Нет, он не из моего мира. Он ненастоящий, таких не бывает.
Он из сна, а сны заканчиваются с приходом утра.
Жила же я как-то раньше? И дальше проживу. Только теперь буду намного лучше понимать Флавию, и звериную тоску в её глазах. Теперь я знаю, о чём она тоскует.
Вот и мой сон вот-вот закончится. Пора просыпаться.
Я смахнула украдкой слёзы, подошла к двери и проверила, крепко ли заперто.
Проснулась резко, даже вздрогнула.
Оказывается, и сама ненароком задремала, сидя на сундуке.
Бледный утренний свет пробивается из-за ставней, в комнате полумрак и уютная тишина. Только мерный шум чужого дыхания.
…Была тишина.
Я наконец-то поняла, что меня разбудило. Стук в дверь.
В панике я подскочила и бросилась к кровати. Как я могла такое натворить?! Мужчина — в моей комнате, в моей постели!! Спит. Немыслимая ситуация! Просто катастрофа! Что на меня нашло вчера? Не иначе, заклинание имело побочные эффекты.
Внутренний голос, правда, тут же подсказал, чтоб перестала искать себе оправданий. Если тут и был от чего-то побочный эффект — то только от его улыбки.
Я склонилась над спящим Орвиком и нерешительно тронула его за плечо. Лёгкая встряска ничего не дала — он продолжил спать богатырским сном. В дверь меж тем колотились уже настойчивей. Я, наконец, узнала, кто — Гаяни. От этого было не легче.
Я начала выпрямляться с намерением пойти к двери и просить Гаю «дать мне ещё поспать». Но не успела.
Меня схватили за запястье и дёрнули рывком вниз. Я потеряла равновесие и упала.
Нет, определённо эта постель не рассчитана на двоих.
— С добрым утром… Сонная и лохматая ты мне ещё больше нравишься, — шепнул Орвик, запуская руку мне в волосы.
Его глаза были спокойные, умиротворённые и прозрачно-синие, безо всяких следов магии. И мне он таким нравился намного больше, но я не стала признаваться. Твёрдо решила сегодня утром сказать ему окончательное «прощай». Потому что чем дольше тянуть, тем трудней будет мне потом. Когда он уедет.
В дверь уже прямо-таки барабанили.
— Орвик, ты…
Он подался вперёд и вжался губами мне в шею.
Стук в дверь становился тише, и тише, и тише, и отодвигался куда-то за границы восприятия — пока не исчез совсем, заглушённый грохотом моего сердца.
Терпкий, колючий поцелуй — отросшая за ночь щетина оцарапала мою нежную кожу, но от этого почему-то наслаждение стало ещё более острым, невыносимым. Губы двинулись ниже.
Я попыталась оттолкнуться ладонями от его груди, прервать нежную пытку. Добилась только того, что поцелуй ожёг ключицу. А вырез платья начал совсем уж неприлично сползать.
— Ши, ты там не заболела?! Я ещё немного, и дверь выломаю, имей в виду! — буянит снаружи моя слишком заботливая сестра.
Да, заболела.
Совершенно точно.
Со всеми сопутствующими симптомами — жар, лихорадка, помрачнение рассудка, полуобморочное состояние и невыносимая потребность забраться в постель и укрыться там с головой. А то, что в этой самой постели уже обосновался кое-кто другой, на удивление не смущает. Да что со мной такое?!
Его руки неторопливо прогуливаются по спине, гладят, сжимают. Дразня, то и дело задевают и дёргают завязки платья. Снова отпускают раньше, чем я успею испугаться.
Ситуация становится критической, когда пол и потолок вдруг меняются местами. Обнаруживаю себя распластанной на собственном шерстяном одеяле. Как следует придавленной сверху, чтобы не сбежала. И… о боги, действительно жестковато!
По животу пробегает молния, свивается в спираль сложного узора. Я прекрасно представляю, что это за узор. Видела его уже.
— Ор…
На губы мне ложится палец, призывает молчать. Кажется, стук в дверь прекратился — или это меня оглушило… Тишина вокруг падает плотным пологом.
Нависающий сверху маг поедает меня голодным взглядом. Убирает руку с моего рта. Замирает на одно, бесконечно сладкое мгновение. А потом впивается в губы поцелуем.
И этот поцелуй — он такой… я понимаю, что больше никто не собирается щадить мою робость. А потом уже вообще мало что понимаю. Если спросят прямо сейчас — вряд ли вспомню, как меня зовут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ши-ан-на-а-а…
А, да. Вот так. Точно.
