Однажды в госпиталь принесли свежие газеты. В них сообщалось о присвоении звания Героя Советского Союза воинам, отличившимся при форсировании Днепра. Среди награжденных Героев соседи по палате нашли фамилию Гитмана. Палата оживилась. Прибежали медсестры, пришел главврач.
— Вы, товарищ сержант, — сказал он Гитману, — в госпитале тоже оказались героем, мужественно преодолели смерть. А ведь были почти безнадежны.
Семнадцати разведчикам взвода 496-й орр во главе с лейтенантом С.П. Шпаковским за участие в этих боях было присвоено звание Героя Советского Союза: старшинам В.Д. Стасюку, Хазаряну, старшим сержантам Гузу, Кондыреву, Сабанову, Ф.Д. Федину, Н. Чмыренко, мл. сержантам Н.Н. Маркову, ефрейтору В. Бойченко, красноармейцам Г. Алиеву, Л. Гитману, Грошенкову, Ф. Денисюку, К. Зайцеву, Д. Ляху, С.М. Пузыреву, Л.П. Шиловскому. Половине из них посмертно.
Награду сержанту Л. Гитману вручили 20 июня 1944 г. в Горьком. После госпиталя он получил отпуск на один месяц. Поехал за семьей, которая жила в эвакуации в городе Нальчике. Забрал их и приехал вместе с ними в освобожденный Днепропетровск. Он торопился в свою часть, но снова началось легочное кровотечение. Опять госпиталь, где комиссия признака его инвалидом 2-й группы и на этом основании комиссовала. От пенсии по инвалидности он отказался. Пошел работать. Несколько раз менял профессии. Физически он работать не мог: болела грудь, не прекращался кашель. В конце концов стал мастером производственного обучения в школе-интернате в Чечеговке, стал передавать ребятам свои знания и любовь к слесарному делу. Проработал в нем меньше года. Случилась размолвка с женой, и он уехал в Ригу, где проработал и прожил два года. Женился вторично.
В 1957 г. проверкой ОБХСС против группы работников школы-интерната было возбуждено уголовное дело в связи с обнаруженной недостачей.
Гитман, когда возвратился в Днепропетровск, был арестован. Более двух лет, пока длилось следствие, он находился в тюрьме.
Когда дело передали в суд, судья, бывший фронтовик А.К. Лукашев, не нашел в его деле состава преступления. Написал о недостаточном профессионализме и предвзятости следствия частное определение. После этого письма старший следователь Конопоцкий был остранен от работы, дело передали на пересмотр. Но и судью А. Лукашева отстранили от судейства. Другой судья не устоял против нажима «сверху». 20–21 апреля 1959 г. коллегия по уголовным делам Днепропетровского областного суда в составе председательствующего И.К. Рыжанкова, народных заседателей М.И. Туляковой и Г.В. Елисеевой рассматривала в открытом судебном заседании дело по обвинению группы работников интерната. Подсудимых защищали лучшие адвокаты города Заблудовский, Дукельский, Синайский, Каплан, Старебинский. Несмотря на это, вместе с «подельником» М.Г. Шадуром, Гитман был признан виновным по ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и ст. 97 УК УССР. Он был осужден к 10 годам лишения свободы в трудовой колонии без конфискации имущества. Гитману было вменено в вину расхищение на сумму 1081 рубль (здесь и далее в ценах после 1960 г.).
По приговору суда взыскано с осужденного Гитмана 1081 руб. 63 коп. в доход государству за причиненный ущерб и 764 руб. 30 коп. судебных расходов также в пользу государства.
Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Украины от 17 июня 1959 г. приговор в отношении Гитмана оставлен без изменения. Осужденного отправили для отбытия наказания в колонию г. Желтые Воды.
Жена Гитмана после суда поехала в Киев к заместителю председателя Верховного Совета Украины дважды Герою Советского Союза С.А. Ковпаку. Он ее внимательно выслушал, обещал помочь. Еще одно разбирательство, пересмотр дела, и срок Гитману был снижен до 5 лет. Жена не успокоилась. Пять раз ездила она на прием к Председателю Верховного Суда СССР М. Горкину. Столько же раз она побывала у генерального прокурора Руденко, еще дважды у Ковпака.
Узнала, что в городе есть комиссия по амнистии лиц, совершивших преступления до 25 000 руб. Комиссию возглавлял второй секретарь обкома партии Толубеев, а его замом был Корниенко — начальник административного отдела обкома партии. Ходила на прием к Корниенко, который в беседе назвал Гитмана крупным государственным преступником. Ясно было, что здесь поддержки не найти.
