.
На шоссе же машины никогда не заканчивались. Они ехали с высокой скоростью, одна за одной. Здесь не было тук-туков, которые ездят очень медленно. По шоссе ездили именно машины, что кстати, было несколько странным, – город, перегруженный и грязный, выглядел бедно и, казалось, что у местного населения не было денег на автомобили.
Впрочем, среди миллионов местных жителей конечно же были люди, которые могли позволить себе подобную роскошь, и создавалось ощущение, что все они решили сегодня выйти на дорогу.
Стоя у обочины, я ждал и пытался прикинуть, как же мне перейти на другую сторону. Я сошел с бордюра на дорогу, чтобы водители видели, что я собираюсь переходить – может они меня пропустят? Прошло минут десять, пропускать меня никто и не думал. Появились сомнения, что я вообще смогу дорогу перейти.
Внезапно я увидел, как автомобиль, едущий мне навстречу, вдруг перестроился из середины дороги и начал нестись прямо на меня. Это была новая машина, роскошная по местным меркам, ее владелец – наверняка местный богач. Я стоял на дороге, но у самого края, и не мешал автомобилю проехать. Однако машина продолжала лететь прямо на меня. Видя, что столкновение неминуемо, я отпрыгнул на бордюр. Машина на полном ходу пронеслась по тому месту, где я только что стоял. Я посмотрел вслед и увидел через стекло на заднем сиденье какого-то парня, ухоженного, в новой одежде. Он смотрел на меня и улыбался.
Сердце стучало в груди как бешеное. Зачем водитель это сделал? Если бы я не отпрыгнул, он бы врезался прямо в меня! Я был в состоянии шока.
Можно оправдывать кого угодно и как угодно, и полицейских, избивающих людей дубинками, и людей, толкающих друг друга на обочине. Но здесь, не имея ни малейшей причины, водитель меня хотел сбить машиной. Для чего? Ради шутки? Пассажир на заднем сиденье улыбался, ему было смешно.
Местные порядки начинали вызывать у меня беспокойство. Я не хотел уезжать из города, пока хотя бы не частично не восстановлюсь, а я все так же чувствовал себя больным, хоть мне и стало легче после того, как я сбросил двадцатикилограммовый рюкзак и нашел себе жилье. Но и чувствовать себя в безопасности я перестал.
Внезапно я заметил, что трафик на дороге поредел. Я решил не упускать шанс и все-таки перебежал дорогу. Заглянул в нужный переулок и перевел дух: это действительно был спальный район, и здесь действительно было тихо. Я нашел по карте забегаловку, в которой решил поесть, и отправился ее искать.
Забегаловка была совсем рядом, я нашел ее за считанные минуты.
Это было двухэтажное здание без дверей. Стен на первом этаже, отделяющих внутреннее пространство от улицы, не было, здание держалось на колоннах, а все остальное пространство было открытым. Мне всегда нравились подобные места, открытые пространства дают чувство свободы.
Внутри стояло множество столов, почти все они были заняты. Это был хороший знак: если место пользуется популярностью у местных жителей, значит, еда здесь действительно хорошая. Я нашел свободный стол, сел за него и попросил меню. Меню было очень длинным, целая книга. Я решил, что в моем состоянии не помешает суп, а заодно заказал себе второе.
Ждать долго не пришлось – заказ принесли быстро. Я решил сначала съесть суп, зачерпнул его ложкой, положил ложку в рот – и чуть не выплюнул еду обратно. Вкус супа был просто отвратительным, есть его было невозможно. Однако проблема была не в супе, что-то происходило с моим организмом, из-за чего он отторгал еду. Я попробовал второе блюдо – то же самое. Теперь уже было очевидно, что я был серьезно болен, и застрял в городе надолго. Я заставил себя доесть все заказанное – если не буду питаться, то мое состояние станет еще хуже. Вкус еды от самой первой ложки до самой последней был все так же отвратителен, организм отторгал еду, но выбора не было – я ел, через силу, но ел.
Долго так продолжаться, тем не менее, не могло. Я чувствовал тошноту и понимал, что просто поесть мало – надо еще и удержать еду внутри. В качестве компромисса я решил до выздоровления попробовать есть высококалорийную пищу, но такую, чтобы есть ее было легко: что-нибудь
