Когда Гугл наконец загрузился, она набрала «Аббатство Вуд». Появилось очень мало. На первом снимке был изображен дом, точно такой же, как тот, что она видела в архиве. Имелось несколько статей о доме и семье, но ничего похожего на то, что она ожидала. Наверняка, несчастные случаи в таких домах должны были служить в то время рассадником сплетен. Энни начала думать, что это самый неизвестный дом с привидениями в мире. И тут ей в голову пришла мысль: а что, если это не привидение, а всего лишь плод её воображения?
Голова закружилась, а глаза стали такими тяжелыми, что она с трудом держала их открытыми. Энни встала, подошла к дивану, который стал её временной постелью, и уютно устроилась на пуховом одеяле, которое оставила там сегодня утром. Когда она разговаривала с доктором, он сказал, что её тело должно восстановиться, и она должна отдыхать как можно чаще. Она задремала и очутилась в доме. Энни знала, что оказалась дома и что это единственное место, которому она действительно принадлежит. Это было трудно описать, но она чувствовала себя так, словно отсутствовала очень долго и была рада вернуться.
Ноги несли её из комнаты в комнату; все было так, как она помнила. Роскошные бархатные портьеры, украшавшие каждое огромное окно, все еще чувствовали тепло её рук. Богато раскрашенные обои оживили дом. Оказавшись в библиотеке, она взяла свою любимую вазу с изящной ручной росписью. В воздухе витал пьянящий аромат лилий, которые она каждую неделю расставляла в ней. Стул, на котором Эдвард держал её, навеял воспоминания, и слезы потекли по щекам: она так одинока.
Пройдя по длинному коридору, чтобы добраться до кухни, она сильно расстроилась, когда увидела, что Альфи и кухарки там нет, чтобы приветствовать её: где все? Она ожидала увидеть их сидящими за обшарпанным сосновым кухонным столом с чашками чая в руках и грызущими свежеиспеченное печенье, которое кухарка готовила каждую неделю. Кончиками пальцев она провела по дереву, ощупывая гладкую от долгого использования поверхность. Часов, которые она провела, сидя вокруг него, за едой и сплетнями, было слишком много, чтобы сосчитать.
Дверь в посудомойную была приоткрыта, и по её спине пробежал холодок, стоило только взгляду остановиться на двери в подвал. Она боялась ужасной темноты внизу и чего-то еще, что было заперто в глубине её сознания. Энни вышла из кухни и направилась обратно в большой зал, к подножию лестницы. Почему в доме так пусто? Она чувствовала себя хозяйкой дома, но знала, что это невозможно, потому что она не леди Ханна и не горничная Элис. Она посмотрела вниз и увидела, что на ней красивое платье из бледно-голубого шелка. С её губ сорвался вздох. Проведя рукой по украшенному драгоценными камнями корсажу, она ощутила крошечные жемчужины, которые были старательно пришиты вручную. Именно такое платье носила леди Ханна.
Она поднялась по лестнице, где её встречал самый красивый молодой человек, которого она когда-либо видела.
Она посмотрела на него, а затем бросилась вверх по последним ступенькам и упала в его объятия.
Энни, в своем состоянии полуяви-полусна, пребывала в ужасе, но она была бессильна остановить это видение с собой в главной роли. Сильные руки сомкнулись вокруг её талии, когда он подхватил её и развернул. Она посмотрела в его холодные черные глаза, и её затошнило.
Он ухмыльнулся.
«Я всегда знал, что ты вернешься ко мне, — Эдвард притянул её к себе, его губы коснулись её уха. — Я вижу, как ты, Элис, притворяешься кем-то другим, хотя должен сказать, что это довольно хорошее укрытие. Определенно одно из твоих лучших, но я знаю, что ты там. Почему бы тебе не выйти поиграть?»
