Адриан не интересовался, где прятал свою карту Саша. Портативный паяльник в руках ночного сторожа магазина «Карлос» превратился в такой виртуозный инструмент, что интересоваться подробностями элементарной конспирации было даже неприлично. Собственный экземпляр карты и мобильный телефон Адриан прятал в почтовом ящике, куда не додумался бы заглянуть ни один следователь. Времена писем и газет навсегда прошли, и повод заглядывать в почтовый ящик возникал у людей раз в месяц и в связи с одним неприятным событием: убедиться, что церковная десятина и барщина – детский лепет в сравнении с современными счетами на коммунальные услуги. Карту они оба заучили наизусть, а мобильник Адриан хотя и брал с собой на работу, из сумки вынимал лишь для того, чтобы за минуту отправить сообщение с номером участка. После чего сразу прятал телефон.
А еще ему казалось, что мир вокруг него сильно изменился. Странно, непредсказуемо, но и непреодолимо, так, что вскоре Адриан уже не мог понять, как всю предыдущую жизнь жил без денег и без этого странного чувства. Чувства полного контроля над каждым своим вдохом. Он не спешил откровенничать с Сашей, он видел – изменился и Саша, и то, что казалось его нутром, теперь неотвратимо проникало в кровь Адриана. Он отгонял от себя эти мысли, но все чаще, вспоминая себя в парке, Адриан как бы видел их обоих со стороны, двух молодых людей на ковриках для йоги. Одного, бородатого имитатора, любящего лишь деньги и второго, лысоватого худощавого парня, одолеваемого сильным и нарастающим предчувствием.
Предчувствием того, что новый Будда обязательно родится в Молдавии.
13. Анна
Вопрос связи обговорили особо.
– Это же прокурор, – со значением напомнил Боршевич. – Попробуй, подберись к нему. Даже его секретарша, говорят, взятки берет, чтобы соединить с шефом.
– Да, но как я тогда…
– Ну, я бы не стал предлагать. Само собой, прокурор Сырбу не занимается поиском приятных знакомств лично. Для этого есть особый человек. Его, скажем так, доверенное лицо по внешним сношениям. Вот он-то тебе и позвонит.
Человек позвонил на следующее утро, представился Михаилом и сказал, что он от Виталия. Едва разогнавшая душем последствия бессоницы, Анна не сразу поняла, что Виталий – это и есть Боршевич. Договариваться с Михаилом не пришлось, он с ходу стал диктовать свои условия. Потребовал, чтобы к пятнице Анна привела себя в полный порядок. Косметолог, парикмахер, маникюр, массаж. Легкие кисломолочные продукты, нежирные белки, витамины. Говорил Михаил кратко, словно рассылал телеграммы.
– Деньги куда? – поинтересовался он.
Она не решилась проявить излишнее, как сразу поняла, любопытство, но для себя усвоила: без участия Боршевича финансирование подготовительных мероприятий не обошлось. Михаил и так напугал ее, предложив подъехать прямо к дому. Сошлись на овощной сетке на углу сквера, в нелюдимом месте, где когда-то зарезали пьяного мужика.
В конверте было пятьсот евро, самого же Михаила Анна застала в подсвеченными тускло-желтыми фарами «Опеле» и подумала, что именно в таком невзрачном автомобиле и следует доставлять любовниц к высокоставленным прокурорам. Михаил был похож на свою машину: худощавое незапоминающееся лицо с прилично отросшей небритостью. Говорил он так же отрывисто и решительно, как и по телефону.
– В пятницу вечером. В полседьмого. Здесь же? Хорошо, на этом месте. Значит так. Никаких вульгарностей. Предпочтительна юбка. Чуть выше колен. Если декольте, то средней глубины. Каблук средней длины. Вот еще деньги, – он вынул из кармана две купюры по сто евро, – на случай пополнения гардероба. И еще. Никаких ярких ароматов. Идеальный вариант – что-то из Шанель. По крайней мере, никого не раздражает. Вот еще сотка, – добавил он новую купюру. – И да, только не пудра. Ну и трусы, – сказал он без паузы и без изменения тона, – не бабские, но и не нитки. Элегантность, она где-то посередине.
В ночь на пятницу она не спала. Ходила по квартире, глушила кофе, разговаривала сама с собой и не могла взять в толк, как Боршевич объяснит подчиненным и, прежде всего, своей стервозной свите ее, Анино отсутствие. Вызовет ли новость тихий восторг или Анну окончательно возненавидят? Она так и уснула с этой мыслью уже под утро, спасаясь озабоченностью от безумия. Сомнения пришли позже, когда она при дневном свете рассмотрела то, чего не разглядела вечером у бывшей овощной сетки. «Опель» загадочного Михаила мало напоминал автомобиль доверенного лица прокурора. Правое зеркало отсутствовало, а левая задняя дверь была изуродована рассекавшей ее наполовину глубокой царапиной, по всей видимости, давней.
