Я был убежден, что и в нашем случае подобная тактика сработает. Подозреваемый направляется в церковь — полиция следует за ним. Он отправляется в ресторан — за ним следят и в ресторане. Пусть он увидит, как полицейские стучат в дверь к его соседям. Я даже предложил припугнуть его: пусть кто-нибудь из сотрудниц полиции регулярно звонит ему, всхлипывает, а потом вешает трубку. Надо расшевелить свое воображение и не дать подозреваемому сорваться с эмоционального крючка.
Преступник такого типа наверняка ведет ночной образ жизни. Подъехав к его дому ночью, полиция непременно увидит свет в окнах. Преступник обязательно будет бродить или ездить по округе после наступления темноты. Он не сбежит из города, боясь насторожить следователей, и к тому же он отчасти оправдывает свои действия. В то время существовал метод, известный под названием оценки психологического стресса (или ОПС), который был популярен в определенных кругах правоохранительных органов, особенно на Среднем Западе. При использовании специфических средств наблюдения и электронных устройств, таких, как детектор лжи, ОПС предназначался для выявления лжи во время допроса. Лично я не слишком доверяю подобным методам, особенно при работе с субъектами, которые мысленно уже оправдали свои преступления. Этот метод не принес бы никакой пользы следователям, если бы преступника начали расспрашивать об убийстве девочки. Значимые ответы, по-моему, мог бы вызвать только один ряд вопросов — касаемых того, что преступник мастурбировал перед жертвой, поскольку мы нашли пятна спермы на ее колготках.
Как только я описал тип личности человека, которого я по объективным причинам считал виновным в похищении и убийстве Кэсси Хансен, полицейские сообщили, что в ходе расследования они провели более пятисот допросов и составили список из 108 возможных подозреваемых.
Один из этих их подозреваемых заметно выделялся из общего списка.
— Этот человек соответствует по меньшей мере десяти важным пунктам вашего описания, — заметил капитан Труйен.
Подозреваемым, о котором шла речь, оказался пятидесятилетний белый водитель такси ростом около шести футов по имени Стюарт У. Ноултон. Полицейские обратились к нему, заметив его возле церкви в день исчезновения Кэсси, но он отказался отвечать на вопросы и давать показания на детекторе лжи. У этого коренастого человека были коротко подстриженные седые волосы и залысины, он носил очки. Полицейские сообщили мне, что часто видели его возле храмов, и к тому же он был замечен в покушении на совращение детей, в том числе и собственных. После нашего совещания полиция сосредоточила на нем внимание как на главном подозреваемом, отодвинув остальных на задний план.
Однако, чтобы предъявить Ноултону обвинение, подозрений было недостаточно, и он по-прежнему оставался на свободе. Но за три недели до нашего совещания, возвращаясь домой, Ноултон случайно попал под машину. Половина ноги его была серьезно травмирована, и он был помещен в реабилитационную больницу округа Рэмси, поэтому следить за ним было пока нетрудно.
Лицо, связанное со Стюартом Ноултоном, также находилось в реабилитационном центре во Флориде, близ Орландо. Эту женщину звали Дороти Ноуга. Когда убили Кэсси, она работала массажисткой в Сент-Поле. Работа ей не очень нравилась, но ей платили около 2000 долларов в неделю — вполне достаточно, чтобы ее муж мог оставаться дома и присматривать за четырьмя детьми. Согласно истории, составленной следователями из обрывков информации Ноултон впервые появился в сауне Ли Ленор, где работала Ноуга, 11 ноября 1981 года, через день после похищения и обнаружения трупа Кэсси; Он попросил Дороти засвидетельствовать его алиби в случае, если ему предъявят обвинения, так как во время похищения он находился неподалеку от церкви. Ноуга не нашлась, что сказать, но взяла его визитную карточку с его адресом и номером телефона.
Дороти потрясло известие о гибели девочки, но она не связывала с ней просьбу Ноултона. И тут она принялась вспоминать о других своих клиентах, которые признавались ей, что часто мечтали о сексе с детьми. В интимной обстановке комнаты для массажа у многих мужчин возникало желание исповедаться перед Дороти. И она позвонила в полицию, не называя своего имени.
Спустя несколько дней Дороти Ноуга, которая так и не смогла избавиться от мыслей об этом преступлении, решила, что должна принять в расследовании личное участие, поскольку владеет полезной информацией. На этот раз, позвонив в полицию, она назвала свое имя и согласилась ответить на вопросы следователей. Во время беседы фотография Ноултона случайно выскользнула из папки на пол. Ноуга узнала в изображенном на фотографии человеке клиента, приходившего к ней на массаж на следующий день после убийства. Она спросила, включен ли он в число подозреваемых. Следователи ответили утвердительно и добавили, что Ноултон отказался разговаривать с ними.
Возможно, он согласится поговорить с ней, заметила Дороти Ноуга, и предложила позвонить Ноултону. Полицейские отказались от этого предложения, дабы не выслушивать обвинения в применении незаконных способов получения информации в случае, если Ноултон связался с адвокатом и тот запретил ему отвечать на любые вопросы.