Друзья посоветовали пойти на прием к секретарю областного комитета А. Гаевому[63]. Не пустили. Тогда утром стала ожидать его у дома, где он жил, но дежурный милиционер подсказал, что и из этого ничего не выйдет, а лучше написать письмо на его домашний адрес. Начальник общего отдела обкома Маляревский назначил ей день приема. С ходатайством уважаемых людей Днепропетровска (36 подписей) пошла в обком партии. Гаевой увидел в списке только еврейские фамилии, хотя там были и русские и украинские. Это вызвало его негативную реакцию, и поддержки она не нашла. Более того, когда Гаевой узнал, что ее муж до сих пор Герой Советского Союза, то в этот же день распорядился Маляревскому и Корниенко направить письмо в Президиум Верховного Совета о лишении Л. Гитмана этого высокого звания.
Дважды Председатель Верховного Совета СССР К. Ворошилов отклонял ходатайство о лишении Гитмана почетного звания.
Зимой 1959 г. Маляревский вызвал жену Гитмана к себе:
— Мы решили освободить вашего мужа, но с одним условием — вы больше не едете ни в Москву, ни в Киев.
— А какие гарантии? — спросила она.
— Завтра же ваш муж будет переведен из Желтых Вод в Днепропетровскую тюрьму. Проведем комиссию и отсюда его освободим.
Спустя несколько дней, в шесть часов вечера открылась дверь, и в дом вошел Л. Гитман:
— Меня на пару часов отпустили, без конвоя, машина ждет в ста метрах от дома.
Через три дня после этой краткой встречи начальник спецчасти лагеря № 122 в городе сообщил жене, что мужа вернули обратно в лагерь Желтые Воды.
Жена пошла к Маляревскому домой:
— Как же так, вы же мне обещали…
«Скорая» увезла потерявшую от обиды сознание женщину в больницу. Ее навещали «советчики» и обещали посадить или лишить материнских прав на четырехлетнюю дочь. Дважды она давала телеграмму К. Ворошилову.
В мае 1960 г. Л.И. Брежнев сменяет на посту Председателя Президиума Верховного Совета СССР К. Ворошилова. С этого времени повышенный интерес к областному суду в части определения о лишении Гитмана Золотой Звезды Героя начинает проявлять секретарь Председателя Георгадзе. Звонки, как сообщал жене адвокат Дукельский, были чуть ли не ежедневными. Нужная бумага уходит в Москву. 5 сентября 1960 г. Л.И. Брежнев на основании определения Днепропетровского суда подписывает Указ о лишении Гитмана звания Героя Советского Союза.
Вскоре на квартиру Гитмана пришел с обыском следователь А.К. Ефремов и забрал Грамоту Верховного Совета СССР о награждении.
Освободили Л. Гитмана 3 марта 1961 г. по амнистии. Уже с мая 1961 г. он работал слесарем сборочного цеха завода «Красный металлист» г. Днепропетровска. Его портрет не сходил с заводской доски Почета. Несколько раз он обращался в разные инстанции с просьбой о реабилитации, возвращения ему военных наград. Безрезультатно. В 1968 г. жена еще раз поехала на прием к генеральному прокурору СССР С. Руденко. При ней он позвонил в Киев в Верховный Суд УССР, просил разобраться.
Решением пленума Верховного Суда УССР большая часть обвинений с Гитмана была снята, а сумма нанесенного ущерба государству была уменьшена до 86 руб. 70 коп.
Что же касается возвращения бывшему разведчику Золотой Звезды, то очень уж непростое время тогда стояло на дворе. Многие бывшие фронтовики-евреи, в их числе несколько Героев добивались выезда в Израиль. Власти боялись, что и Гитман может поступить так же.
Здоровье Гитмана, к тому же подорванное тяжелым ранением и пребыванием в тюрьме, сдавало, работать он уже не мог. Нарастала легочно-сердечная недостаточность. В 1970 г. удалось восстановить инвалидность 2-й группы инвалида Отечественной войны. Через несколько лет группу инвалидности заменили на первую.
К 30-летию Дня Победы однополчане обратились к секретарю Бабушкинского райкома партии г. Днепропетровска Красуле с просьбой поддержать их ходатайство о восстановлении звания их боевому товарищу. Ответа не последовало.
В последние годы Гитман почти не выходил из дому, с трудом передвигался по комнате. Но больше всего его угнетала мысль, что уйдет он из жизни, не дождавшись пересмотра дела. Перед смертью говорил: «Смерть не страшна, ужасно, что ухожу обесчещенным».
Похоронили Л. Гитмана в центре Сурско-Литовского кладбища города. На скромном памятнике, который помог поставить вдове начальник горкоммунхоза Артеменко, фотография с Золотой Звездой, а вот соответствующей надписи нет, хотя место для нее оставлено.
