Во время военных действий хорошие отношения Эйзенхауэра с британскими руководителями не раз сослужат ему добрую службу. Его связывали дружеские отношения с ведущими политиками, генералами ВВС, адмиралами и самыми различными английскими штабистами, работавшими в его штаб-квартире. Исключениями служили только генералы сухопутных сил, особенно два их руководителя, Монтгомери и Брук. Во всем остальном отношения Эйзенхауэра с британцами не могли быть лучше и полезнее для блага англо-американского единства.
Когда в июле 1942 года Эйзенхауэр добивался англо-американского единства, на стратегическом фронте единства не было. Англичане хотели вторгнуться в Северную Африку осенью 1942 года, а Эйзенхауэр — к тому времени уже генерал-лейтенант — планировал подготовку к операции "Раундап", высадке во Франции в апреле 1943 года. Он был также готов начать и операцию "Следжхаммер" в конце 1942 года, если обстоятельства вдруг потребуют оттянуть часть немецких войск с Восточного фронта.
Он понимал, что "Следжхаммер" почти наверняка окажется самоубийственной операцией, но, как он писал, "мы не должны забывать, что наградой является сохранение восьми миллионов русских на фронтах". Не попытаться помочь Красной Армии, если она окажется на грани катастрофы, было бы "одним из величайших военных промахов всей истории" *28.
Но англичане не собирались участвовать в операции "Следжхаммер". И хотя Рузвельт хотел начать наступление, американская армия не имела достаточно сил, чтобы проводить операцию в одиночку. Черчилль заявил, что в 1942 году будет или Северная Африка, или ничего. Рузвельт выбрал Северную Африку.
Эйзенхауэр впал в уныние, узнав об этом решении. Он считал, что 22 июля 1942 года, день, когда это решение было принято, является "самым черным днем истории" *29. Его уверенность покоилась на убеждении, что решение в пользу Северной Африки (кодовое название "Торч", "Факел") свидетельствует о пассивном и оборонительном мышлении.
Лично для Эйзенхауэра это решение обернулось большой удачей, поскольку Маршалл решил назначить его командующим операцией "Торч". Отбросив сомнения, Эйзенхауэр решительно принялся за работу. Он считал, что первое совместное англо-американское наступление в этой войне должно быть успешным и что оно научит британских и американских офицеров действовать совместно. С этой целью он организовал Объединенный штаб союзнических сил (ОШСС).
Приверженность Эйзенхауэра идее союза стала легендарной. Ходило много историй, подтверждающих это; одна из них касалась генерала Гастингса Исмея, старшего штабного офицера Черчилля, который доложил Эйзенхауэру, что, как он слышал, один из американских офицеров расхвастался в известном кафе, будто он покажет англичанам, как надо воевать. Эйзенхауэр "побелел от гнева". Он вызвал помощника и приказал тому, чтобы этот офицер предстал перед ним на следующее утро. Эйзенхауэр прошипел Исмею: "Этот сукин сын будет добираться до Америки вплавь" *30. Офицера отослали домой — на пароходе.
Неделю спустя Эйзенхауэр узнал о ссоре американского и британского офицеров в ОШСС. Разобравшись, он решил, что виноват американец, понизил того в звании и отослал в США. Британский офицер, участвовавший в конфликте, пришел к Эйзенхауэру с протестом.
— Он только назвал меня сукиным сыном, сэр, и все мы в последнее время убедились, что это всего лишь навсего разговорное выражение, которое иногда выражает и одобрение.
Эйзенхауэр на это ответил так:
— Насколько мне известно, он назвал вас британским сукиным сыном, а это уже совсем другое дело. Мое решение остается в силе*31.
ОШСС находился в Норфолк-хаусе на Сейнт-Джеймс-сквер. Заместителем Эйзенхауэра служил Марк Кларк. Военно-морскими силами командовал адмирал Каннингхэм, назначение которого обрадовало Эйзенхауэра. Британскими сухопутными силами, организованными как 1-я британская армия, предстояло командовать генерал-лейтенанту сэру Кеннету Андерсону. Часть американских сил должна была отправиться в Северную Африку непосредственно из Норфолка, штат Виргиния. Эйзенхауэр попросил Маршалла назначить командиром этого соединения Пэттона, и Маршалл согласился.
Американские войска, направляющиеся из Бретани, организованные как 2-й корпус, должны были возглавляться генерал-майором Ллойдом Фридендаллом. Это был выбор Маршалла — Эйзенхауэр почти не знал этого генерала, — но Маршалл заверил Эйзенхауэра, что Фридендалл — один из лучших в армии США.
По собственному опыту Эйзенхауэр знал, что центральной фигурой во всех назначениях является начальник штаба. Эйзенхауэр хотел на эту должность бригадного генерала Уолтера Смита, служившего секретарем Генерального штаба в Военном министерстве. Эйзенхауэр много раз запрашивал Смита у Маршалла, но Маршалл его не отпускал. Перетягивание каната продолжалось до августа, когда Маршалл уступил и разрешил Смиту отправиться в Лондон.
Смит оставался с Эйзенхауэром до конца войны. Он был незаменим. Его широкие скулы и прусская внешность доминировали в штабе Эйзенхауэра. Он решал, кому встретиться с шефом, а кому нет, вел большинство административных дел, выполняя самые неприятные поручения, и часто представлял Эйзенхауэра на совещаниях, полностью уверенный, что говорит за босса и представляет его способ мышления. Эйзенхауэр доверял Смиту полностью и считал его "Божьим даром — мастером деталей, понимающим общий замысел". Годы спустя Эйзенхауэр скажет, что Смит — костыль для одноногого, "идеальный начальник штаба" *32.
Смит был также, как элегантно выразился Эйзенхауэр, "человеком сильного характера и резких инстинктов". Или как объяснил Эйзенхауэр одному британскому офицеру: "Не забывайте, что Жук [прозвище Смита] — пруссак, и делайте скидку на это" *33.
Смит болел язвой, что было видно по нему: лицо его искажала гримаса боли, а кипучая нервная энергия держала его в постоянном движении. На дипломатическом приеме он мог быть вежливым и обходительным, но в своем штабе устраивал сущий ад, превращая подчиненных в комок нервов. Он орал, вопил, угрожал, оскорблял.
Однажды, кода он вел совещание в своем штабе, в комнату заглянула его секретарша Руфь Бриггс, приятная дама, которая позднее будет баллотироваться в губернаторы Род-Айленда. Смит заорал: "Идите отсюда к черту!" И безо всякой паузы, пока пораженная мисс Бриггс еще не успела убрать свою голову, Смит повернулся к офицерам и заявил: "Вы должны извинить ее, джентльмены. Она идиотка" *34. (После войны Смит какое-то время служил послом в России. Эйзенхауэр заметил, что не одобряет, когда профессиональных военных назначают дипломатами, но затем, вспомнив кремлевских руководителей, которым придется мириться со Смитом и его язвой, он ухмыльнулся и сказал: "Так этим ублюдкам и надо" *35.)
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
