Вот с такими мыслями вышел я из музея, а там, на площади, полным-полно машин разных. Ну, посмотрел я на те машины, благо за погляд денег не берут. А потом пошел по аллее, где цветы всякие посажены и каменные львы стоят. Хорошо хоть ума хватило каменных кабанов не поставить. Ничего не скажешь, красивый парк при мавзолее. Брожу я, брожу, но чувствую, сильно проголодался.
Теперь у меня одна забота — как бы, не заплутавшись, попасть к дому Теджира Али. Наконец оказался я в Кызылае. Отсюда я уж хорошо помнил, как идти.
Слава богу, дороги здесь хорошие, гладкие, не как у нас в деревне, туфли с ног не соскакивают. Снова у советского посольства я перешел на другую сторону. От ходьбы у меня аж пальцы на ногах распухли. К дому Теджира я добрался уже затемно. Оказывается, пока меня не было, Харпыр-бей интересовался мною, хотел спросить, сколько километров от города до моей деревни, хорошая ли туда дорога, найдется ли у нас, где ему переночевать. Опять он уговаривал Теджира поехать с нами. Какая жалость, что меня не было дома.
— Не переживай, Сейдо-эфенди, я с толком ответил на все его вопросы, — сказал Теджир. — Завтра с утречка выедете. Если хочешь, после ужина мы к нему еще раз поднимемся, чтоб окончательно договориться.
— Не стоит, — махнул я рукой. — Устал я очень. Давай лучше подготовимся к завтрашней поездке.
— Воля твоя.
* * *
В машине еле умещались сумки, коробки, запасы консервов, два ружья, бинокли. Итак, мы уже в пути. И зачем ему два ружья? Одет он тоже был чудно — в особый охотницкий костюм вроде того, что был на нашем генерале Салихе Омуртаке во время маневров. И так же, как генерал, он не расставался с картой. Раньше ему доводилось со своими приятелями ездить на охоту в Кескин, поэтому дорогу он знает. Машину он гоняет как бешеный.
В Кырыклы мы даже не задержались, после Балышиха свернули налево, птицей пронеслись мимо Кулаксыза, Батталоба, Кёседурака, Сулакчи. Хорошо, что вчера по пути из музея я купил пачку сигарет с фильтром. И сейчас, в дороге, то он меня угощал сигаретами, то я его. Но почему-то наши «Чамлыджа» не пришлись ему по вкусу. Честно говоря, и мне они не особо нравятся. Вот и Сулакча осталась далеко позади. Пора, сказал я себе.
— Послушай, Харпыр-бей, если б ты помог мне устроиться на работу к вам, я бы стал возить тебя на охоту каждую неделю. Честное слово.
— Работ! Какой работ? Не понимай.
— Я на любую работу согласный. Могу быть сторожем, привратником, вахтером. У вас ведь много разных фирм, а меня любая работа устроит.
— Пожалуйста! У нас много работ. Много денег платить будем. Тебе надо инглиш понимай. Почему не понимай?
— Чего не знаю, того не знаю. Но я могу быстро выучиться. Если ты мне напишешь свои двадцать девять букв против наших двадцати девяти, я через пару месяцев все что хочешь переведу. Я ведь не дурак! А как только подработаю достаточно денег, перевезу семейство в Анкару. Мне для начала хватит и тысячи лир в месяц. Теджир Али — мой земляк, он поможет снять комнату в геджеконду. Эх, умел бы я водить машину! По правде говоря, устроиться на работу в турецкое учреждение — дело немыслимое. А вот в американских фирмах, говорят, это попроще будет. Все, кто работают в ваших конторах или прислуживают в домах, все до единого довольны.
Поди угадай, понимает ли он, об чем я ему тут толкую? Я старался говорить медленно, отчетливо, а он, ни слова больше не говоря мне, время от времени поправляя то очки, то шляпу, гнал машину в сторону Шами. А машина у него — зверь. Джип Карами в сравнении с ней просто дерьмо. Шины у нее зубчатые, по какому хочешь бездорожью проскочит, на какой угодно склон вползет. После деревни Сейдим дорога хуже некуда. Трудно поверить, но и эту дорогу мы одолели играючи.
— Ты говорить, Сейдо, у тебя куропатка имеется. Руджио не имеется. А я имею два руджио. Один ты будешь охотиться, другой — я. Сначала мы поедем брать твой куропатка, потом охота.
— Ты имеешь в виду куропатку моего сына Яшара. Да-да, сначала поедем к нам домой, возьмем клетку с птицей, а потом — в Чайырлы. А не понравится там, в другое место махнем. Всю округу обшарим, обещаю, никак не меньше десяти куропаток подстрелим, а может, поболе.
— Гуд, вери гуд!
— Угощайся сигаретой, Харпыр-бей. — И я протянул ему пачку.
— Я не любить «Чамлыджа».
— Верно, Харпыр-бей, неважнецкие сигареты.
