– И чем это может нам грозить? – спросила я.
Александр усмехнулся:
– Вряд ли он закуёт меня в серебряные кандалы, он не столь кровожаден. Но мне бы не хотелось…
Он не договорил. Внезапно его сотрясла судорога, он согнулся и закрыл лицо руками.
Я бросилась к нему.
– Что с тобой? – я поддержала его за плечи и попыталась заглянуть в лицо, но он рухнул на колени и привалился к стене. Руки его, прижатые к лицу, дрожали. Я испугалась, но совершенно не представляла, что с ним такое.
– Саша, что с тобой?!
Он мешком свалился на пол. Ни звука, ни стона, ни хрипа. Ничего. Его тело неподвижно лежало передо мной, беспомощное и страшное. В полумраке коридора он выглядел зловеще и угрожающе. Мне показалось, что сейчас он отнимет руки от лица, засмеётся, завоет или зарычит и бросится на меня. Мои ладони стали вдруг липкими и холодными от внезапного страха. Кто знает, что может произойти со мной теперь, когда Александр не способен более защищать меня и давать дельные советы.
Ещё некоторое время я надеялась, что Александр заговорит, зашевелится, встанет.
Но, естественно, ничего не произошло. Я опустилась на колени, отвела его ладони от лица. Руки Александра упали как плети.
– Саша, ты слышишь меня?
Но он не слышал. Он уже ничего не мог слышать. Кажется, наконец-то Сашка Извеков был действительно мёртв.
Его широко открытые глаза были не просто неподвижны. Глазные яблоки совершенно сухие, как будто их долго и тщательно промокали гигроскопичной салфеткой. Синяя радужка потускнела и почернела. Казалось, что глаза мертвы уже давно, никто бы не поверил, что минуту назад они были печальными, взволнованными, блестящими и совершенно живыми.
– Ну почему именно сейчас?..
Я вдруг осознала, что произошло. Извеков всего лишь уничтожил одного из своих зомби. Просто забрал сознание из мёртвого тела, вынул из мешка с костями живую душу и бросил ненужный уже мешок посреди пустого коридора. То ли дерзкая попытка Александра помочь мне разгневала всесильного Валерия, то ли у него уже был какой-то свой план, но теперь настрадавшееся сознание Александра было уже далеко, если верить теориям Рая. Или же его уже не было нигде, если этим теориям не верить… Но почему же все-таки именно сейчас, когда Александр оставался моей единственной надеждой?
– Ты был достаточно живой, Саша, чтобы быть другом… – прошептала я мертвецу, потому что мне очень хотелось услышать человеческий голос, пусть даже свой собственный.
Понимая, что сидеть над трупом совершенно бессмысленно, я уже хотела встать и сойти вниз, но странная перемена в чертах мертвеца, произошедшая… нет, происходящая на моих глазах, заставила меня замереть на месте.
Сухая слизистая глаз медленно покрывалась сетью ссохшихся складок. Глазные яблоки усыхали, сморщивались, как печёные фрукты. Кожа, прежде белая, как мрамор, приобрела серо-синий оттенок и заблестела, словно свежий скотч.
Преодолевая нервную дрожь, я осторожно, одним пальцем дотронулась до его щеки. Палец коснулся чего-то клейкого. Резко отдёрнув руку, я увидела на месте моего прикосновения оставшийся отпечаток, такие обычно остаются, если прижать пальцем начавшую подсыхать лужицу пролитого канцелярского клея.
Моих скромных познаний в биологии вполне хватало, чтобы понять, что все, что на моих глазах происходило с трупом Александра, происходило как-то не так. Даже трупы в Сылве разлагались тогда, когда это хотелось богу Валерию, и так, как этого ему хотелось.
Я взялась за руку Александра, чтобы положить её ему на грудь, но сразу почувствовала, как его клейкая кожа разъезжается под моей рукой, и мои пальцы погружаются во что-то липкое, кашеобразное… Машинально я провела рукой по полу, обтирая ладонь о пыльные доски.
Тошнота подступила так внезапно, что я едва справилась с ней. Стараясь больше не смотреть на то, что лежало у меня под ногами, я встала и медленно пошла по коридору. Меня шатало от неожиданно нахлынувшей слабости, ноги не слушались, голова кружилась. Вдобавок картина перед глазами поплыла, и только тут я обнаружила, что плачу. Плачу горькими крокодильими слезами, и все лицо моё давно мокро от слез, и даже губы солёные…
Я завернула на лестницу, сделала три шага вниз, и наткнулась на высокую фигуру, стремительно выросшую на моем пути. Я просто налетела на человека, который взбегал по ступеням наверх.
Его реакция оказалась быстрее моей: он даже не пошатнулся, остановился, как вкопанный, и я, остановленная его превосходящей массой, отлетела от него, как резиновый мячик. Человек схватил меня за плечи и не дал упасть.
