тоном, словно для меня они должны что-то значить. Но что?
– И?
– Если он жив, значит вы в опасности.
Логично. Да, Уильям, ты превзошел самого себя. Как раньше не договаривал, скрывая от меня некоторые факты из моей же жизни, так и сейчас. Скрывал свою личность, свою семью, свои истинные чувства. Ты оставил меня умирать от любви к тебе. От безответной любви.
Не могу больше терпеть эту недосказанность. Нервы накалены до пределов. Еще немного и лопнут окончательно, а я слечу с катушек. Я и так оставила сына подруге, не зная, что с ним случится и смогу ли его защитить, как утверждает Уильям, еще и эта «опасность» от Петровского. Ох уж эти русские!
– Почему в опасности? – не выдерживаю, выкрикиваю во всю силу своего голоса.
– Потому что он заказал убить тебя пять лет назад.
Что? Какой убить? Или он имеет в виду мафиозную группировку, точнее их шалости с моим домом, преследованиями и придурком Макнилом, который испоганил жизни нашей семьи? Тогда почему он жив? Мы ведь…
– Но мы уничтожили всех главных представителей группировки! Он не мог выжить!
– Если бы я выстрелил в голову, а не в сердце, то он бы умер. Черт! – мы чуть не врезаемся в машину, когда едем по встречке, но Уильям виртуозно лавирует между внедорожниками. – По его указанию я уничтожал преступную группировку, но не догадался, что он является главой этой группировки! Когда я думал, что убил всех, он дал задание убрать тебя.
Только сейчас пазл собирается воедино. Он бросил меня тогда, на яхте, вывез из страны и бросил в коморке на окраине Лондона, чтобы оставить ни с чем. Там я думала все эти пять лет. Сейчас я гляжу на картину иначе. На яхте после моей новости о беременности я ненароком заметила, что он изменился. На мгновение. Но его взгляд иначе окинул меня, он будто прощался, а затем приветствовал меня. Тогда я откинула неприятные мысли, а сейчас…
– То есть, ты не…
– Через несколько недель после нашего расставания я должен был поехать к Вики и Эмили. Их я тоже спрятал, чтобы никто не нашел. Когда приехал, они были уже мертвы.
Боже мой…
А я попрекала его семьей, спрашивала, почему он не проведет время с дочкой. И даже не замечала, как менялся его взгляд при упоминании старшего ребенка. Значит, ее больше нет? Ни ее, ни матери? Почему я была настолько слепой? Я окружила себя ненавистью к этому человеку, не могла простить предательства. Чувство вины и горечь пробегают по стенкам желудка, по пищеводу, собираются в горле, но не выплескиваются наружу. Ему не нужна плаксивая женщина и напарница, а сейчас я ощущала себя именно ею.
– Сочувствую.
Он не отвечает на мои слова, а продолжает рассказ:
– Когда я узнал о причастности Петровского к смерти девочек, я отомстил. Я убил его на крыше. Меня привлекли к уголовной ответственности, но освободили из-за недостаточности улик. Но он жив.
– Это значит, что он поедет за нами?
– Да. Гранд спрячет Криса, он в этом мастер, а мы разберемся с Петровским.
– Что мы будем делать?
Мы…
Давно не произносила это местоимение по отношению ко мне и к Уильяму.
– Бороться.
Знаю. Теперь знаю. Если бы ты рассказал об этом раньше, поделился, я бы поняла тебя. Я бы перестала злиться, позволяла бы видеться с Крисом чаще и не попрекала бы другой семьей. Я бы вела себя человечнее по отношению к тебе, но ты…
– Почему ты рассказал об этом только сейчас?
Гляжу на уверенного и сосредоточенного на дороге Уильяма. Не жду ответа, все еще помню, как он уходил от моих вопросов. Но мне важно знать. Важно понять, почему он терпел мои выходки, наш суд над опекой и над алиментами, почему не рассказал все, что произошло в его жизни. Потерять ребенка – это самое страшное, что может произойти с родителем.
По сути, он потерял дочь из-за меня. Он спасал меня и Криса. И сейчас делает то же самое. Снова.
Почему…
– Я был не в состоянии. Я долго отходил от смерти Эмили и Вики. Крис спасал меня от тоски и одиночества.
– Но ты бы мог сделать так, чтобы и я поддержала тебя.
– Я поступил с тобой слишком жестоко. Вряд ли ты бы простила меня. Извини, что оставил тебя тогда.
Извиняю. Всегда. Я никогда не прощу того, что ты скрыл от меня опасность, но я буду век благодарна тебе, что оставил в живых меня и Криса.
– Почему ты не убил меня?
На мгновение на лице Уильяма появляется усмешка. Он растягивает красивые, полные губы в улыбке, а затем отвечает:
– Когда-то ты была всего лишь эскортницей.
– А потом?
– Потом стала любимой…
Давно я не слышала этих слов. Давно не чувствовала на себе пронизывающий насквозь взгляд. Я скучала по его прохладе, перерастающей в теплоту, скучала по легкому касанию к моей руке.
Мы остановились на светофоре и рассматриваем друг друга так, словно видим впервые. Я впервые вижу скрытую в голубых глазах нежность, волнение и заботу о нас, впервые за пять лет ощущаю, как в груди разрастается тепло от одной только близости с ним. Почти как раньше, только с небольшими изменениями.
Мы повзрослели, изменились. Жизненные трудности заставили нас оградиться друг от друга. Но не в этой борьбе. Я не оставлю его, если на кону жизнь нашей семьи.
– Что будет дальше?
Как давно я не задавала этот вопрос. Пять лет прошло, а он все равно возникает в голове, когда мы с Уильямом сталкиваемся с опасными преградами, которые возрастают на пути.
– Ты веришь мне?
– Да, – отвечаю без раздумий.
– У меня есть план.
Глава 17
POV Уильям
– Прекрасная игра, – произнес Уильям, когда они подошли к машине.
