— Да ладно, — махнул рукой подпоручик, — эти технические мелочи можно решить. Главное — идея. Вы сами до такого додумались?
— Прочитал где-то, не помню уже где, — после секундного раздумья ответил парень.
— Ах, ну да. Вы же писарем служили. Не в секретной ли части? — нахмурился вдруг Кольцов. — Не государственные ли вы секреты рассказываете?
— Да ну нафиг… в смысле, это, да что вы, господин поручик, я работал в обычной частной конторе, имеющей отношение к строительному бизнесу.
— К строительному чему? — собеседник в очередной раз удивился незнакомому слову.
— Э-э, к строительному делу то есть. Просто владелец нашей фирмы был большой любитель английского языка, вот некоторые слова и прикипели к сленгу сотрудников…
— Владелец чего? Прикипели к чему?
Попаданец помолчал, решив впредь обдумывать каждое слово, и начал осторожно объяснять дальше.
— Фирма — это значит предприятие. А сленг… Ну, есть такие профессиональные выражения, которые понятны только людям определенной профессии. Вот, например, — он задумался, какую бы профессию, известную в этом мире, можно привести для примера. — Например, у военных есть же такие профессиональные слова, непонятные обычному обывателю?
— Фортификация, — тут же произнес подпоручик, вспомнив о книге, лежащей в его походном сундучке.
— Вот! — обрадовался Денис. — Вот такие слова и называются профессиональным сленгом. У военных он свой, у… кхм, строителей — свой.
— Вы интересный собеседник, Дионис, — впервые обратился к нему по имени офицер и окрикнул копошащегося невдалеке второго солдата: — Фомин! Ежели устроили позицию, то подите-ка к старшине и будьте там до того момента, как дозорные сообщат о приближении неприятеля.
Отправив солдата, подпоручик некоторое время молчал. Как оказалось, обдумывал конструкцию пулемета.
— Все же, лента с патронами не может быть излишне длинной, — озвучил он свои мысли. — Вот, скажем, если стрелять из пулемета с этой позиции, лента обязательно за что-нибудь зацепится.
— Для этого у пулеметчика есть второй номер, в смысле, помощник, который направляет ленту, — блеснул познаниями попаданец. — Или же лента аккуратно укладывается в деревянный ящик, из которого подается в пулемет.
— Нда, — произнес Кольцов, поднимаясь с кучи веток. — Надеюсь, у нас еще будет возможность побеседовать с вами, Дионис.
Отойдя на свою позицию, юноша погрузился в раздумья. Он взял запасной снаряженный барабан от ружья и крутил его в руках, разглядывая и, вероятно, прикидывая, как изменить конструкцию.
Понаблюдав за офицером, попаданец еще раз проверил устройство своей позиции и, опустившись на то место, где ранее сидел подпоручик, предался собственным мыслям. Основным мучавшим его вопросом было — куда он попал? В прошлое? Денис был плохим знатоком истории и еще более плохим знатоком оружия, но… Все же по различным фильмам и прочитанной художественной литературе тоже кое-что знал. Не мог он ничего не слышать о подобных ружьях, которые встретил здесь. Тем более что используются они достаточно широко, судя по трофеям. А запрет на курение в России под страхом смертной казни? А императрица Ольга? Щас бы еще какие-нибудь эльфы из леса выпрыгнули, и можно было бы взяться с ними за руки и водить хоровод вокруг этого пацана в офицерском мундире, напевая что-нибудь типа, «а я сошел с ума, а я сошел с ума»… Блин… Хочу домой! В армию хочу! В ту армию, где дедовщина, где тупые офицеры и еще более тупые прапорщики, где солдаты строят генеральские дачи… Щас бы на какую-нибудь генеральскую дачу, и строить ее, и строить, и строить… А тут такая генеральская дочка, симпатичная простушка… И он весь такой вот такой, рукава закатаны, в руках тяжелое ружье с револьверным барабаном, одна нога стоит на трупе турецкого солдата. Турок только что убит, потому тело все еще дергается в конвульсиях… Златокудрая красотка смотрит на могучего воина, в смысле, на Дениса, в немом восхищении…
— Дионис! Вы о чем-то задумались? Я вас зову, зову.
— А? Я вас слушаю, ваш бродь, — подскочил парень на ноги. Похоже, он не только задумался, а даже и вздремнул малость.
— Дионис, вы никогда не желали поступить на учение в офицерское училище?
— Я?
— Да, вы, — кивнул офицер. — А что вы удивляетесь? Разве вам неизвестно, что по особому указу Императрицы в офицерский корпус могут принимать особо одаренных людей простого сословия?
— Извините, господин поручик, но я никогда не мечтал о карьере военного. Да и то, что мне довелось прочитать много разных книг, откуда и есть некоторые мои познания, вовсе не делает меня одаренным.
Подпоручик ничего не ответил, снова о чем-то задумавшись.
— Господин поручик, можно вас спросить? — попаданец решил воспользоваться неожиданным расположением к нему молодого офицера и попытаться выяснить хоть что-то о мире, в который попал.
— Вообще-то, вы должны сказать — «разрешите обратиться», — назидательно произнес тот, но, вздохнув, махнул рукой. — Ну, да ладно уже, спрашивайте.
— Господин поручик, а вы в столице бывали? — задал Денис наводящий вопрос.
— Конечно же, бывал! Имение отца в окрестностях столицы. Мы с родителями на каждый праздник в Москву наезжали. И по выходным часто. Я бы и поступить учиться мог в столице. Но мы с товарищем решили, что поедем подалее от родительской опеки.
Вот и выяснился еще один факт, который не прояснил обстановку, а только более запутал. Судя по мундирам и более продвинутому оружию, на дворе стоял примерно восемнадцатый-девятнадцатый век. Однако тогда столицей должен быть Петербург.
— А в Петербурге вы бывали, господин подпоручик?
— Где? — удивился тот, — Я даже и не слыхивал о таком граде. Да и не бывал я в Европах. Как же я мог там побывать, когда мы с ними в конфликте уже столько лет?
Смысл последнего заявления подпоручика не успел дойти до сознания Дениса. С противоположной стороны балки послышался шум, громкие голоса, перестук множества копыт о сухую землю. На вершину склона со стороны сгоревшего хутора один за другим начали выезжать всадники в турецких мундирах и красных фесках на головах.
Всадники все выезжали и выезжали, останавливая лошадей вдоль склона. Впереди всех остановились трое. Судя по увешанным различными блестящими прибамбасами мундирам, это были офицеры. Попаданец не разбирался в лошадях, но сразу обратил внимание на особую стать скакунов, которые были под этой троицей. Сбруя и попоны на них также отличались от остальных богатством расцветок и обилием висячек в виде бахромы и кисточек. На центральном, сером в белое яблоко скакуне сидел высокомерного вида всадник с непокрытой головой, на которой из всей растительности присутствовали лишь тоненькая полоска усиков да густые черные брови. По обе руки от него на вороных жеребцах восседали, по-видимому, младшие офицеры, чьи головы были покрыты черными фесками, с которых свисали смешные белые колпачки. Один что-то говорил, указывая рукой на место, где еще утром находился лагерь их засланных соотечественников. В голосе чувствовалось явное недоумение. Бурые пятна на сухой траве, остывшее кострище и взрыхленный картечью участок северного склона наверняка вызвали какие-то сомнения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