Чобан Хасан гнал стадо коров в сторону холма Бедиль. Он издали смотрел на нашу машину. Знал бы он, с кем я там сижу, кого везу в гости! Но разве углядит он издалека?! Может быть, скоро приедут и те американцы, что охотились на кабанов. Они ведь обещались быть здесь опять в эту субботу. Приедут или нет, мне как-то это стало теперь безразлично. Бог с ними и с их визитными карточками. У меня теперь собственный американец имеется, уж этот-то, иншаллах, меня не подведет…
Курята и гуси разлетаются из-под колес нашего автомобиля. Собаки насторожили уши и подняли морды. Я важно сижу рядом с водителем и указываю на дорогу прямо к моему дому. Так мы и подкатили к нашим воротам. Я выскочил из машины, и тотчас знакомые и порядком опротивевшие мне запахи обступили меня. Обогнув машину, я почтительно взял гостя под локоть:
— Милости прошу. Харпыр-бей, выходи.
— Ноу, Сейит, спасибо. Я буду здесь ждать. Ты взять свой куропатка. Сегодня очень хороший охота будем иметь. Нельзя время теряй.
— Не хочешь войти в дом? Почему?
— Я хочу ждать.
— Ну хотя бы стаканчик айрана отведай.
— Ноу, Сейит. Иди взять куропатка.
Я вошел во двор, поднялся по лесенке. Дома все шло своим чередом. Отец, как обычно, сидел на юваге, Исмахан мыла посуду, Бургач и Дуду только что покончили с супом, Али куда-то запропастился, а Яшар, как всегда, примостился рядом с дедом. И куропатка на своем обычном месте.
— Селям алейкюм, отец, — приветствовал меня сын. — С приездом!
Исмахан с трудом разогнула поясницу.
— Ох, Сейдо, доконала меня болесть. Спасу нет от болей. Али Деликурт отвез свою жену в город на лечение, Ашык Мехмед тоже. Один ты не печешься о здоровье своей жены, Сейдо.
— Не болтай чего не знаешь! Их женам совсем по другому поводу уколы делали. Потерпи, и я тобою займусь.
— А как ты съездил, Сейдо? Набегался вдосталь?
Я не удостоил домашних ответом, а сразу приступил к делу:
— Ну-ка, Яшар, тащи сюда свою куропатку. Я не один приехал, а с американцем Харпыром-беем. Он ждет меня в машине, будем вместе охотиться.
Знал я наперед, что отец серчать будет. Но что мне оставалось делать? Вот и решил сразу брать быка за рога. Пусть хоть сердится, хоть не сердится — мне сейчас не до того.
— Ты, жена, приготовь обед получше, к полудню вернемся. Неплохо бы и с собой еду прихватить. Как думаешь, отец, мы сможем их найти в Хелледже?
— Кого?
— Да куропаток же!
— Пока что они там попадаются. Не ручаюсь, что они там всегда будут.
— Давай, Яшар, пошевеливайся! Чего расселся! В кои-то веки нам удача улыбнулась, а ты сидишь истуканом! Я там битых два дня околачивался, ждал, когда у этого типа выходной будет. По дороге все уши ему прожужжал. Вроде бы обещал. Те американцы, что на кабанов охотились, не дали мне свои визитные карточки. Зря я им задницу лизал. Зато этого я обработал как следует. Теперь для меня важней важного организовать ему хорошую охоту, тогда уж наверняка устроит меня на работу. А не для меня, так для Али постарается. Как только я начну получать тысячу или две тысячи лир в месяц, всех вас перевезу в Анкару.
— Сейдо!
— Что, отец?
— Охотники на кабанов с вами приехали?
— Нет, мы сами по себе, выехали очень рано.
Яшар нехотя поднялся, приблизился к клетке с куропаткой. Сразу было видно, как ему не хочется отдавать в мои руки свое сокровище, и потому он в нерешительности переводил глаза с деда на меня и опять на деда. И чего он кочевряжится?
— Это единственная прирученная куропатка. Если понадобится, мы ее выпустим ненадолго из клетки, и она приведет к нам других, лесных куропаток, а затем…
— Смотри, Сейдо, упустишь куропатку нашего сына, лучше домой не возвращайся! — вмешалась в разговор Исмахан. — Накройте клетку чем-нибудь, пристройте между ветвями дерева, но только выпускать не вздумайте! Она и без того приманит вам сколько угодно лесных куропаток. Понял?
Отец едва заметно улыбнулся Яшару. Видимо, они о чем-то сговорились взглядами.
— И я с вами пойду! — выпалил мой сын.
Каков негодник, отцу не доверяет! Сейчас мне недосуг, а то всыпал бы ему пару горяченьких! — рассердился я, но, чтоб не затевать скандала, примирительно сказал:
— С нами, сын, нельзя. Мы на машине едем.
— И я сяду с вами в машину.
— Еще вопрос, согласится ли Харпыр-бей.
— А ты попроси хорошенько, он и согласится.
— Тебе все равно там делать нечего. Не бойся, никуда я твою куропатку не отпущу.
