— А я, значит, мешаю?
— Не то, чтобы очень, — театрально помялся Степан. Весь его вид, при этом, намекал на то, что некоторые здесь все же лишние, и только врожденный такт не позволяет ему сказать это вслух…
— Понятно. Ну ладно, учите Пушкина. Именно вас, молодой человек, я на следующем уроке и спрошу, — удалилась Марья Антоновна.
— Почему меня? Я же без перевоплощения учу. Это Нафаню надо спрашивать, — крикнул ей вслед разозлившийся Степан, привычно переводя стрелки на другого…
— Спасибо, удружил! — проворчал Нафаня.
— Жалко мне нашу новую литераторшу, — вместо ответа обронил Степан.
— Почему? — спросил Федор.
— А потому, что она сейчас окончательно решит, что попала не в школу, а в сумасшедший дом! Особенно, если начнет по справочникам искать философское течение кабукуизм с основоположником Нафасамой. И… не найдет!
— А разве ты все это выдумал? — удивился Федор.
— Ну, конечно же! «Нафасама» производное от двух слов — «Нафаня» и «сам». Надо же было что-то говорить, как-то выкручиваться, — кивнул на размалеванного Нафаню Степка. — Кстати, необходимо для правдоподобия придумать — как мы будем к Нафане обращаться во время операции. Ну, то есть определить — какое женское имя ему подойдет. Я предлагаю Пульхерией его называть.
Если бы вдруг, совсем случайно, в этот момент Нафане пришло в голову что-нибудь жевать, то он наверняка бы подавился.
— Ну уж нет! Такого издевательства я не потерплю! — возмутился он. — Мало того, что девицей нарядили, перед литераторшой опозорили, так еще обзываются дурацкими именами. Всему есть предел…
— Ладно, раз это имя не очень тебе нравится, тогда будешь Алевтиной, — тут же нашелся Степан.
— Что значит: «не очень нравится»? Да оно мне вообще никакое не нравится… Даже больше скажу: я его ненавижу…
— Хорошо! Хорошо! Не волнуйся так… Леной будем тебя звать. Потому что, я сильно подозреваю, что красивое имя Исидора тебе тоже не подойдет…
— А нельзя никак не называть? — миролюбиво предложил Федор.
— Нельзя! — отрезал Степка. — И вообще! Давайте побыстрее, а то вон зрители начали собираться…
Степан кивнул на группу старушек, появившихся неподалеку от скамейки. Те оживленно обсуждали непонятное поведение ребят. Особо рьяные из бабушек даже пальцем в эту сторону показывали.
— Складывается такое впечатление, что в парке гуляет весь город. Ну и тихое местечко мы подобрали! — проворчал Нафаня.
— Зато близко от места операции, — немедленно парировал прозвучавший в его сторону намек, Степан. — Итак! Все готово?
Он критически осмотрел Нафаню, заставил надеть заготовленные девочками очки и остался очень доволен.
— Так! Теперь дамская сумка для… М-м-м… Как там тебя? Для Пу… то есть, я хотел сказать для Лены…
Затем Степка приказал Нафане переложить пистолет из кармана в сумку. Все это проделали быстро и незаметно. Еще не хватало, чтобы любопытные бабушки — наблюдательницы заметили огнестрельное оружие.
Наконец, Степа достал из пакета рации. Он включил питание и показал девочкам, как ими пользоваться:
— Эти устройства работают либо только для передачи, либо только для приема голоса. Одновременно и слушать, и передавать речь они не могут. Поэтому рацию, которую мы оставим здесь с вами, я настроил на прием. Никаких кнопок не нажимайте, чтобы не сбить канал! Вы будете слышать все, что передаем мы. А нашу рацию мы положим Нафане… Извините, Леночке!.. В сумку, предварительно заклинив клавишу передачи. Чтобы она, в смысле рация, а не Леночка, конечно, всё время вам сюда передавала все, что у нас там происходит.
Степка извлек заранее заготовленный моток скотча и примотал одну из кнопок. Затем он положил передающую рацию в сумочку к Нафане. Кроме того, из своего бездонного пакета Степка извлек еще и маленький блестящий фонарик. Попробовав, горит ли лампочка, он переложил его все в ту же дамскую сумочку, которую должен будет нести изображающий девушку Нафаня.
— Рацию, которая останется у вас, держите в большой сумке, подальше от посторонних глаз, — наставлял Степан девочек, — Поставьте её на скамейку, будете слушать нас прямо из сумки. Так со стороны менее заметно.
— Теперь ты, Нафаня! Все время неси свою сумочку так, чтобы если что, можно быстро открыть ее, выхватить пистолет и стрелять…
— Я и стрелять-то не умею, — попытался возразить Нафаня.