– Куда это мы? – спросила Анна с заднего сиденья, когда Михаил, вырулив из ползущей пробки на Измаильском мосту, миновал строительный рынок, вышел на встречную полосу и резво рванул дальше по Скоростной.
Они проехали мимо оптового продуктового рынка и пронеслись мимо патрульной полицейской машины (Анне показалось, что полицейский козырнул водителю). Остановив машину, Михаил обернулся к Анне. Прижав ладони к бедрам, она инстинктивно повела по ним, словно одергивая юбку, при том, что не нарушила ни одно из его условий. Юбка была бледно-серой, скорее офисной, чем выходной и уж точно не выше колен. На нежно-розовой блузке она оставила незастегнутой лишь верхнюю пуговицу, чего обычно не делала – так не был виден крестик, который Анна несколько раз день ощупывала пальцами, вспоминая о невзгодах, наполняясь надеждой. Даже укладка делала ее похожей на учительницу, которой обилие денег не испортило вкус. В машине Михаила она почувствовала себя беззащитной. Не тогда, в потемках у проклятой овощной сетки, а здесь, среди бела дня, чуть покачиваясь вместе с машиной от пролетающих мимо самосвалов и фур.
– Известно куда, – сказал Михаил. – К прокурору Сырбу. На дачу. Схема такая. – Он развернулся и ткнула пальцем в лобовое стекло. – Заправка перед мостом. «Лукойл». Выходишь там. Выезд с заправки, где светится стрелка. Там всегда кто-то. Одна-две точно. Бывет и три. Если нет работы. Обычно до обеда. Вечером всегда заняты.
– Кто занят? – не поняла Анна.
– Шлюхи. Нет-нет, – он снова повернулся к ней. – Ничего не сделают. Можно не говорить с ними. Они в курсе. Теперь главное. Подъедет машина. Запоминай. Ярко синяя. Бриллианс. Китайское говно. Неважно. Номер запомни. Кэ. А. Эс. Семь семь два. Ждать недолго. Минут пятнадцать. Если что – тебя уже купили. На всю ночь. Будет пьяный – не стесняйся. Скажешь: отъебись. Сейчас подъедут, яйца оторвут. Если что – девчонки знают. Заступятся.
Михаил ее не спрашивал, он информировал. Машина снова тронулась, и Анна почувствовала, что ей не хватает воздуха.
– Остановите! Слышите, остановите!
Проехав еще метров сто, машина плавно остановилась.
– Само собой, – отозвался Михаил. – Приехали.
Заправка «Лукойла», белая стрелка на красном подсвечивающемся указателе и два женские фигуры, выжидательно поглядывающие на машину – все это было уже здесь, прямо за окном машины.
– Выходи, – сказал Михаил. – Скоро заберут. Ну?
Анна поежилась и вжалась в кресло.
– Повторить? – и Михаил повернулся к ней одним профилем.
Вылезая, Анна хлопнула за собой дверцей и испуганно обернулась от скрипа спускаемого стекла. Ругани она не услышала, Михаил лишь пригнул голову, крикнул «Приятно провести!» и уехал, обдав ее удушливым темным облаком из трубы глушителя.
Откашлявшись, Анна подняла голову. Женщины курили и косились на нее скорее устало, чем с любопытством. Первая – толстуха с юным лицом, колтуном на голове, в короткой синей юбке на массивных бедрах, в серебристых туфлях, хорошо хоть, что на низком каблуке. Вторая выглядела старше и запущенней. Сильно потертые серые джинсы, криво сидящая черная кофта и при этом улыбка, которой она, в отличие от демонстративно отвернувшейся молодухи, поприветствовала робко приблизившуюся Анну.
– На банкет собралась? – кивнула та, что постарше. – Меня Машей зовут.
– Аня, – сказала Анна, разглядывая спину той что потолще, которая размеренно удалялась в сторону бензоколонок. Ее толстый зад покачивался как лодка во время шторма.
– Это Сильвия, – сказала Маша. – Не обращай внимания, она со всеми так. С такими как ты.
С какими такими, чуть не спросила Анна, но лишь сжалась, не зная, куда деть руки.
– Не бойся, не обидим, – от избытка великодушия Маша села прямо на бордюр и жестом пригласила Анну последовать своему примеру.
– Я вообще-то ненадолго, – начала Анна, но Маша нетерпеливо махнула рукой.
– Да знаю я. Не ссы, скоро твои приедут.
– Мне обещали, что долго ждать не придется, – сказала Анна, видя как за толстой Сильвией автоматически закрываются прозрачные двери магазина при заправке.
