Первая встреча за уральскими перевалами с местными жителями едва не окончилась для казаков трагически. Впереди казацкой флотилии плыл сторожевой струг. Однажды он оказался впереди флотилии на версту. Струг подошел к берегу и был из-за беспечности команды захвачен следившими за ним мансийскими воинами, не подозревавшими о следовавшей за стругом флотилии. Когда с подоспевших стругов казаки открыли ружейный огонь, то мансийские воины убежали в лес, оставив своих пленников на берегу.
Первая стычка с татарами произошла уже на Туре — там, где позже был поставлен Туринский острог, но добыть языка казакам тогда не удалось. Бежавшие с места стычки татары добрались до Кашлыка ранее Ермака и известили Кучума о появлении казацкой флотилии.
На берегу Нижнего Тобола казакам удалось захватить «языка», татарина Таузака, одного из приближенных Кучума. Ермак допросил его и отправил к Кучуму. По словам летописца, Таузак сказал хану: «Русские воины сильны: когда стреляют из луков своих, то огонь пышет, дым выходит и гром раздается, стрел не видать, а уязвляют ранами и до смерти побивают; ущититься от них никакими ратными сбруями нельзя: все навылет пробивают» (15, с.676). В устье Тобола казаки, высадившись на берег, разгромили юрты карачи — так называли главного советника Кучума, влиятельнейшего человека при дворе сибирского хана.
Кучум собрал для обороны столицы татарских конных воинов и пешее ополчение племенных вождей хантов и манси. Собравшееся войско, которым командовал ханский племянник Маметкул (Махмет-Кул), разбило стан на пологом берегу Иртыша у Чувашева мыса. Ермак решил дать отдых уставшим казакам перед решительным боем. Флотилия провела ночь в урочище Атикмурзы. Вид многочисленного Кучумова войска смутил некоторых. Состоялся казацкий круг, на котором верх взяли те, кто был за продолжение похода.
Известный историк С. М. Соловьев приводит их доводы, сообщенные летописцем:
«Братцы! Куда нам бежать? Время уже осеннее, в реках лед смерзается; не побежим, худой славы не примем, укоризны на себя не положим, но будем надеяться на бога: он и беспомощным поможет. Вспомним, братцы, обещание, которое мы дали честным людям! Назад со стыдом возвратиться нам нельзя. Если бог нам поможет, то и по смерти память наша не оскудеет в тех странах, и слава наша вечна будет» (15, с.676, 677).
Профессор Р. Г. Скрынников привел слова Ермака из сочинения сибирского историка конца ХVII — начала ХVIII в. С.У. Ремезова, которые окончательно преломили настроение казаков: «Братья и единомышленники! Како нам бежати, осени дождавшись? Гляньте кругом, в реках лед смерзается! Видели есмя, братцы, сами, колико зла сотвориша Кучум нашей русской Пермской земле! Городком запустение, православным християном посечение и пленение! Хотя до единого всем умерети, а вспять возвратитися не можем срама ради!» (12, с.527). После выступления Ермака малодушные окончательно замолчали.
Татары соорудили засеку у подножия горы на Чувашевом мысу. Казачьи струги подошли к засеке. Сделав несколько залпов, казаки высадились на берег и были обстреляны лучниками Маметкула. Затем, проделав проходы в засеке, татары атаковали казаков, но были встречены дружной пальбой. Отряды хантов, посланные Маметкулом вперед, после первых же залпов разбежались. Сам он пулей был выбит из седла и упал наземь. Он чуть не попал в плен, но татары отбили своего предводителя и снесли его в заросли кустарника на берегу, где была спрятана лодка. Погрузив в нее Маметкула, татары быстро уплыли.
Ранение предводителя вызвало панику в татарском стане. Первыми ускакали татарские всадники, за ними бежали пешие воины. Кучум наблюдал за боем с горы. Видя, что казаки одолевают, хан с приближенными также поспешно бежал через Кашлык на левый берег Иртыша и ушел на юг, в Ишимскую степь.
Не оправдались его надежды на то, что московские власти не захотят воевать с Сибирским ханством из-за сложного международного положения и опасности нападения на русские земли крымских татар и ногайцев, хотя Кучум был прав, надеясь на то, что действия царевича Алея в Пермской земле заставят московские власти попытаться вернуть Ермака из Сибири. Ошибся он в Ермаке: именно действия Ермака спутали все планы сибирского хана, ибо Ермак пошел в Сибирь, как бы продолжая свою особую оборонительную народную войну против татарских набегов.
