данные о похожих происшествиях. Я пришел к нескольким более или менее правдоподобным теориям. Но в конце концов до меня дошло, что порой ответа найти не получается. Пилот высокотехнологичных самолетов – опасная профессия, время от времени убийственная.
Он склонил голову.
– Горечь не унялась. Я всегда буду по нему тосковать. Он должен с нами сейчас тут находиться, делить с нами жизнь. Вместе в старшем возрасте шутки шутили бы. Нечестно это. Нет, даже хуже. Это случайность.
Он отпил кьянти и медленно проглотил.
– Когда погиб следующий мой друг, внутри я ощутил ту же пустоту, но мне показалось, что с этой потерей я уживаюсь несколько легче. Я понимал, что могу предпринять, реагируя на нее, и чего не могу. Когда утром разбился Том, я почувствовал то же самое: невосполнимую утрату и прилив гнева, разочарования – возможно ли, что по моей вине упущено нечто важное, способное предотвратить это? Я чувствую потребность выяснить, что именно случилось, чтобы оно не повторялось, а также позаботиться о его семье.
Он развернулся посмотреть на нее.
– Рана такая же скверная, как тогда, но мой организм выработал способность закрывать ее своеобразными рубцами, чтобы справляться с последствиями. О каждом из этих парней я буду горевать всю оставшуюся жизнь. Но я по-прежнему здесь. Если бы несчастный случай произошел со мной, чего бы хотелось? Хотелось бы, чтобы друзья не теряли способности заниматься своей жизнью.
Лора подняла бокал:
– За твоих друзей, Каз, за хороших ребят, которых с тобой больше нет. И в особенности – за Тома.
Они чокнулись и осушили бокалы.
После этого Каз машинально совершил другой привычный в горестных ситуациях поступок: вытащил свою акустическую гитару «Гретч» с выпуклой верхней декой, гитару, которую купил в студенческие годы уже попользованной и таскал за собой повсюду, куда бы ни забрасывала его флотская служба.
Они сидели на диване в полумраке, Каз перебирал струны, наигрывая любимые свои мелодии, и негромко подпевал; Лора присоединялась к тем, для которых знала слова. Он пытался не сползать на грустные песни, но казалось, что значение слов каждой воспринимается сейчас по-новому в аспекте гибели Тома.
Он закончил играть Fire and Rain, берущие за душу слова Джеймса Тэйлора эхом отдались по комнате и затихли. Посмотрел на Лору в приглушенном свете, склонился притянуть ее к себе и поцеловал.
15
Вашингтон, округ Колумбия
Когда «Боинг-727» коснулся колесами бетонной взлетно-посадочной полосы Вашингтонского аэропорта, Каз уже чувствовал усталость. В округе Колумбия стоял полдень, но с «Ранчо Полли» Каз отбыл еще до зари, а полет рейсом «Истерн Эйрлайнс» расслабиться и подремать не позволял: в битком набитом салоне постоянно шумели. Даже в здоровый глаз будто соли насыпали.
Теперь Каз ехал в такси через мост на 14-й улице в южную часть округа, мимо мемориала Джефферсону и флотской верфи в Нэви-Ярд, затем машина углубилась в Мэриленд, взяв курс в сторону Балтимора. Пока такси петляло по лесной дороге через Патаксентский заповедник, Каз в очередной раз ловил себя на вопросе о том, с какой радости понадобилась Филлипсу личная встреча. Единственное изменение в ситуацию привнесла смерть Тома три дня назад. Замена командира экспедиции очень значима для тренеров НАСА, но для АНБ? Вряд ли. Если, конечно, от Каза что-нибудь не скрывают.
Он мысленно уточнил формулировку: Сэм Филлипс всегда имеет дело с тем, что от Каза скрыто. Ежедневно на этого человека обрушивается лавина информации из различных источников по вечно изменчивым технологическим каналам, и способ получения разведданных порою важен не меньше, чем сами эти данные. Директору АНБ затем приходится просеивать их сквозь сито, отделять ключевые сведения от маловажных, формулировать выводы и составлять рекомендации для военных, которые передают их по цепочке Объединенного комитета начальников штабов президенту и другим федеральным агентствам.
Например, цэрэушникам.
Каз прищурился, глядя через окошко салона такси на размытые скоростью деревья. Он слышал про нового шефа ЦРУ, Джеймса Шлезингера, слона в посудной лавке. Не в этом ли причина, по которой его вызвали? Не хотят ли часом использовать военную составляющую задания «Аполлона-18» как дополнительный козырь, противодействуя давлению со стороны Никсона и его цэрэушника?
* * *
– Заходи, Каз, заходи!
Генерал Филлипс, тепло улыбаясь, вышел из-за стола приветствовать его. Они пожали друг другу руки. Поджарое приятное лицо Филлипса гармонировало с высокой сухощавой фигурой. Из нагрудного кармана белой рубашки с короткими рукавами торчали ручка и блокнот. Узкий коричневый галстук, скрепленный зажимом, повязан аккуратным виндзорским узлом. Плиссированные шерстяные ворстедские брюки перехвачены высоким тонким коричневым кожаным ремнем, хорошо сочетавшимся с коричневыми же, до блеска начищенными туфлями. Задумчивый военный в гражданском костюме.
Вошла Джен с двумя чашками кофе на подносе, хоть ее и не вызывали. Каз поблагодарил и потянулся за своей чашкой, испытывая признательность за кофеин. Филлипс подцепил с подноса вторую и увел посетителя к маленькому столу, где они и расположились. Посередине столешницы уже лежала зеленая папка для бумаг, на которой красными буквами значилось: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО».
– Ну и как тебе Техас? – поинтересовался Филлипс.
– Там равнина, жаркая и душная, – с улыбкой ответил Каз. – Но мне дали полетать, а снова увидеться с Люком и Майклом было приятно.
Филлипс подался влево и окликнул через приотворенную дверь:
– Джен, а Мо уже пришел?
Мысли Каза заметались. «Мо» – это наверняка адмирал Морис Вайснер, старший военный координатор миссии «Аполлон-18», заместитель начальника военно-морских операций.
– Я ему как раз кофе готовлю, генерал, – откликнулась Джен.
По косяку двери постучали:
– Разрешаешь войти, Сэм?
Вошел Мо Вайснер, с улыбкой баюкая в руках чашку кофе. Каз поднялся пожать адмиралу руку, а Филлипс указал тому свободное место за столиком. Вайснер во Вторую мировую служил младшим офицером на корабле, потопленном японскими торпедами; две сотни его сослуживцев погибли. Он переучился на летчика, торпедировал и утопил японский эскортный миноносец, после чего командовал тремя эскадрильями. Вайснер был в форменной рубашке с короткими рукавами и нагрудной нашивкой с его именем, над которой были аккуратно закреплены армейские награды летчика.
Адмирал сел и глянул на Каза из-под тяжелых век.
– Нормально долетел? – спросил он с протяжным теннессийским выговором.
Каз кивнул:
– Так точно, сэр, к завтраку рейсом «Истерн». – Он вскинул чашку. – Моя четвертая за сегодня.
– Я читал предварительный отчет о крушении, – начал Вайснер, взяв быка за рога. Напряженный взгляд карих глаз сфокусировался на Казе. – Явной причины установить пока не удалось. Я слыхал, что ты побывал там. Ты как полагаешь, крушение произошло из-за механической поломки или ошибки Тома?
– Погода была хорошая, самолеты в окрестностях не летали, следов столкновения с птицей не найдено. Наверное, механическая неисправность