Сделай так, чтобы получилось. Флешку же подсунуть получилось…
Его голос звучит в ушах, перебивая громкую музыку.
Я захожу в помещение, миную гардероб, иду на звук…
Нервы давно ни к черту, поэтому поймать волну и получить удовольствие от клубной музыки я не могу. Мне хочется скривиться и заткнуть уши. Вхожу в зал. Температура здесь даже выше, чем на улице, громко, очень много людей.
В глубине и на втором ярусе — столики. По центру — танцпол. А мне нужен бар. Чтобы добраться — придется все обойти.
Я зачем-то набираю в легкие побольше воздуха и задерживаю дыхание, пробираясь в нужную мне сторону. Как будто нырнула и держусь под водой. Чтобы не захлебнуться. Только не водой, а паникой.
Перед глазами мелькают вспышки, от висков отскакивают рваные биты.
Особенно сильно я боюсь клубов после случившегося с Бекиром. Он попробовал. Ему понравилось. Он заигрался.
Я не хочу иметь ничего общего с местами, которые дарят слишком острые ощущения.
Сажусь на неудобный барный стул, заказываю просто сок, потому что сомневаюсь, можно ли занимать здесь место, ни за что не заплатив.
Снова костерю Айдара и пишу ему.
«Я на баре»
«Ок, жди»
Кусаю губы, печатаю: «да пошел ты!!!» и, конечно же, не отправляю.
Он этого и хочет. Он меня испытывает. Он мне мстит. За предательство. За годы молчания. За ложь вот сейчас…
Отталкиваю телефон и обхватываю губами соломинку. Только сделав несколько жадных глотков, осознаю, как же сильно сушит. Все чувства притупились. И физические тоже.
Состою из адреналина.
Блуждаю взглядом по помещению, какого-то черта вскидываю вверх. Цепляюсь за пару, стоящую у парапета.
Парень упирается ягодицами и руками в перилла. На его груди — женские пальцы. Девушка тянется к нему, он сначала прогибается, как бы отдаляясь, а потом она бьет его в шутку, он сжимает ее подбородок и тянет уже на себя. Целуются.
Я знаю, что подсматривать — нехорошо, но долго смотрю. Слишком долго. На Лешу. Сказала бы «своего», да только… Он же не мой. Совсем не мой. Я всегда это знала. Видимо, чувствовала.
Прокашливаюсь и отвожу взгляд. Допиваю сок. Принимаю реальность. Не могу сказать, что она совсем не бьет. Я чувствую преданной, хотя, возможно, и права на это не имею. Но лучше так, чем узнала бы потом. Когда зачем-то совершила бы очередную глупость. Правда кому ты врешь, Айка? Разве совершила бы? Ты же верность хранишь мужчине, брак с которым сам Аллах благословил… Дура.
Чтобы усмирить нервы, закрываю ненадолго глаза и представляю себе, как мы с Сафи лежим в ее кровати. Читаем сказку. Убеждаю себя, что вдыхаю самый родной в мире запах. Чувствую тепло нежных ручек. Слышу ее смех.
Всего этого нет, конечно же, но будет. Всю мою жизнь. Мне есть, ради чего ее жить. Ради чего преодолевать. Самая большая в мире любовь со мной все же случилась. И да, за это я благодарна Айдару.
Вздрагиваю, почувствовав прикосновение к локтю.
Оно не случайное — настойчивое. Адресное. Распахиваю глаза и встречаюсь с мужским взглядом.
Это молодой незнакомец. Он выглядит обычно, но чуть-чуть диковатым. Возможно, потому что не моргая смотрит в мои глаза.
Ничего не говорит — протягивает сверток. Я на автопилоте беру. Мне кажется, внутри книга. Что-то твердое и с углами, но я не спрашиваю, конечно же. Мы вообще не разговариваем.
Мужские пальцы разжимаются, он тут же разворачивается и шагает в танцующую толпу. Растворяется.
Я смотрю на пакет и снова ругаю Айдара. У меня же даже рюкзака с собой нет. Ничего нет. Он не предупредил…
Допиваю сок, прижимаю предположительную книгу к груди и вскакиваю.
Я не пила и не планирую, а чувство такое, что ведет. Это все чертовы нервы.
Я давлю в ребра сверток так плотно, словно нет в этом мире ничего важнее, но в реальности мечтаю только избавиться от него поскорее.
Прохожу по тому же маршруту, но в обратном направлении. От бара пробираться сложнее, как мне кажется.
