– Вам, это, девочки не нужны?
Я махнул рукой:
– У меня с собой!
– А-а, – протянула, позевывая, администраторша. – В Тулу со своим самоваром…
– Ну, допустим, здесь вроде не Тула, – поднимался на второй этаж я. – И вот еще что: по всякой ерунде меня с утра не дергайте. Пока сам не проснусь!
В номере я бухнулся на кровать, достал из сумки початую бутылку виски. И начал вливать в себя разнокалиберными порциями. То поменьше, то побольше. Для разнообразия. Я смотрел в сереющее утро. Где-то орали петухи. Надо ложиться спать. И завтра, уже сегодня, конечно, на Волгу.
– Ты как там, барышня?! – крикнул я в другую комнату, разделся и полез под одеяло.
– Я сейчас, – отозвалась Вероника.
Глотнул еще граммов сто пятьдесят. Вошла Вероника. Она была совершенно голая, только на плечи была наброшена белая прозрачная дребедень. Темные соски на размашистой груди резко оттенялись наступающим в окне утром. Плоский живот нехотя сужался к полумраку.
– Ты, это, чего?!
Вероника молча подошла к кровати и забралась под мое одеяло.
– Ты, это самое… Брось, брысь! – Я попытался выскочить из кровати, и со второй попытки, запутавшись в мыслях и коленках, мне это все же удалось.
На кровати осталась лежать девушка, которую в тот момент, да фиг с ними, с обязательствами, мне очень хотелось.
– У-у-у… – Я заметался по номеру. Выпитый вискарь шумел в башке и напропалую советовал всякие глупости.
Вероника спокойно следила за моими беснованиями.
– Ну-ка, марш к себе в комнату, – дрожащим голосом сказал я. И добавил: – Ну пожалуйста…
– Коля, я же тебе говорила, что я тебя люблю и что лучше тебя нет на свете.
Ничего не найдя лучшего, я схватил свое верное лекарство от любви – бутылку и помчался в сортир. Судорожно закрыл дверцу. Сел на унитаз и жестко ополовинил пузырь.
«Какой бред! Это же девки обычно в туалете прячутся! А я?!! – Я судорожно вливал в себя вонючую жидкость. – Сумасшествие какое-то, мрак и мракобесие! Ну, допустим, я ее, естественно, хочу. Иногда. И что из этого следует? Ничего хорошего из этого не следует! Как же эти, моральные обязательства?! Клятва Гиппократа… При чем здесь, козлиная моя морда, клятва Гиппократа?! – Я глотал из литровой посудины все чаще и чаще. – Можно сказать, соблазнил малолетнюю девочку! Да не соблазнял я ее! Не соблазнял! А наоборот… Что наоборот?!» – Идиотские мысли вовсю змеючили в организме.
Но постепенно вискарь медленной, но надежной колотушкой шарахнул мне по репе, и я затих.
На улице уже светило солнце и провинциально шебуршали редкие машины. Я принялся по мере сил разминать затекшие от ночного сидения на толчке ноги. Вот идиот, приехал отдохнуть и спать в сортире!
– Вероника, ты где?
Потом взгляд рухнул на пол, где весьма красноречиво отдыхала пустая литровая бутылка виски. Со смешными капельками внутри.
– Ох, черт. – Я четко вспомнил вчерашний идиотский вечер, точнее, идиотскую ночь. – Вероника?
В комнатах никого не было. Вероникиных вещей тоже.
Зазвонил местный телефон.
– Вы будете продлевать номер на сутки?
– Слушайте, у меня тут, ну, была девушка, короче, где она?
– Девушка из вашего номера ушла часа два назад. Спросила, когда ближайший поезд в Москву. Так вы будете продлевать? – нетерпеливо зудела администраторша.
– Нет! – рявкнул я и бросил трубку. Рядом с телефоном лежал лист бумаги, на котором крупными и тщательными буквами было написано:
«ЛЮБОВЬ МОЯ ПОШЛА НАСМАРКУ,
КАК ТОЛЬКО СДЕЛАЛ ТЫ ПОМАРКУ!»
Я выругался громко и тщательно, наверное, на полУглича. Потому что после моих слов вдалеке мгновенно закудахтали куры.
Весь день я бродил по угличской пыли, жрал что ни попадя с унылыми пенсионерами, торгующими матрешками и часами «Чайка» на дощатом мостике у Волги. Они терпеливо ожидали прибытия очередного парохода с розовощекими интуристами, оживлялись и, пританцовывая, пытались втюхать им свою эту чепухень. Потом пароход уходил и ярмарка на мосту опять засыпала до следующего раза. Усталые продавцы возвращались ко мне, и мы жрали дальше.
Я все время пытался думать. О Веронике, о Маринке Голиковой, о себе, конечно. С каких только сторон я ни подходил к моему нынешнему житию-бытию, все равно выходило одно и то же – какой же я дебил!
