— Эй, привет. Это приятный сюрприз.
Мои губы дрогнули, когда я попыталась не слишком широко улыбнуться при виде его.
— Я просто хотела посмотреть, как у тебя дела, и не стал ли ты Старшим Чародеем.
— У меня все хорошо, и да, я закончил школу. — Он провел рукой по темным волосам. Они были короче обычного, как будто его только что подстригли. — А ты? Как ты, Джианна?
— Джиа, помнишь?
— Если ты настаиваешь. — Его губы приподнялись в улыбке. — Но я предпочел бы называть тебя именем, которым никто другой не пользуется. Кроме того, твое полное имя прекрасно.
Я не могла сдержаться, и моя улыбка стала шире.
— Ну что ж, разрешаю.
— Спасибо. — Он пристроился на том, что я разглядела как кровать. По какой-то причине мне было неудобно, когда он лежал.
— Я бы послала подарок, потому что так поступают друзья в моем мире, но я не знала, как передать его тебе. — Ладно, это совершенно очевидно. Но я хотела убедиться, что он знает, что я звоню как друг, а не по какой-то другой причине.
— Все в порядке, дружище, — сказал он, насмехаясь надо мной. — В моем мире не принято дарить подарки по таким поводам.
Я оглянулась через плечо, как будто кто-то мог видеть меня с другой стороны двери ванной.
— Ну, в любом случае, мне пора.
— Спасибо, что позвонила, Джианна, — сказал он.
— Хм, ладно. — Короткий смешок сорвался с моих губ. — Тогда поговорим позже.
— Добрый вечер, — сказал он, и я закрыла стержень.
Ладно, это было не очень хорошо. Он что, флиртует со мной? Я вдруг почувствовала себя виноватой за то, что позвонила ему, но он был моим другом. Мы вместе ходили на спектакль. Вместе сражались с Конемаром. Почему я должна волноваться? Но там что-то было, и я решила, что лучше не звонить ему больше, из уважения к Арику.
Переодевшись в пижаму, я свернулась калачиком на тахте в спальне Фейт на чердаке под толстым кашемировым одеялом. Фейт неустанно трудилась над созданием причудливой спальни, используя мягкие голубые ткани, белые кружевные переплеты и волшебный сад, расписанный на стенах феями и бабочками.
Я теребила пуговицу Арика, которую приколола к своей футболке, разглядывая одну из ее фейри с темно-рыжими кудрями и большими желтыми крыльями.
— Это новая фейри, — сказала я. — Ты почти закончила со всеми стенами. Мы должны купить тебе мольберт и несколько холстов, чтобы ты могла продолжать рисовать. Может быть, даже продадим некоторые.
Она отодвинула сетку, покрывавшую ее кровать.
— Неужели? Ты думаешь, я достаточно хороша? — Она взяла с кровати коробку и поднесла ее ко мне. Ее долговязое тело грациозно двигалось по полу. — Поздно ночью я гуляла, собирала листья. Я хочу покрыть их блестками и приклеить к деревьям, которые нарисовала.
— Думаю, твоя работа удивительна. — Я смотрела на ярко-желтые мазки кисти, образующие солнце высоко на стене и занимающие часть потолка. Она сотворила день в своей комнате. Не имея возможности выйти на улицу под прямыми солнечными лучами, Фейт существовала в тени бурь и ночной тьме.
Она села рядом со мной и улыбнулась.
— Это я тоже нарисовала. Это моя шкатулка памяти.
На фиолетовой коробке были нарисованы цветы, бабочки и фейри с желтыми волосами верхом на единороге.
— Это прекрасно.
— Я храню в ней все, что помню.
— Вещи-напоминания?
Она подняла крышку и положила ее на кровать.
— Да. Вещи, которые я хранила, когда была девочкой.
Я нежно провела пальцем по крышке, любуясь ее работой, затем остановилась над короной на голове фейри.
— Корона, — выпалила я.
— Ну и что с того? — Она с любопытством наблюдала за мной.
— Чиаве, который мы нашли. Это корона, и она может защитить того, у кого она есть, от Мониторов.
— Но Чиаве у нас, — сказала она.
— Может быть, существует еще один или что-то в этом роде.
Или был найден и заменен. Дядя Филип как-то сказал мне, что в Асиле повсюду шпионы. И если у разбойников есть способ проскользнуть через врата. Никто не был в безопасности.
