дом в другой стороне…
- Сейчас ко мне, потом к тебе, – хмыкнул Домовой, но девушка, кажется, не поняла шутки. - Ты еще раз все подробно расскажешь, мы приготовимся и тогда уже отправимся искать твоего отца…
Наемник бросил косой взгляд на девушку, которая пыталась собрать пышные волосы в хвост и стянуть их резинкой. Приподняв бровь, оценив приятные и не малые округлости в верхней части ее тела, весело трясущиеся на ухабистой дороге, поблагодарив убитую подвеску УРАЛа и не менее убитую дорогу, с трудом перевел взгляд со спутницы на дорогу.
* * *
Глава 5. "Бункер"
Глава 5. «Спутница»
- Ах, ты, курвин сын! – одновременно с хлестким ударом по затылку донеслось откуда-то из-за спины, и маленький Сашка полетел вперед лицом в грязь.
Слезы сами собой прыснули из глаз, а худые ручонки, отпустив пару заячьих тушек, попытались смягчить падение, но жидкая весенняя грязь оказалась коварнее и в итоге мальчишка со смачным «чавк» растелился посреди улицы. Лежать мальчику долго не дали. Чья-то лапища схватила его за волосы и вздернула, чуть не вырвав целый клок.
- Ах, ты засранец! Я тебе покажу, как воровать! – ругался какой-то толстяк, задыхаясь от собственного крика, осыпая тело парнишки ударами кулачищ. – Я тебе покажу, я тебе, сученок, руки-то повыдергаю!.. Будешь знать, как воровать!
Тут уже Сашка не смог больше терпеть. Крик сам собой вырвался из детской глотки и разлился вместе с кровью от разбитых губ по окрестному рынку.
- Это мои зайцы! – выкрикнул Сашка и, вывернувшись в руках вздернувшего его торгаша, нанес толстяку смачный хлесткий удар босой ногой точно во второй, а может быть даже третий подбородок, болтавшийся где-то в районе, где у обычного человека должен быть кадык. Мужик закашлялся, запырхал, схватился за необъемную, заплывшую жиром шею и выпустил паренька, который на удивление мягко приземлившись на ноги, быстро утер кровь с разбитых губ, перемешав ее с грязью. Вместо того, чтобы броситься бежать, как делают обычные рыночные воришки, пойманные с поличным, паренек как-то пригнулся, оскалился и выставил крохотные кулачки перед собой в каком-то подобии боевой стойки.
- Это мои зайцы! – снова выкрикнул он обступившей место действия толпе. – Я сам их добыл! Я их не крал!..
- Ах, ты, сучонок, - отойдя наконец-то от болевого шока, прохрипел купец и, вытащив из груды каких-то мешков и коробок деревянную дубинку, двинулся на паренька. – Сейчас я тебе все руки попереломаю, а ну, братва, держи вора, будем учить засранца, что чужое красть не хорошо!..
- Это! Мои! Зайцы! – упрямо продолжал твердить малец, медленно пятясь от наступавшего на него толстяка.
Было во взгляде паренька что-то такое, что заставило Рупора остановиться. Заслышав крик и звуки драки, проходя мимо по делам, он сперва не предал значению потасовке. Ну, поймали воришку и попрошайку, ну выпарят сейчас его, ну, может, сломают руку, чтобы тот не воровал больше. Что из того? Тут чуть ли не каждый день такое. Место захудалое, купцы не желают тратиться на охрану своих караванов, вот и наказывают сами, как могут… Жалко ли парнишку? Совсем нет. Завтра он снова придет сюда, чтобы стащить из кармана зазевавшегося покупателя пару дублей, патронов, или булку хлеба. Такова жизнь. Но вот то, что парнишка, на его удивление не бросился бежать, когда освободился из захвата, Рупора удивило. Мальчишка смотрел на наступающего торгаша открыто и решительно. В его глазах виднелся страх, но злобы в нем было все же больше. Злобы не за то, что попался, а за то, что оклеветали. Рупор протиснулся сквозь толпу.
- Стоять, - прорычал он во всю мощь своих легких, за что и был прозван соответствующе.
Торгаш, уже занесший было палку над головой паренька, вздрогнул и присел от неожиданности. Обернувшись, рассмотрел высокого лысого мужика с серьгой в ухе, проталкивающегося сквозь расступающийся строй торгашей. Те, рассмотрев кожаную безрукавку, накинутую на голый мощный, загорелый торс, украшенный татуировками, безропотно расступались перед ним. Символ, вышитый на спине и груди кожанки говорил о принадлежности лысого к одной из крутейших местных группировок наемников. Спорить, а тем более ругаться с этим человеком не хотелось ни кому, да к тому же со всех концов рынка к толпе стали стекаться такие же мутные типы с суровым взглядом, бритыми черепами и, все как один, в кожаных накидках с таким же символом.
- Что тут происходит? – сурово спросил Рупор, войдя в круг из живой массы.
- Да вот, - заблеял торгаш, указывая на стоявшего перед ним пацаненка кончиком дубины. – Воришку учим, что красть не хорошо… Он у меня зайцев украл!..
- Это мои зайцы! – опять, словно заведенный возразил малец, с вызовом глядя на лысого.
- Твои, говоришь, - присел Рупор перед мальчуганом, лет семи на вид. – Сам что ли вырастил?..
- Нет, добыл! – хлюпнул разбитым носом пацан, но рук не опустил.
Толпа вокруг тихонечко засмеялась, но суровый взгляд наемника, брошенный по сторонам, безмолвно призвал к тишине.
- Рупор, что там? – протиснулся второй такой же лысый мужик в круг.
- Да вот, пацан говорит, сам зайцев добыл, а этот, - наемник бросил хитрый взгляд на торгаша и поднялся в полный рост, - утверждает, что он их у него утащил…
- Не утверждаю, - внезапно покрылся потом торгаш. – Может и не мои, вовсе, но очень похожи…
- Ну-ка, пацан, - позвал второй мужик и присев, заглянул Сашке в глаза. – Расскажи, как ты их добыл…
- Шнурками, - опять хлюпнул паренек, но на этот раз утер разбитый нос рукавом.
- Догнал и задушил? – ехидно поинтересовался лысый и Сашка, уже не в силах сдерживать слезы от боли и обиды, заплакал.
- Нет, - все же собрался он с силами и подавив выступившие слезы. – Ловушки ставил на тропе…
- Какие ловушки? – поднял одну бровь мужик и искоса глянул на Рупора.
Сашка изобразил пальцами что-то похожее на цифру «4» и кратко объяснил принцип ее действия. Лысый хмыкнул, поднялся, подошел и навис над торгашом.
- Кажется мне, что ты, дружище, парнишку-то избил за просто так…
- Да как же, - попятился торгаш, осматриваясь, ища поддержки, но внезапно выяснилось, что толпа соратников как-то незаметно поредела и основную ее массу теперь составляют бритые мужики в кожаных накидках. – Как же не за что…