Фразу насчет «любви насмарку» я долдонил еще с неделю уже в Москве. Ну не выбрасывается она из головы, хоть тресни, «как только сделал ты помарку!»
Одиннадцатая глава
На Красную площадь я шел уверенной походкой Бывалого из гайдаевских «Самогонщиков». То есть со значительностью на лице и несколько презрительно и равнодушно. К многочисленным «ин» и нашим туристам. Я-то, считай, свой, и Кремль для меня дом родной. Все детство и отрочество не вылезал оттуда. Или отсюда?! Как правильно по-русски-то? Вот, не знаешь элементарных вещей, а норовишь девушку воспитывать! Короче, здесь я был миллион раз. Гагарина живьем видел. Не считая многочисленных вождей. И причем не по телику, а нос к носу, на расстоянии вытянутой руки. Пионерских молокососов из нашей школы часто приглашали вручать цветы вождям на всяких манифестациях.
Вчера позвонила Вероничка. Первый раз после Углича. И просто сказала:
– Коль, я была не права.
И все. Конечно, я взвился от радости. Честно говоря, уже успел соскучиться по ее нежно-трогательным маразмам! И совсем забыл, что еще во время нашей исторической встречи на бульваре что-то вякал про Красную площадь и Кремль. Типа, что сечь ее нужно как сидорову козу на Лобном месте. Вот она мне и напомнила.
Вокруг меня суетливо сновали москвичи. Завтра первое сентября. Они в изобилии тащили охапки типично школьных цветов – гладиолусов. Сколько себя помню, на первый школьный день всегда покупались гладиолусы. Такие стройные, гордые, с еще не распустившимися бутонами внизу соцветий. В мои школьные годы с цветами было, прямо скажем, не разбежишься. На всяческие праздники надо было по утряне выстоять немыслимую очередь, чтобы приобрести замухрыжистый цветочек. В основном гвоздики. Реже розы. А вот на начало учебного года традиционно нарисовывались именно эти длинные, неуклюжие, но красивые палки. Наверное, у них сезон, что ли…
Я тоже купил по дороге цветы. Эти же, конечно, гладиолусы. Девушку я увидел издалека, она стояла в развевающейся белой юбке, как раз рядом с Лобным местом. Черт, а она неплохо выглядит! Как-то возмужала, что ли, за эти месяцы. Совсем стала красивой молодой девушкой. А не подростком с сиськами, как раньше. Мысли о том, что Вероника так похорошела благодаря моему неусыпному влиянию, я сразу выкинул вон. Что она видела со мной, кроме бесконечных пьянок-гулянок?! Вся моя воспитательная программа-то – это же, по большому счету, баловство и издевательство над живым человеком!
– Это тебе, – протянул я букет.
– Ой, Коль, спасибо, – поцеловала меня в щеку Вероника.
Клянусь, я даже ощутил, что мое потоптанное жизнью лицо покраснело. Вот же как все происходит!
– Это тут, что ль, мне должны были руки-то рубить? – улыбалась девушка. – И правильно. Знаешь, я подумала, что хорош мне на твоей шее сидеть, надо на работу устраиваться! И потом, мне еще тебе надо столько денег возвращать…
– Не говори ерунды! Это я насчет денег. – Мы уже шли по площади в сторону Исторического музея. – А на работу, ты права, наверное, надо, подумаю.
Нет, все-таки она меняется. Появилась уверенность во взоре. И потом, она как-то омосквичилась, что ли.
Я уже размахивал руками, рассказывая, как был горд, когда во младенчестве именно здесь, на Красной площади, перед Мавзолеем Ленина мне торжественно повязывали пионерский галстук. И про отчаянную детскую обиду на несправедливость бытия. Моя мамаша тогда состояла в школьном родительском комитете и покупала на всех эти самые галстуки. Они лежали у нас дома. Я вожделенно смотрел на них каждый день. Мысленно находясь уже перед Мавзолеем. А один галстук был слегка подпорчен. Ничего страшного, полная ерунда, так, на кончике слегка выделялся шов. Видимо, по ошибке лишний раз прострочили. И естественно, когда повязывали галстуки, здесь, под барабанный бой, из всех сорока с лишним гавриков этот бракованный галстук достался именно мне! Как же я плакал после этого. Обида была просто несусветная! Мир перевернулся и обернулся ко мне огромной задницей!
Я тормознулся в повествовании только после того, как Вероника спросила меня, а кто такие пионеры и зачем им нужны галстуки. Они, мол, что, в костюмах постоянно ходили?! Кстати, я весьма спокойно отреагировал на ее непонятки. Просто сказал: потом объясню. Потом. И на всякий случай купил ей воздушных шариков. Может, забудет и больше не спросит.
Мы не торопясь фланировали по Александровскому саду. С Манежки заезжали развеселые девахи на роликах. Лихо матерясь, они со свистом пролетали мимо, поглощая на ходу непонятные мне энергетические напитки из банок.
