Удостоверившись, что Игорь оклемался и в состоянии топать вниз, я спускаюсь вместе с ним, напомнив последнему в цепочке нашей команды о месте и времени сбора после смены. Лестница уже заполнена сотнями партизан. Многие с завистью глядят на нас.
- Как там, мужики? - Спрашивает кто-то.
- Нормально; главное - не перес...ть, дышать носом, - наставительно отвечает Игорь.
Я улыбаюсь.
Уже в душевой до меня доходит, что крышу я, пожалуй, больше не увижу.
Никаких эмоций осознание этого факта не вызвало.
1-8 сентября 1986 г.
КУРВА (пять основополагающих критериев выживаемости ликвидатора):
Качество (излучения - ионизирующее излучение "чище"и лучше, чем вторичная радиация от источников, поглощенных с водой, воздухом, продуктами)
Укрываемость (команды и себя)
Расстояние (от объекта излучения; правило два/четыре)
Время (облучения)
Активность (мониторинг радиационного фона на месте работы)
Свободная адаптация С. Б.
ЧАЭС, 1986 г.
С. Ораное, ХХ бригада химзащитыМоя последняя, 23-я, ходка на ЧАЭС в памяти не отложилась. Это было 31-го августа; я помню только, что на обратном пути водитель почему-то решил объехать молдаван слева, через Каменку - Горностайполь, и мы долго носились по проселкам, прячась от патрулей и безуспешно пытаясь выспросить дорогу на Ораное у редких встречных водителей, которые путали нас еще больше. В конце концов мы оказались в Опачичах... К ужину мы опоздали, и злые бойцы отвязались на не менее злом водителе и на мне заодно.
Наверное, не запомнилась она потому, что я обсчитался и полагал, что меня пошлют еще раз.
Но меня больше не посылали. Через два дня Женьку Федорчака, Геныка, тоже посадили на прикол.
Нам оставалось только дожидаться замены.
Мы прокуковали в бригаде целых восемь дней...
Генык и я неспешно бредем по перелеску за автопарком.
Под ногами чавкают маслята. Их нити, кружа и переплетаясь, густо покрыли поляну. Устрашающего размера мухоморы зловеще мерцают светофорными шапками по контуру перелеска.
Мы не берем маслята из принципа. Мы охотимся за белыми грибами, на спор - кто больше соберет.
Радиация в малых дозах (как например, в пределах бригады...) благотворно сказывается на росте и качестве грибов. И уж конечно, такого количества отборных грибов я не видел - и, наверное, не увижу - никогда в своей жизни.
Полиэтиленовые пакеты быстро переполняются белыми. Мы собрали по полному пакету, пройдя меньше километра. Страшно жаль их выбрасывать, но есть их нельзя.
Хотя оставшиеся местные едят. Как едят и циклопических размеров картофель. Колорадский жук картофель этим летом не взял, и местные не нарадуются на картохины размеры и вкус.
Они также доят коров, с удовольствием поедающих сочнейшую траву, и ловят сомов, живущих в иле речек Тетерев и Припять.
В радиоактивном иле.
Но сельским до "войны" особого дела нет.
Зато им есть дело до огромного количества техники, - бесхозной и находящейся под присмотром - занятой в Чернобыле.
На прошлой неделе мы чуть не померли от хохота, когда зампотех поведал нам за завтраком сагу о злополучной "мечте могильника", машине ММ 00-02.
В одну из ночей ее уперли из автопарка. Угонщики руками вытолкали ее прямо через колючку ограды (вспомнилось, как цыгане обматывали тряпками копыта угоняемых лошадей), завели с ходу, и...
Машину обнаружила милиция где-то в Могилевской области.
Местным колхозникам, страдающим в период уборочной дефицитом бортов, очень приглянулась "шаровая", по их мнению, войсковая техника, и такие пропажи случались часто-густо. Угонщикам надо было бы обзавестись дозиметром, потому что бедная ММ 00-02 едва ли не светилась во тьме от переоблучения, на чем они и попались на КПП...
...Мы с Геныком алчно сглатываем слюну, но грибы все-таки оставляем.
Договорились на ничьей. Возвращаемся в батальон с ощущением собственной бесполезности. На станцию нас не пускают, мы почти "выездили" свои 25 рентген. Несчастные оставшиеся пол-рентгена мы теоретически можем выбрать за две недели ничегонеделания в бригаде.
Начальство нас тихо ненавидит.
С одной стороны, на станцию нас пихать уже нельзя. С другой стороны, будучи "дедами", мы имеем иммунитет от насобачивания на нас бригадной рутины, как-то, дежурства по батальону, работ по постройке зимних квартир (которые, кстати, развернулись полным ходом - если нас промаринуют еще с недели три дольше, мы имеем шанс в них перебраться...), и прочей волыни. Все, что остается дедам - слоняться без дела из угла в угол, ожидая замены.
А замены закончились.
Партизанский ручей сильно обмелел в конце августа, а в первую неделю сентября и вовсе иссох.
Генык и я остались в гордом одиночестве - остальных наших корешей, партизан-офицеров, включая почти всех знакомых разведчиков, поменяли. Уехал и Дрюня, сердечно распрощавшись со мной; ему надо было срочно ложиться в больницу... Уехал почти весь Харьков, и хотя новые ребята были ничуть не хуже, ощущение пустоты от этого не уменьшалось. Мы автоматически разыгрывали новичков в столовой классической Дрюниной хохмой: "Вчера видел ворону над "четверкой"... Летела летела, потом гляжу - х...як! Упала... Прямо в разлом реактора... На лету спалило!" (хотя "четверку", по разговорам, уже перекрыли сверху).
Вместо Геныка с шахтерами стал ездить Игорь. Мы подивились такой преемственности имен, ведь Женькиного предшественника тоже звали Игорем. Да и шахтеры постепенно сменялись, только Донбасс оставался Донбассом в составе нашего РАСТа.
Вечера коротались в неспешных беседах в штабной палатке. Разнообразие вносилось фильмами по средам и пятницам. Нам показали - на моей памяти, по второму разу - весь цикл "Анжелики", несколько фильмов Фюнеса и Ришара; все в ужасном состянии, но смотрибельные.
...Мне запомнилась просветительская беседа молодого майора-медика из санчасти. Как-то вечером в курилке мы разговорились о последствиях аварии, о влиянии радиационных полей Чернобыля на наше здоровье.
От него я впервые услышал леденящий кровь прогноз - по подсчетам какой-то там медико-статистической группы выходило, как совершенно буднично сказал он, что большинству ликвидаторов надо отмерить по 15-20 лет от 86-го года - и на том успокоиться.
Так и сказал. Дословно.
Я слегка припух от такого цинизма, но ничего ему не сказал.
Уже перед самым написанием повести, шерстя Интернет, я наткнулся на следующие строчки: "...Появление радиационно-индуцированных солидных раков предстоит ожидать для ликвидаторов в ближайшем будущем с максимумом интенсивности примерно через 25 лет после аварии на ЧАЭС".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