— Это неважно! Все равно: выхватывай и стреляй…
— Ужас какой-то, — испугалась Лорик, — Это вам что, боевик? Нет, точно надо было в милицию идти!
— До стрельбы, я уверен, не дойдет, — тут же попытался успокоить ее Степан.
— Тогда, может быть, пистолет брать не будете? — робко спросила Настя.
— А вот и нет! Идем в неизведанное! Мало ли что… Да, чуть не забыл! Нафаня, у меня практически нет денег, только на жвачку хватит. Нужно чем-то расплачивался за мороженое, или что мы там еще возьмем. Не девушке же за все платить, если она с кавалерами пришла. Так что давай немного, — потребовал Степка.
Нафаня вздохнул, но деньги выдал. Он уже начал привыкать, что Степка считает все его деньги общими.
— Можно хоть на пистолет взглянуть? — порывался Федька, которого больше всего сейчас интересовало настоящее оружие, находящееся в такой близости от него.
— Потом, потом! Здесь не место, — оборвал его Степан. И снова обратился к девочкам: — Вы рацию из сумки не доставайте. Для пользования ею нужно специальное разрешение. Его у нас, естественно, нет. Поэтому, поосторожней здесь! Кто бы ни подошел, никому ни в коем случае эту рацию не показывайте… Если ее отберут, мне братан голову открутит! И не выключайте, а то собьете с канала, на котором будет идти передача…
19
Мальчики вошли в зал кафе. Несмотря на очки ограничивающие зрение, Нафане сразу бросилось в глаза, что за стойкой находился Саныч.
— Это он, — не разжимая губ, прошептал Нафаня.
Народу в этот раз, как нарочно, было много. Хотя, может быть, это и к лучшему.
Саныч скользнул взглядом по вновь вошедшим, и тут же потерял к ним всякий интерес. Кафе было совсем маленьким. Поэтому официанток в нем не было… Посетители фактически обслуживали себя сами…
— Вы идите вон к тому столику, — Степка показал своим спутникам на один из немногих свободных столов подальше от стойки. — А я пока на всех сделаю заказ.
Мальчик подошел к стойке. Он впервые видел Саныча, да еще и так близко. До сих пор Степке приходилось только слышать о нем. Было немножко жутковато. Однако, на первый взгляд бандит выглядел как обыкновенный добродушный дядечка. Если о нем ничего не знать, так он вполне мог показаться даже симпатичным. Но именно это больше всего и настораживало Степана. Уж кому-кому, а ему-то было известно, что скрывается за внешней добротой бармена.
— Три мороженых, пжалуйста, — глотая звуки, дрожащим голосом выдавил Степан.
Саныч, прищурив глаза, внимательно посмотрел на мальчика, но ничего не сказал. Накладывая наполнитель в мороженое, он еще не один раз окинул покупателя странным взглядом…
Получив заказ и неся мороженое к своему столику, Степка чуть не спотыкался. Ему казалось, что из-за его подозрительного поведения, Саныч их вычислил. И сейчас, скорее всего, бандит смотрит ему вслед.
Приблизившись к месту, где сидели Нафаня и Федька, Степка плюхнул мороженое на столик и резко обернулся. Но Саныч был занят какими-то своими делами… Степка сразу обрел уверенность и, как обычно, стал многословным:
— Вроде, он ничего не заметил. Хотя первоначально мне показалось, что он меня знает. Я даже стал заикаться от волнения, когда делал заказ.
Нафаня наклонился над своей сумочкой, и тихонько, но с расчетом, что рация все же передаст, сказал:
— Девчонки, мы сидим за столиком и взяли мороженое. Вкусное!
Он не забывал периодически передавать обстановку Лорику и Насте.
— Степка, привет! О, и Федор здесь же! Всем хай!.. А это что за девушка?.. Познакомьте! — вдруг, как вихрь налетел неизвестно откуда взявшийся Володька Шумилов.
Ребята от неожиданного явления своего школьного знакомого заметно пригорюнились. Операция была под угрозой срыва.
Володька учился в параллельном классе. Этот общительный парень, был знаком, чуть ли не со всей школой. Наверное, не нашлось бы ни одного ученика, даже в первом классе, кто бы не знал, что мечтой Вовки после окончания школы было поступить в мореходное училище в Санкт-Петербурге. За это ему даже дали прозвище — Моряк. Понятно, что именно в данное время в кафе Шумилов оказался случайно… Но как это было все же не вовремя!
Нафаня втянул плечи, когда Моряк изучающе посмотрел на него.
«Вот сейчас он меня опознает! И что, интересно, мы будем ему тогда говорить? Это же не литераторша, которой про кабукуизм наплели с три короба!» — думал Нафаня.