После боя Ермак беспрепятственно вступил в опустевший Кашлык — так казаки называли столицу ханства Сибирь, где казакам досталась богатая добыча, в первую очередь «мягкая рухлядь» — ценные меха соболей. Ими было захвачено много оружия и табуны ногайских лошадей. Профессор Р. Г. Скрынников объясняет причину такой легкой победы над воинами Кучума тем, что наиболее боеспособные силы Сибирского ханства и входившего в его состав Пелымского княжества были еще в Пермской земле и не вернулась в Кашлык из похода. Такое объяснение позволяет отбросить существовавшие ранее представления о том, что казаки добирались до Кашлыка два-три года, зимуя в горах и лесах. Теперь уже нет сомнений, что Ермак со своими казаками преодолел расстояние от р. Чусовой до Иртыша за два месяца.
Через четыре дня после сражения ханты с р. Демьянки, правого притока Нижнего Иртыша, со своим «князцом» Бояром привезли в дар Ермаку пушнину и съестные припасы, главным образом рыбу. Он «лаской и приветом» встретил их и отпустил «с честью». За хантами к победителю явились посланцы манси из Яскалбинских волостей, «князец Ишбердей с товарищи». Затем пришли с дарами местные татары, бежавшие ранее от казаков, «князек» Суклем и некоторые татарские мурзы. Ермак принял их также приветливо, разрешил вернуться в свои селения и обещал защитить от врагов, в первую очередь от Кучума. Затем стали прибывать с пушниной и продовольствием ханты левобережных районов — с рек Конды и Тавды. Ермак определял для всех обязательную ежегодную подать — ясак. С племенных вождей и старшин он брал «шерть», то есть присягу в том, что подвластные им мужчины будут своевременно платить ясак. После этого все объясаченные племена и роды считались подданными московского царя.
Но Кучум и Маметкул пристально следили за казаками. В первых числах декабря Ермак послал на озеро Абалак, расположенное вдоль берега Иртыша в 15 верстах от Кашлыка, есаула Богдана Брязгу с его казаками для подледного лова рыбы. Там на них, поглощенных рыбной ловлей и проявивших беспечность, внезапно напал Маметкул с большим отрядом воинов. Спаслись от гибели лишь несколько казаков, оставшихся возле лошадей на берегу Иртыша.
В это же время Ермак узнал о приближении к Кашлыку большого татарского войска. К тому времени возвратился из Пермского похода царевич Алей с добычей и русскими пленными. Правда, его войско понесло на Чусовой и под Чердынью немалые потери. Ермак не стал отсиживаться в Кашлыке, а выступил навстречу татарам.
Битва произошла на Абалаке. Это была самая большая битва в период Ермакова «Сибирского взятия». Казаки не могли использовать преимущества, которые давали им струги. Но и татары из-за глубокого снега не могли стремительно атаковать казаков в конном строю.
По свидетельству летописцев, бой был отчаянным и жестоким. Не раз казалось, что судьба благоволит татарам. На этот раз Маметкул руководил боем издали, бросая на казаков все новые отряды татар. В конце дня татары не выдержали и обратились в бегство. Казаки выстояли, и Ермак одержал свою самую большую победу.
Таким образом, к декабрю 1582 г. Ермак подчинил себе обширную область по Тоболу и Нижнему Иртышу. Но он прекрасно понимал, что для закрепления на завоеванных землях требовались новые воинские подразделения, продовольствие и военные припасы. Видимо, после битвы на Абалаке Ермак окончательно решил, что целью похода будет присоединение земель Сибирского ханства к Русскому государству. Да и воевали ермаковцы под знаменем с царскими государственными символами. По мнению профессора Р.Г. Скрынникова, из нескольких знамен Ермака, хранящихся в Оружейной палате, «лишь одно, самое древнее, по всей видимости, проделало с отрядом Ермака долгий путь с берегов Иргиза до самого Иртыша. Неизвестные швеи сшили знамя из синей китайки, обрамив его широкой кумачовой каймой. Кумач расшит затейливым узором, по углам знамени — розетки наподобие цветов. В самом центре вшиты на синем поле две фигуры из белой холстины, расцвеченные чернилами. Это фигуры «инрога» и льва. Они стоят на задних лапах, друг против друга. Царь зверей лев воплощал в себе идею могущества. Мифическое существо «инрог» изображали в виде лошади с длинным и острым рогом на лбу. То был символ благоразумия, чистоты и строгости. Московские государи охотно изображали «инрога» на золотых монетах, в особенности же на своих государственных печатях» (12, с.539).
Такие же геральдические фигуры— лев и «инрог»— закреплены на троне царя Ивана Грозного пониже царского орла. Следовательно, казаки Ермака сражались и на западных границах Руси, и в Сибири под знаменем с царскими государственными символами, являлись воинами Русского государства и воевали в защиту и во имя интересов этого государства.
