— Я всегда удивлялась тому, — вдруг сказала Камэ, — что ты говоришь о Фениксе как об отдельном существе. Даже произносишь это слово по-особенному… словно с большой буквы!
— Ты много чему удивлялась, — с усмешкой сказал Крейн. — Помнится, перво-наперво тебя заинтересовало, отчего в огне Феникса не сгорает моя одежда.
При этих словах Лайра и Джа-Джинни рассмеялись, Эсме покраснела, а Камэ, невинно улыбнувшись, заявила:
— Я и сейчас не знаю, в чем секрет. Ты всегда берег от меня свои тайны, словно от врага. Это несправедливо, Кристобаль! Неужели за столько лет я не заслужила малой толики доверия? Ну хоть чуть-чуть! — её голос сделался нежным, а просительные интонации были таковы, что устоять не смог бы никто. Нельзя было отказать сестре Лайры Арлини в сообразительности и коварстве: своим вопросом она загнала Крейна в угол.
— Ох, Камэ… — магус вздохнул, и Хаген вдруг почувствовал: как бы правдоподобно ни прозвучало то, что его капитан собирается сейчас сказать, на самом деле это будет ложь. — Всё очень просто, и мне нечего скрывать. Одежда не горит по той же причине, по какой не горю я сам: пламя возникает на некотором расстоянии от моего тела и направлено вовне, а не внутрь. Теперь ясно?
— Нет! — Паучок сверкнула глазами. — Ты утверждаешь, что тоже можешь пострадать от огня, но кто же тогда зачерпывал пламя из костра, словно оно вдруг стало водой? Кто жонглировал огоньками свечей? Кто, в конце концов, двадцать лет назад вынес меня из пожара и при этом совсем не обгорел? Неужели это был не ты, а кто-то другой? Феникса я что-то не заметила…
Лайра, наблюдавший за своей сестрой, улыбнулся, а Крейн, издав сдавленное рычание, протянул руку к стоявшему поблизости канделябру и снял пламя с одной из свеч. Огонек продолжал танцевать у него в ладони, перебегая с кончиков пальцев на ладонь и обратно, словно живой; над остывшим черным фитилем тем временем завилась струйка дыма.
Хаген вдруг понял, что смотрит на пламя, будто зачарованный.
— Есть разные виды огня, — медленно проговорил капитан «Невесты ветра». — Но ни люди, ни все остальные небесные дети этого не видят, не замечают… не понимают. Мне, право слово, трудно объяснить сущность Феникса, сущность иного пламени. Оно живое… оно мыслит и чувствует… Это создание, которое существует вне нашего мира и лишь изредка прорывается сюда. Всякий раз его появление приносит беду. Слыхали о несчастных, которые средь бела дня вдруг вспыхивали и превращались в уголь быстрее, чем кто-то успевал понять, что происходит? Раньше говорили, что именно такая кара ждала любого, кого угораздило прогневать род Фейра… Что ж, не буду утверждать, будто молва во всех случаях ошибалась, но всё-таки изначально в этом виновато иное пламя, а не мы.
— Выходит, ты именно этим пламенем повелеваешь? — вполголоса спросил Лайра. Крейн покачал головой, досадливо хмурясь — он словно был расстроен тем, что его друг не смог все понять сразу.
— Я повелеваю огнем… или огонь — мной, но это неважно. Разные виды пламени друг с другом соотносятся по-разному, но иное пламя сильнее всех остальных, и поэтому его можно использовать для защиты от них. Вот, смотрите… смотрите внимательно!
Он протянул руку, и все, сидевшие за столом, невольно подались вперед, чтобы лучше рассмотреть танцующий огонек свечи. Поначалу им казалось, что ладонь Крейна горит, не сгорая…
— Заступница! — пробормотал Арлини чуть слышно. — Глазам своим не верю!
Хаген к этому времени тоже успел заметить то, что раньше ускользало от его взгляда: кисть Феникса от запястья до кончиков пальцев покрывало нечто, похожее на почти прозрачную перчатку, и именно она берегла кожу магуса от ожога. Видение было мимолетным; стоило пересмешнику приглядеться, как «перчатка» пропала, а его глаза начали слезиться от напряжения.
— Горячий воздух над огнем костра, — пробормотал оборотень себе под нос. — Обжигает, как и сам огонь…
— Это и есть огонь. — Крейн сжал кулак, и блуждающий огонек погас, но дрожащее марево вокруг его кисти появилось вновь — теперь оно было заметно всем. — Это и есть бесцветное, невидимое иное пламя, о котором я говорил. Оно часть меня, но всё же не моя собственность. Моё оружие, мой щит… да, Камэ, именно этот щит защитил нас обоих от пожара. Хочешь убедиться, что я не лгу?
Паучок молча покачала головой; всего лишь на краткий миг выражение её красивого лица сделалось испуганным. Крейн огляделся, словно бросая вызов каждому из сидевших за столом, и ему ответил тот, кому по всем правилам полагалось бы молчать.
— Капитан? — произнесла Эсме со странной интонацией — это был не то вопрос, не то утверждение, — и протянула навстречу горящей руке Крейна свою тонкую кисть. Огненная перчатка погасла, дав возможность их ладоням соприкоснуться, но уже в следующее мгновение запылала вновь, в полную силу.
— Ты только не бойся, — сказал Крейн таким голосом, какого Хаген у него ни разу не слышал. — Я не причиню тебе вреда.
— Я почти не чувствую жара, — ответила Эсме, но её голос дрогнул. От боли или от страха? — Так странно…
— Эта игра становится опасной, Кристобаль! — чуть взволнованно заметил Лайра. — Хватит, достаточно! Мы тебе верим… правда, Камэ?
Но Арлини напрасно ждал, что сестра ему ответит: Паучок глядела на Крейна и Эсме, почти не мигая, и была напряжена не меньше, чем взведенная тетива арбалета. «Если бы эта женщина повелевала огнем, — вдруг подумал Хаген, — то все мы превратились бы в уголь». Он перевел взгляд на Джа-Джинни и увидел, что крылан тоже смотрит на капитана и целительницу с весьма странным выражением на лице.
Была ли это… зависть?
— Ну вот, — сказал Крейн, когда иное пламя погасло и они с Эсме наконец смогли разъять своё странное рукопожатие. — Вы приобщились к тайным знаниям клана Фейра… к их малой толике. Духи предков мною недовольны, но им придется отложить наказание до тех пор, пока мы не воссоединимся. Впрочем, я мог бы рассказать и остальное — всё равно никто из вас этими знаниями воспользоваться не сумеет.
— Для этого надо быть фениксом из клана Фейра? — спросил Арлини, заранее зная ответ.
— Верно, дружище. — Крейн тяжело вздохнул. — Для иного пламени любой из нашего рода был своего рода дверью, через которою оно могло на время переместиться из своего мира сюда, к нам. Раньше… — он помедлил, словно не решаясь договорить. — Раньше нас было много. А теперь…
Внезапно его правая рука, спокойно лежавшая на столе, окуталась ярким пламенем. Он отдернул её, сжал кулак — огонь исчез, но на скатерти осталось обугленное пятно. Всё случилось так быстро, что никто и охнуть не успел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
