На своем лучшем итальянском я заказал для нас ужин, и, кажется, смог произвести на Александру впечатление. Но когда принесли заказ, она едва притронулась к своей порции, а я набросился на еду, потому что успел проголодаться. Александра еще раз спросила, как продвигаются мои исследования, и я снова ответил, что пока трудно сказать.
– В смысле, не хочешь говорить?
– Да я бы рассказал, просто у меня самого еще не все в голове уложилось.
Так оно и было. У меня не было никакой уверенности в том, какие тайны откроет мне загадочный дневник и имеют ли они какое-то значение.
Наш разговор прервался из-за шума за столиком в дальнем конце комнаты. Полумрак скрывал посетителя, отчетливо виднелось только лицо официанта, освещенное снизу свечой – зрелище было жутковатое. Говорил официант, и громко.
– Он говорит, что здесь не курят, – перевел я. – И еще что-то про сигару. Странно.
– Что странно?
– Что тот тип сидит в шляпе. В помещении. Ага, он ее потушил.
– Шляпу?
– Нет, сигару.
Красный огонек сигары исчез, а официант принялся убирать со стола. Кто-то тенью прошмыгнул мимо нашего столика, затем входная дверь открылась и захлопнулась, впустив с улицы порцию холодного воздуха.
Александра преувеличенно поежилась и склонилась над столом, словно греясь у пламени свечи. До меня донесся аромат ее духов, он был мне знаком.
– «Джой», да?
– Ого, – удивилась она. – Так вот что ты исследуешь – женские духи?
Я успел пожалеть о сказанном, потому что теперь нужно было как-то объясняться, а мне не хотелось говорить, что такими духами пользовалась одна моя бывшая. Женщина, которую я, как мне казалось, любил, а она ушла от меня, потому что хотела детей и семейной жизни. А я отпустил ее, потому что никоим образом не собирался отказываться от своей набиравшей скорость карьеры в искусстве ради какого-то буржуазного белого заборчика[34] и детишек. Хотя теперь, когда моя карьера явно близилась к апогею, и нужно было зарабатывать в поте лица профессорскую должность, сложно сказать, чья жизнь оказалась более буржуазной.
– Раньше я никогда не пользовалась духами, – продолжала Александра. – Это мне подружка подарила на день рождения, несколько недель назад.
– Поздравляю, – сказал я. – И который это был по счету день рождения?
– Двадцать девятый. А тебе сколько?
– Тридцать семь. Через два месяца будет тридцать восемь.
– Ты когда-нибудь был женат?
Когда я сказал, что нет, она нехорошо прищурилась:
– Надеюсь, ты не из этих, токсичных холостяков?
– Нет, – повторил я, вспомнив разом Кейти, Аманду и Терри: не первый раз я слышал это определение применительно к себе. – У меня были отношения. Просто я еще не встретил подходящую женщину.
Надеюсь, мне удалось произнести это не слишком оправдывающимся тоном. Она бросила на меня очередной оценивающий взгляд, но потом улыбнулась. Я протянул ей свой мобильник и попросил оставить телефонный номер. Александра не притронулась к телефону, а записала номер на салфетке и, держа в сторонке за уголки, потрясла ей, как матадор.
– Получишь, если скажешь, откуда ты знаешь название моих духов.
– Просто я эксперт, я прославился на весь мир своим носом. – Я повернулся к ней в профиль.
Посмеявшись, она предположила:
– Наверное, какая-нибудь подружка такими пользовалась, я угадала?
– Грешен, – сознался я и поскорее задал ей встречный вопрос: была ли она замужем. Она удивила меня, сказав, что да.
– Это очень, очень печальная история – мой первый брак. Он продлился всего год. Я уже у алтаря поняла, что ошиблась.
– Зачем же ты все-таки пошла на это?
– Это был… побег, – произнесла она театрально, словно в шутку, хотя за этим ощущалась большая доля правды. Она деланно рассмеялась, а затем спросила, как долго я собираюсь пробыть во Флоренции. Я ответил, что точно не знаю и что нахожусь в межсессионном режиме.
– Это значит, сколько ты сможешь прожить здесь, месяц?