Слишком быстро всё закончилось.
С видимым трудом отрываясь от меня, Орвик оттолкнулся руками от постели, пружинисто вскочил и направился к окну.
Я сидела на кровати, обнимая колени и прижимая пальцы к губам — зацелованная, с горящими щеками и ещё более лохматая, чем была — и обалдело смотрела в удаляющуюся спину.
Прыжок — и он скрывается из виду. Только жалобно хлопает ставня.
В комнате пусто, будто и не было никого.
И я могла бы снова поддаться соблазну считать всё случившееся сном, если б не болели так потрескавшиеся губы.
Когда дверь слетела с петель и в комнату ворвалась одержимая жаждой спасения Гаяни, я так и сидела, глядя в ту же точку как сомнамбула.
Мда. Что-то странное «прощай» у меня получилось. Придётся попробовать ещё раз.
— Ты… до сих пор в постели валяешься? — Гая застыла посреди комнаты. Потом перешагнула сотворённые ею разрушения и решительно направилась в мою сторону. Судя по всему, горя праведным гневом и желая теперь уже мне устроить головомойку за то, что заставила поволноваться.
— Я вчера очень устала! — заявила я. И между прочим, словом не соврала!
— Ага, вижу. Даже платье снять забыла, — окинула меня метким взглядом сестрёнка. Мне стало не по себе. Очень уж она у меня наблюдательная. И умная не по годам.
— Ты дверь как чинить собираешься? Сюда скоро дворцовая стража слетится, выяснять, что за землетрясение.
— Не слетится! — заявила Гая. — В коридорах подозрительно пусто. Ни одного поста не встретила от своей комнаты до твоей. Понятия не имею, что за приступ лени всех скосил.
Зато я знала прекрасно.
Мелия всё сделала, чтобы этой ночью нам с Орвиком никто не мешал.
В животе в который раз потеплело. Вот только магическое чутьё моей любимой сестрёнки Мелия не учла. Та мигом сообразила, что происходит непорядок, и явилась спасать непутёвую старшенькую. Спасибо ей за это огромное. Я была в шаге от провала. Силы воли не хватило бы бежать от его поцелуев, его рук и губ…
Я спрятала лицо в коленях, подтянула их ближе к груди.
Гая с размаху плюхнулась рядом.
— Ты какая-то странная. Красная вся. Точно ничего не стряслось? Мне можешь не врать. Я тебя как облупленную знаю… стоп! А это что ещё?
Я выглянула из убежища.
В тонких пальчиках Гаяни повис плотный, слегка курчавый тёмный волос.
Боже, как в дурном анекдоте!
Сестра брезгливо отряхнула ладони. Посмотрела на меня взглядом опытного судьи.
— Здесь был Орвик. И вы что же…
— Нет! Ничего не было! И вообще, ты маленькая ещё о таких вещах спрашивать! — взорвалась я.
А маленькая зараза меж тем расплылась в совершенно бессовестной улыбке.
— Да верю, верю! Врать ты не умеешь. Ничего не было, но в постели твоей он поваляться успел. Ничего себе!
Я уже стала прикидывать, не зря ли никогда не поддерживала идею воспитательных шлепков, и не пора ли начать воспитывать, наконец, ребёнка. Который уже почти с меня ростом.
Но Гая вдруг сникла и уронила руки на колени.
— Везучая ты, Ши. Мой вот на меня даже не смотрит. А у вас любовь взаимная.
— Да какая любовь! Придумала тоже… — отмахнулась я.
— Скажешь — нет? Ну вот смотри — ты про него всё время думаешь? Когда слышишь его имя, всё внутри переворачивается, как будто желудок свело? Когда он рядом, никого больше вокруг не видишь, даже в толпе?
Ну что тут было ответить.
Я отвела глаза и пристыженно замолчала.
Знала бы Гаяни, сколько ещё доводов можно положить в ту же копилку. Но о таком лучше точно не знать ребёнку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вот видишь! — торжествующе завершила сестра. — А уж он как с тебя глаз не сводит, это можешь мне не рассказывать. Сама видела. Так что… счастливая ты. Не то, что я.
— Ты тоже будешь счастливая. Подожди чуть-чуть, — решила подбодрить сестрёнку я. Не вдаваться же в подробности того, что моё счастье — ненадолго. Примерно до завтрашнего утра.