Музыка то ли правда стала громче, то ли я умудрилась устать за десять минут ожидания. Не знаю. Но желание выбраться отсюда становится фанатичным. Делая очередной вираж, я внезапно оступаюсь. Почти падают, но чувствую на талии руки. Они сжимают, разворачивают, сверток летит на пол…
— Тиш-тиш-тиш, султанша моего сердца, — в лицо бьет отчетливый запах алкоголя. Чужие пальцы тут же ныряют под футболку и гладят голую кожу.
Я переживаю сразу и облегчение и возмущение.
Это Леша. Он тянет меня ближе. Прямо-таки обнимает. Подается к лицу.
Я животом чувствую его возмущение, а еще как пальцы ползут по спине. Накрывают лопатки. Гладят и давят вперед.
— Эй, Леш… — Упираюсь к грудную клетку парня и пытаюсь тормозить.
Я раньше никогда его таким не видела. Он не пьян в стельку, но ощутимо. Видно, что дерзкий. Чувствуется, что границы дозволенного смазаны.
Это все место. Его настроение. Хмель.
Я вскидываю взгляд и вижу, все ту же девушку. Она оперлась о перилла. На нас смотрит.
Леша тем временем подается к моему уху. Прижимается. Я дергаюсь, давит в себя сильнее.
— Рыбка моя золотая ко мне приплыла, да?
Нет. Вообще не к тебе.
Вижу, как у девушки кривятся губы. Ей неприятно то, что сейчас происходит. И мне неприятно.
Видимо, у нас с Лешей разные представления о чувствах, ухаживаниях, позволенном и запретном.
В городе он один, в городке — другой.
Осознание делает больно, но это уже не впервые. Я давно запретила себе возлагать на мужчин чрезмерные надежды. Это только у меня в голове их слова значат что-то, кроме самих слов. Взять хотя бы моего отца, Митю, Наума, вот теперь Лешу…
— Тебя наверху ждут, — киваю ему на балкончик. Он пытается поцеловать в шею, запрокидываю голову и сильно толкаю.
— Да похуй. Тебя хочу.
Сама не знаю, почему улыбаюсь.
Не потому, что смешно. Гадко скорее.
Толкаю Лешу увереннее. Снимаю с себя руки и приседаю за пакетом.
Слава Аллаху, не пропал.
Выровнявшись, несколько секунд смотрю в почти не различимые за расширенными зрачками радужки.
У Леши добрые глаза, и он хороший человек, я уверена. Наверное, сама отчасти виновата, что вот так… Наверное, рассматривать варианты нормально, когда одна динамит… Наверное, просто сложно быть честными друг с другом. Я с ним тоже не до конца.
— Всего доброго, Леш, — вымучиваю улыбку, снова прижимаю пакет к груди и разворачиваюсь.
Облегченно выдыхаю, оказавшись на улице. Жаль, но облегчение длится короткий момент. А потом опять наваливается.
Что за жизнь-то такая…
Что за жизнь…
— Девушка, — оглядываюсь, реагируя на оклик. Это один из впустивших меня охранников.
Хмурюсь, ускоряюсь, в горле сохнет. А он улыбается.
— Как-то вы быстро. Еще приезжайте…
Подмаргивает, а я по-свински оставляю пожелание без ответа.
Ни за что в жизни. Нечего мне здесь делать.
Я и сейчас не по своей воле…
Плюхаюсь на водительское. Сглатываю, дышу, как бегунья.
На сообщение Салманова: «забрала?» сознательно не отвечаю.
Бросаю пакет на пассажирское, телефон туда же и выезжаю с парковки.
Меня по-прежнему передергивает от воспоминаний о том номере. Роскошь и унижение. Ужасное сочетание. Но очевидно, что он не спустится. Нужно будет все самой.
На лобби называю номер и игнорирую оценивающе-снисходительный взгляд администратора, которая любезно провожает к лифтам и прикладывает свою карточку.
Конечно, что еще можно подумать о женщине, которая в полночь приезжает к мужчине?
Меня трясет от отвращения, но я повторяю себе: просто пережить, Айлин. Отработать. Что бы кто ни думал.
Про «переломить» сейчас и не мечтаю. Как бы не «переломаться».
Только заношу руку для стука в дверь, как она открывается.
Вижу Айдара — по коже мурашки.
Он одет так же, как в тот день в парке. Я явно не подняла его с постели. Бывший муж смотрит пристально. Проезжается взглядом по моему силуэту. Я снова чувствую то же самое: неловкость за каждый из своих возможных недостатков.