Но как только полицейские ушли, Дороти Ноуга решила: она лучше знает, что надо делать, и набрала номер, указанный на визитной карточке Ноултона, Дороти Ноуга была уверена, что сумеет заставить этого человека разговориться. Тридцатидвухлетняя массажистка была хорошей слушательницей, ей почти всегда удавалось вызвать мужчин на откровенность. Так она и сделала. Вскоре она начала почти ежедневно беседовать с Ноултоном по телефону, некоторые из этих разговоров продолжались по нескольку часов. Он казался ей одиноким и отчаявшимся человеком, необычно встревоженным убийством маленькой Кэсси Хансен. Дороти Ноуга считала, что она на верном пути.
Но в то же время избранный ею способ оказался изматывающим и в чем-то неприятным. Ноултон часто говорил так, словно они были влюблены друг в друга, и Дороти Ноуга было неловко направлять его по этому пути. «Эти беседы настолько угнетали меня, что мне хотелось бросить трубку, сесть и заплакать», — говорила она позднее репортеру «Сент-Пол Диспетч». Но у самой Дороти было четверо детей, и ее искренне тронула история Кэсси и ее скорбящих родных. Ей хотелось уберечь других людей от подобного ужаса. В одной из бесед Ноултон признался в том, что убил Кэсси. Это вдохновило Дороти, она решила продолжать разговоры и записывать их на магнитофон. Узнав об этом, полиция одобрила ее действия. Но с тех пор как Дороти стала записывать разговоры, Ноултон ни разу не упомянул о своей роли в смерти Кэсси, хотя и продолжал заговаривать об этом убийстве.
13 декабря, спустя немногим больше месяца после убийства, разговоры надолго прекратились. Дороти перешла работать в сауну при центре «Комфорт». И тут на нее было произведено нападение. Дороти очнулась уже в палате больницы в Сент-Поле, в медицинском центре Рэмси (туда же в свое время привезли Стюарта Ноултона), и увидела у постели свою рыдающую мать. Дороти несколько раз ударили ножом, у нее было рассечено горло. Нападающий оставил ее, истекающую кровью, на полу. Врачи говорили, что она выжила чудом. Возле палаты установили круглосуточную охрану. Дороти приблизительно описала человека, напавшего на нее. Ей показали фотографии возможных подозреваемых. Выбран был один из мужчин, но вскоре отпущен на свободу за недостаточностью улик.
Полиция немедленно заподозрила Ноултона, и, когда мне сообщили о случившемся, я сказал, что это правильно. Ноултон исповедался перед Дороти, чтобы облегчить собственный стресс, но, по мере того как этот стресс нарастал, он понял, в каком уязвимом положении оказался. Единственным выходом было устранить Дороти. Свидетелей преступления не нашлось, улик тоже, а Дороти Ноуга ничего не могла более припомнить. Выписавшись из больницы, она вместе с семьей переехала во Флориду, чтобы продолжать лечение и оказаться вне досягаемости для преступника, который наверняка пожалел о том, что не сумел довести дело до конца.
Но не менее важное значение имели беседы между Стюартом Ноултоном и женщиной, с которой он недавно познакомился. Дженис Реттман, ровесница Дороти Ноуга, была директором жилищного информационного офиса Сент-Пола. Эта должность сопряжена с огромной ответственностью, и Дженис Реттман, миниатюрную энергичную блондинку, знали в правительственных кругах города как умелого и опытного администратора.
Реттман познакомилась с Ноултоном 16 марта 1981 года, за восемь месяцев до похищения и убийства Кэсси Хансен. Он пришел к ней и заявил, что его хотят выселить из квартиры в муниципальном доме, одном из тех, что были построены по жилищному проекту Рузвельта. Жена бросила его, забрав с собой двоих детей, и выплату пособий и выдачу продуктов, с помощью которых они сводили концы с концами, им прекратили. Сам Ноултон только недавно начал работать таксистом, он побывал в нескольких церквах и агентствах социальной службы, но нигде ему не смогли помочь. Причиной предстоящего выселения, как выяснила Реттман, были две жалобы на Ноултона. Первая была подана прошлой осенью. Ноултон пригласил тогда к себе в квартиру двух четырнадцатилетних девочек — поиграть в карты. И начал рассказывать им, откуда берутся дети, заговорил о сексе, контроле над рождаемостью и менструации. Он пообещал показать свой половой орган. Когда родители девочек сообщили об этом инциденте в полицию, та в свою очередь проинформировала муниципальную жилищную службу, и Ноултона предупредили, что-в случае повторения подобной жалобы его выселят. Позднее, в феврале, Ноултон попросил девятилетнюю девочку снять трусики. Девочка перепугалась, и в результате серьезной психической травмы у нее появились возобновляющиеся ночные кошмары. В то время Ноултон снимал квартиру в двух кварталах от женского приюта, где находились его жена и дети.