Энни открыла глаза и резко выпрямилась. Каждый нерв в её теле был на пределе. Голос шептал прямо ей в ухо, и это было так реалистично. Она подняла руку, чтобы пощупать ухо, и вздрогнула; оно было ледяным на ощупь. Она задрожала еще сильнее. Температура в комнате значительно упала, Энни зарылась лицом в ладони и зарыдала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Позже, когда слезы утихли, она заметила, что огонь угасает. Заставив себя пошевелиться, она бросила в него пару поленьев и принялась ковырять. Наблюдая, как он потрескивает, не сосредотачиваясь ни на чем, кроме голубых и оранжевых огоньков, Энни находила в них некоторое утешение. Она подумала о спиритической церкви, которую посетила на прошлой неделе после того, как нашла флаер, приколотый к доске объявлений на кухонной стене: в то время это казалось хорошей идеей.
Она не могла вспомнить, когда в последний раз была в церкви, в любой церкви. Сидя в кругу, она последовала за всеми остальными и склонила голову. Ощущение, что за ней наблюдают, заставило её поднять глаза и увидеть мужчину средних лет, пристально смотрящего на неё. Она почувствовала, как покраснели её щеки, и встретилась с ним взглядом, ожидая, что он отвернется. Она непроизвольно потянулась к шапке, чтобы убедиться, что та закрывает затылок. Он не мог знать о ней, это был самый большой секрет в полицейском участке. Даже её собственная мать не знала. Снова подняв голову, она посмотрела, смотрит ли он по-прежнему, и с облегчением заметила, что его внимание переключилось на приглашенного оратора, который теперь занял свое место в передней части круга.
Потом все началось, все головы одновременно поднялись; ожидание и надежда наполняли комнату напряжением. Большинство из присутствующих были женщинами, на их лицах застыло выражение отчаяния. Говоривший был известным медиумом из Бернли, судя по информации на плакате, прикрепленном к двери. Энни улыбнулась про себя, он походил на шестидесятилетнего хиппи с самыми зелеными глазами, которые она когда-либо видела. Но это были добрые глаза, которые компенсировали его странный вкус в одежде.
Он улыбнулся Энни.
— Вы не возражаете, если я начну с вас? Это очень важно.
Её глаза расширились от страха перед тем, что он собирался сказать, но она кивнула, и он закрыл глаза. Атмосфера в комнате почти потрескивала, настолько она была полна напряжения.
— Ты притягиваешь опасность.
Энни не знала, плакать ей или смеяться. Вместо этого она заставила себя улыбнуться и посмотрела на старуху рядом с собой.
— Что-то большое на горизонте, и это изменит твою жизнь, ты никогда больше не будешь прежним человеком. — Он открыл глаза и уставился на неё. — Кровь и смерть найдут тебя. Все, что я вижу, — это холодные мертвецы. Ты стоишь посреди них, окруженная ими.
Энни резко встала, и тишину нарушил скрип стула по паркету. Одна пожилая дама ахнула от шока, Энни нагнулась, чтобы поднять свою сумку, и быстро пошла к выходу. Она знала, что все присутствующие наблюдают за ней, но ей было все равно, она ушла, позволив дверям церкви захлопнуться за её спиной. Оставшимся будет, о чем поговорить. Какая за чушь.
Холодный ночной воздух окутал её. Одинокий мерцающий уличный фонарь отбрасывал темные тени на пустую автостоянку. Подбежав к машине, Энни села и заперла за собой дверцы. Дрожащими руками она вцепилась в руль. Внезапно раздался стук в окно машины, и Энни чуть не выпрыгнула через крышу.
Медиум пожал плечами в знак извинения, и она опустила стекло вниз на дюйм.
— Я очень, очень, сожалению. Я не хотел вас расстраивать. Такого со мной еще никогда не случалось, а я занимаюсь этим уже давно. Какой бы дух ни пытался поговорить с вами, он был намного сильнее, чем я когда-либо встречал.
Энни внимательно посмотрела на него. Обычно она хорошо разбиралась в людях, но не могла решить, был ли он повернутым на всю голову или настоящим медиумом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Все в порядке, у меня не очень хорошая неделя, не знаю почему, но я подумала, что приезд сюда может помочь.
— Иногда мы все нуждаемся в руководстве. Послушайте, мне действительно нужно поговорить с вами, но не перед аудиторией. — Он просунул в щель маленькую смятую визитную карточку. — Можете позвонить мне по этому номеру. Если я не отвечу, оставьте сообщение. Я обещаю, что вернусь к вам. Нам нужно докопаться до сути, потому что я чувствую, что это никуда не денется просто так.