Я не была в безопасности.
Глава 10
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ник разгонял свой мотоцикл от поворота до поворота. Мои пальцы онемели, вцепившись в его талию и держась изо всех сил. Когда мы подъехали к пляжу, он притормозил и припарковался у тротуара. Я отбросила сумку в сторону и соскользнула с сиденья. Сланцево-серое небо сливалось с водой. Утренние бегуны трусцой бежали по влажному песку. Ник чувствовал себя спокойно здесь, на пляже, напряженные плечи расслабились, когда мы подошли к его любимой скамейке.
— Значит, твой парень все еще в отъезде? — спросил он, пытаясь завязать светскую беседу.
Оторвавшись от копания в сумке в поисках стержня, я хмуро посмотрела на него.
— Да, он вернется только поздно вечером. Я не увижу его до завтра.
— Что случилось? — Дыхание образовало облако перед ним, и он дрожал от холода. — Всякий раз, когда я поднимаю вопрос, ты уходишь от ответа.
Я нашла стержень и вытащила его.
— Просто в последнее время мы как будто не в себе. Он был очень зол на меня в тот вечер в Ватикане, и у нас не было времени поговорить об этом. И, вероятно, не помогло то, что я оттолкнула его.
Он обхватил себя руками.
— Я бы не волновался. Вы двое скоро придете в норму.
Наши с Ариком планы на День Благодарения рухнули. Мы должны были заниматься обычными подростковыми делами. Например, ходить по магазинам в Черную пятницу, смотреть новый выпуск в кинотеатре в субботу и бездельничать в воскресенье. Это должен был быть день с Ариком, поедая попкорн, смотря старые фильмы и целуясь, когда никто не смотрит. Вместо этого я была с Ником, ожидая нашей запланированной встречи с дядей Филипом через стержень.
Дядя Филип позвал меня через жезл, и я открыла его. На экране мелькнуло его лицо.
— Добрый день, Джиа. Ты одна?
— Ник со мной. Но да, это всего лишь мы.
— Привет, — сказал Ник.
Он перевел взгляд на серебряную рыцарскую булавку на моем пиджаке.
— Я вижу, ты получила мой подарок. Ник получил свой?
Прикоснувшись к булавке, я сказала:
— Да, мы получили их. Для чего они нужны?
— Значит, вы можете пройти через заклинания, запирающие книги врат, — сказал он. — Вы никому не должны говорить об их предназначении.
— Не будем, — сказала я.
— Очень хорошо, — сказал он, дергая себя за высокий воротник. — Итак, несколько наших чародеев в лаборатории исследовали вашу теорию о Чиаве. Они обнаружили, что нет способа воспроизвести корону, не разрушив один из шаров Мониторов, что трудно сделать. Видите ли, они сделаны из одного и того же волшебного стекла, и его практически невозможно разбить. Только такое клеймо, как твое, может защитить кого-то, находясь в шлюзах. И чары, чтобы создать его, были потеряны, когда рецепт вырвали из древней книги заклинаний, найденной вашей бабушкой.
— Они уверены? Как еще Красный мог просто стереть свои прыжки и прыжки его людей? И как они пользовались шлюзами, если те были заперты?
— Я тоже об этом подумал. Я проверил Чиаве. Это подделка.
— Арррк! Никакой магии, — пропищал где-то за кадром Пип, Монитор Асила.
Дядя Филип посмотрел в его сторону.
— Да, Пип. Ты мне уже говорил.
— Это не может быть подделкой, — запротестовал я. — Дух Чиаве дал его нам.
— Чиаве, который у нас есть — точная копия. Кто-то поменял его с настоящим, прежде чем он попал в Асил. Когда тот, кто украл его, использовал корону, чтобы прыгнуть через врата, он снял наши заклинания, запирающие его. Был ли Чиаве в твоем распоряжении все это время?
— Да… — я замолчала. — Он был в рюкзаке Ника.
— Да, он был у меня все это время. Я даже сам отдал его Карригу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дядя Филип потер подбородок.
— И он совсем не пропал из виду?
Ник уставился на воду. Волны набирали силу, и облака становились все более темно-серыми.
— Когда мы все вернулись в библиотеку в Брэнфорде, мы отправились домой. Мы никому не говорили, что у нас есть Чиаве, только позже.