– Возможно. Точно не знаю.
– Тебе нравится изображать загадочного мужчину, да?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Разве? Да я – открытая книга!
– Набранная шрифтом Брайля!
– Александра, пощади…
– Зови меня Аликс, – предложила она.
– А, значит, я тебе нравлюсь.
– Скажем так, не вызываешь отвращения.
Когда принесли счет, я схватил его, опередив Александру, хотя мне такие расходы были несколько не по средствам. Она хотела оставить чаевые из своих, но я сказал, что с нее причитается только телефонный номер. Тогда она еще раз помахала салфеткой, я потянулся за ней, схватил Александру за руку, и мы замерли так, глядя друг на друга. Потом я потянулся, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась, оставив мне салфетку, а сама стала надевать куртку, словно куда-то торопилась. Я попросил прощения, а она помахала мне рукой. Не прошло и минуты, как она исчезла, оставив после себя аромат духов «Джой», словно облачко дымовой завесы.
Может быть, я сказал что-то лишнее? Выбор тут был богатый – неблагополучная семья, пьянство, женщины.
Глядя в окно кафе, я видел, как мимо промелькнул силуэт Александры, а за ней какая-то тень с тлеющим огоньком сигареты. А может быть, сигары.
30
Вернувшись к себе в номер, я попытался воспроизвести в памяти всю нашу встречу и все сказанное, пытаясь понять, что я сделал не так. Может, она обиделась на то, что я хотел ее поцеловать? Но она сама уже целовала меня. Обычно я сохранял спокойствие в отношениях с женщинами. Но не в этот раз. Развернув салфетку с ее номером, я несколько мгновений смотрел на нее, затем позвонил.
После первого же гудка я дал отбой.
Через несколько секунд мой телефон зазвонил.
– Это ты только что звонил?
– Извини, я вдруг понял, что уже поздно, и…
– Да нет, ничего. Что-нибудь не так?
– Вот это я и хотел у тебя спросить.
После недолгой паузы она произнесла:
– Прости, что я сбежала.
– Я сказал что-то такое, что тебя расстроило?
– Нет. Мне просто… нужно было срочно уйти.
Я не поверил ей, но не стал в этом разбираться.
– Ты придешь завтра в библиотеку?
– Это будет зависеть от обстоятельств.
От каких обстоятельств? Что за игру она ведет? Какой бы ни была ее цель, эта игра выводила меня из равновесия – и в результате меня тянуло к Александре еще сильнее.
– Я постараюсь, – помолчав, произнесла она. – Спокойной ночи.
Некоторое время я стоял, уставившись на свой мобильник. Почему она решилась перезвонить? Потом я бросил телефон на кровать. Хорошо же. Если она собирается и дальше так с тобой играть, забудь о ней, забудь ее совсем. Тебе это не нужно. Скомкав салфетку, я выбросил ее в мусорное ведро. Но уже через секунду зачем-то снова откопал ее. Черт возьми! Не думать об этой женщине, не отвлекаться от того, зачем я приехал во Флоренцию! Не упускай из виду цель, внушал я себе.
Шел уже двенадцатый час ночи, но спать мне совершенно не хотелось. Я открыл свой ноутбук и начал писать очередной список того, что мне удалось вычитать: перечень обстоятельств, которые привели к краже.
1. Перуджа встречается с Вальфьерно.
2. Вальфьерно обещает ему деньги, но Перуджа отказывается.
3. Перуджу увольняют из Лувра.
4. Симона умирает.
5. Перуджа крадет картину.
Но зачем красть картину уже после смерти Симоны? Этого я не мог понять.
6. Что стало с ребенком?
На этот вопрос я также не мог ответить, но внезапно мне пришло в голову, что этот ребенок был моим дедушкой. По крайней мере, мог быть, если только Винченцо не обзавелся еще одним сыном.
7. Сколько денег Перуджа получил от Вальфьерно?
В ходе собственного расследования я уже давно выяснил, что Перуджа выходил из тюрьмы с пустыми руками. Может быть, он спрятал деньги, полученные от Вальфьерно, а потом забрал их? Если так, то где они хранились?