– Это я, малышка!.. – Олег привлёк меня к себе и осторожно сжал.
Я уткнулась лицом в его грудь, уговаривая себя успокоиться, чтобы Олег ни в коем случае не увидел, в каком я состоянии. Замша, из которой была сшита его куртка, прекрасно высушила мои щеки, и, когда я подняла глаза, все было уже почти в порядке.
– Что с тобой? – подозрительно спросил Олег, оглядел меня и даже потряс немного за плечи. – И где Сашка Извеков?
– Наверху, – ответила я, зная, что Олег непременно пойдёт туда. Он действительно ещё раз оглядел меня, убеждаясь, что я цела, и исчез за углом. Поколебавшись, я пошла за ним.
Олег стоял над телом, задумчиво склонив голову набок и держа руки в карманах джинсов. Услышав мои шаги, он, не оборачиваясь, резко выбросил руку в сторону:
– Не ходи, не надо. Придётся так и оставить, я не знаю, как быть с этим…
– Пойдём отсюда, Олег, – я позвала его издалека, не подходя к трупу, который, видимо, был уже вовсе ни на что не похож.
Олег развернулся, он был мрачен и выглядел потрясённым.
– Теперь я понимаю, почему ты шла вниз, не разбирая дороги, – заметил он, подходя, – от такого зрелища я сам чуть не… – Олег судорожно задержал дыхание, сглотнул, передёрнул плечами и, наконец, печально улыбнувшись, подмигнул мне:
– Главное, что я все же тебя нашёл.
– Где Юра?
– Пока в гостинице. Мы постараемся добраться туда побыстрее, – ответил Олег, положил свою тяжёлую руку мне на плечи и повёл меня вниз.
Что-то в ответе Олега показалось мне поначалу подозрительно нелогичным, и пока мы спускались в холл, я соображала, что же именно меня настораживает. Когда я поняла, что это просто страх перед прогулкой по ночному Сылве, я испытала мгновенное облегчение. Вместе с Олегом я отправилась бы куда угодно. Тем более, я понимала, что добираться до новой гостиницы можно только пешком. Нельзя использовать машину, потому что, потеряв её по какой-нибудь нелепой случайности, мы теряли бы единственное средство передвижения. И уж ни в коем случае нельзя срывать из гостиницы практически беспомощного Юрку. Брат в компании со своим костылём не мог справиться с реальными опасностями, которыми напичканы ночные улицы милого городка Сылве.
– Разве ты не на машине? – вопрос возник сам собой, сперва на языке, а потом уже в голове.
– Нет, машина осталась в гостинице, в подземном гараже.
– Ты хочешь, чтобы мы шли до гостиницы пешком? – я была поражена тем, что начинаю задавать нелепые вопросы сразу после того, как только что обдумала их.
Олег пожал плечами:
– Я только что проделал этот путь без особых проблем. Ну, подстрелил пару собак по дороге. Сашка Извеков сам велел мне не брать машину. Во-первых, ночной выезд из гаража всполошил бы всех. Если бы после выезда мы, нигде не задерживаясь, проследовали бы до Кепы, на это еще можно было решиться. К тому же я подумал… – Олег заколебался.
– О чём ты подумал?
– О том, что, если мы с тобой вместе с машиной попадём в историю, у Юрки не останется шансов спастись. Ему ведь не уйти из города.
– Надо позвонить Юре и сказать, чтобы он выехал и просто подобрал нас по дороге, – я опять поразилась тому, что слова вылетали из меня совершенно неосознанно. Как будто другой человек говорил моими устами.
– Сашка вчера отмёл такой вариант, – отозвался Олег и как-то странно на меня посмотрел. – Он говорил, чтобы выехать из Сылве мы пытались только днём.
– Сашка мёртв. Ты не знаешь, что он предложил бы сейчас. А мы с тобой теперь сами должны решить, как поступить. Какие у тебя аргументы против? – задав вопрос, я принялась осмысливать, что же я такое сказала. Сердце тревожно заколотилось. Моя голова не поспевала за языком. Тем не менее я слышала себя как будто со стороны: – Юра возьмёт машину, подберёт нас, и мы уедем в Кепу…
Олег резко остановился посреди холла. Здесь было темновато, но я видела, как внезапно окаменело его обычно такое подвижное лицо, глаза сосредоточенно прищурились. Он медленно повернулся ко мне.
– Хотел бы я знать, почему ты так настаиваешь на этом?..
Я уже открыла рот, но вдруг поняла, что никакого ответа у меня нет. Олег продолжал стоять и напряжённо смотрел мне в глаза. В его взгляде появилась нетерпеливая враждебность. Так всегда бывало, когда я несла очевидную чушь. Так было, когда мы с ним сидели в его машине у места гибели Романа Зубарского. Так оно получилось и сейчас.
