между однодельцами через сокамерников, встречающихся в больнице и т. д.).
Поэтому, для более полного выявления всех форм и фактов нарушения изоляции, режима и охраны, должно быть в полной мере использовано все внутрикамерное осведомление. Через него следует выявлять попытки связи с волей, подготовки к побегу, случаи внутрикамерного бандитизма и пр.
В этой области осведомление также должно инструктироваться систематически и повседневно.
Одним из ответственных моментов в работе с осведомлением из числа заключенных является перепроверка агентурных материалов.
«Особое внимание должно уделяться перепроверке материалов, получаемых от осведомления по подследственным заключенным. Нужно постоянно иметь в виду, что озлобленные неразоружившиеся враги народа могут проникнуть в нашу сеть, дезинформировать нас в отношении разрабатываемых заключенных, оговаривать невиновных людей, находящихся на воле, стремясь продолжать этим борьбу с нами.
К перепроверке получаемых от осведомления (агентуры) данных поэтому нужно относиться со всей серьезностью.
С выявленными дезинформаторами и двурушниками надлежит немедленно прекращать связь, исключать их из сети и переводить в одиночку.
(Из инструкции, приложенной к приказу НКВД СССР № 00653 от 7 июня 1939 года)».
Двурушников и провокаторов надлежит привлекать к уголовной ответственности, дела на них передавать в Особое Совещание НКВД.
Изложенные выше указания в равной степени обязательны для оперработников, ведущих агентурную работу среди заключенных содержащихся в тюрьмах для осужденных.
Там, где нет перепроверки материалов, получаемых от внутрикамерного осведомления и где оперативный работник принимает всякое агентурное донесение на веру, без всякого критического анализа, там во многих случаях враги Попользуют это для дезинформации. Об этом говорят следующие факты: осведомитель «X», из числа осужденных, разрабатывая своего сокамерника «.Н», дал материалы о том что,якобы, «Н» рассказывал ему о группе своих соучастников, оставшихся неразоблаченными на воле и продолжающих антисоветскую деятельность на одном из участков железной дороги.
Когда же дело дошло до расследования, то «X» сознался в том, что все даваемые им многочисленные донесения о, якобы, неразоблаченных диверсантах от начала до конца являются вымыслом и клеветой на ни в чем неповинных людей.
Разумеется, можно было бы в самом начале разоблачить клеветнические вымыслы этого дезинформатора, если бы даваемые им на протяжении 7 месяцев материалы перепроверялись через другого осведомителя.
Другой осведомитель—«Б» обычно на второй день после перевода нового подследственного заключенного в его камеру давал обширные материалы о соучастниках этого заключенного, оставшихся, якобы, неразоблаченными.
После ввода в эту камеру второго осведомителя для перепроверки выяснилось, что «Б» всякого вновь прибывшего заключенного в камеру подробно расспрашивал о его знакомых, родственниках, их месте службы, производственной деятельности, адресах и т. д. На основе полученного таким образом «материала» он и фабриковал свои «агентурные донесения».
Проверка и перепроверка получаемых материалов должна проводиться непрерывно с первых же дней работы каждого осведомителя. В сообщениях осведомителей совепшенно недопустимы туманные, ничего не говорящие или двусмысленные фразы. Надо требовать, чтобы осведомитель ясно, четко и, самое главное, объективно излагал свои донесения, описывая только факты, имевшие место в действительности, и не засорял сообщение общими предположениями.
Критическое отношение оперработника к донесениям заставляет в свою очередь и осведомителя подходить критически к разговорам в камере и фиксировать наиболее нужное и ценное.
Перепроверка получаемых от осведомления агентурных материалов в условиях тюрьмы в основном должна вестись через других параллельных осведомителей, находящихся в тех же камерах, где находятся и первоисточники. В редких случаях разговор между двумя заключенными остается неуслышанным одним или двумя другими их сокамерниками. Поэтому, при наличии в камере двух осведомителей, можно установить, действительно ли заключенный «X» рассказывал осведомителю «А» о своей антисоветской деятельности и называл своих соучастников.
В практике работы часто бывает, что помимо осведомителя, сообщающего очень важные факты об антисоветской деятельности заключенного, другого осведомителя в камере нет. В этом случае необходимо подвести второго проверенного осведомителя путем перевода его в эту камеру или скомплектовать новую камеру (в зависимости от обстоятельств), куда поместить разрабатываемого заключенного-осведомителя, работающего над ним, и второго осведомителя для перепроверки. С целью законспирирования второго осведомителя можно еще ввести в эту камеру одного или двух заключенных.
Руководя осведомлением, нужно умело и правильно направлять его на наиболее важные участки работы для разработки тех подследственных заключенных, которые по требованию работников, ведущих следствие, подлежат разработке в первую очередь.
Некоторые тюремные отделы, в зависимости от запросов следствия, практикуют переброску отдельных осведомителей из одной тюрьмы в другую, где нет достаточно сильной и проверенной агентуры, но где появились очень важные заключенные, требующие агентурной разработки. Во многих случаях, когда к этому вопросу относятся серьезно и продуманно, такая практика давала весьма положительные и ценные результаты. Наряду с этим зафиксированы случаи, когда перебрасывание недостаточно изученного и проверенного осведомления способствовало между-камерной связи, причиняя значительный вред следствию. Переброску осведомителей из камеры в камеру и, в случаях особой надобности, из одной тюрьмы в другую можно практиковать в интересах усиления разработки наиболее важных заключеных. Но необходимо взять за правило перебрасывать только проверенную и надежную агентуру и в каждом отдельном случае с разрешения руководства НКВД—УНКВД. Для разработки подследственных заключенных можно в отдельных случаях использовать в подследственных тюрьмах и тех осведомителей из числа заключеных, следствие в отношении которых закончено и которые ожидают отправки в тюрьмы для осужденных или в исправительно-трудовые лагери. Таких осведомителей можно, с согласия руководства НКВД—УНКВД, оставлять на один — два месяца в общей тюрьме, задерживая их этапирование. Перевод проверенной и способной агентуры из тюрьмы в тюрьму и из камеры в камеру в тюрьмах ГУГБ для содержания осужденных производится с ведома Главного тюремного управления НКВД.
Весьма серьезное значение в условиях тюрьмы приобретает вопрос, где и как должны приниматься агентурные донесения от внутрикамерной агентуры.
Агентурное донесение осведомителем-заключенным должно писаться только в присутствии оперативного сотрудника тюрьмы. Нельзя допускать того, чтобы осведомители писали сваи донесения в камерах. В этом случае провал неизбежен.
В одной из тюрем практиковался такой порочный способ получения донесений от внутрикамерного осведомления. Осведомитель, находясь в общей камере вместе с другими заключенными, здесь же писал свои донесения, затем вкладывал их в выданную ему из тюремной библиотеки книгу, а
