Он вздрогнул, внезапно услышав приближающиеся, быстрые шаги и голос сенатора, произнёсший:
– Зови мальчишку, не нашёл, так ещё успеет найти свою драгоценную запись, у меня дел по горло.
Руки дрогнули, выронив письма, Илант нагнулся и, понимая, что положить бумаги назад, в конверт, не успеет, сунул их себе в карман, а папку положил на стеллаж. «И ничего я не видел, – подумал упрямо, – режьте, а не сознаюсь!» Дверь открылась, Юфнаресс возник на пороге.
Глядя в лицо эколога, Илант чувствовал, как на спине одежда прилипает к лопаткам. Было не по себе, дурно и страшно, но, глядя в глаза Юфнаресса, он постарался не подать и вида, что случилось нечто неординарное. Юфнаресс безразлично скользнул по нему взглядом.
– Идём, – позвал негромко, – реверансы закончились ранее, чем предполагалось. Нашёл что-нибудь?
– Ага, – брякнул Илант, чувствуя непреодолимую неловкость, – нашел, архив Стратегической Разведки.
Юфнаресс расхохотался, мотнул головой.
– Болтун... – услышал он тихий голос сенатора.
Илант с трудом заставил себя отлепиться от подоконника, проходя мимо эколога, уколол быстрым взглядом, стараясь, что б внезапно проснувшаяся подозрительность не бросилась тому в глаза. Сенатор был устал и раздражён, однако взглянул ласково.
– Добрый вечер, Илант, – проговорил ровным тоном, – мы, кажется, ещё не встречались сегодня.
– Добрый вечер, Сенатор, – проговорил юноша и замолчал, глядя растеряно.
Голос предательски дрогнул, и Сенатор взглянул внимательней.
– Ты бледный, – заметил спокойно, – что-то случилось?
– Да ничего, – отмахнулся юноша, понимая, как, не кстати, этот вопрос, – я просто ещё не особо хорошо себя чувствую после того ранения. И, извините, что отказываюсь от ужина. Пойду отдохну, или посижу в саду, я на самом деле неважно себя чувствую. Извините...
Сенатор пожал плечами.
– Как хочешь, – проговорил негромко, – а я мечтал расспросить тебя о Рэне. Но, думаю, у нас еще будет время...
Илант прошёл сразу в сад, чувствуя, что бледность уходит, и вместо неё на щеках разгорается лихорадочный румянец. Почва уходила из-под ног, словно качаясь в момент землетрясения. Мир дал трещину, осыпался и рухнул.
Он посмотрел на небо, небо было всё то же, непостижимое, невозможное небо Софро, перевёл взгляд на город, на здание Сената, на сады. Всё оставалось прежним, и было иным.
– Дали Небесные! – прошептал юноша одними губами, совершенно беззвучно, – Дали Небесные! да как же оно так?
Илант вновь достал письма, перечитал их внимательно, смысл текста ускользал по-прежнему, но он им не интересовался, выискивал слова – оборотни, убеждаясь, всё более и более, что они не случайны, уж очень хорошо они складывались между собой в чёткий наглый приказ, в чуждую, невероятную волю. В изуверскую мысль.
Он аккуратно сложил письма, положил их в карман, отойдя от фонаря, примостился прямо на траве, опёршись спиной на ствол дерева. Мысли кружили в голове, обрывались, снова кружили, их хоровод был завораживающе – красив и лишён смысла, во всяком случае, до сознания этот смысл не доходил, почти теряясь по дороге, как теряется смысл сна, стоит лишь проснуться и вынырнуть из его глубин. Хотелось плакать.
Илант сцепил зубы, сцепил пальцы в замок, не позволяя поддаться чувствам. «Не ной, – приказал себе, – нельзя ныть, надо что-то делать. Сказать Сенатору. Не при Юфнарессе, при нём нельзя, как-нибудь выбрать момент, остаться один на один, и тогда. Ведь Сенатор не знает, ни о письмах, ни о том, что Юфнаресс – доверенное лицо Локиты, ее шпион. А должен узнать. И с бабкой надо быть осторожнее, предельно осторожным. Это ведь её письма, её приказы, об этом забывать нельзя».
Кровь несла по жилам запал бешенства, как когда-то, совсем недавно на Рэне, в тот вечер.... Случайный прохожий посмотрел на Иланта как-то странно, отошёл прочь, словно чувствуя, что с ним заговаривать не стоит.
А ему хотелось взять Локиту за плечи, встряхнуть хорошенько или придушить, или головой об стену, но только задать один мучивший его вопрос, да посмотреть в её глаза. Илант поджал губы, разумом понимая, что вариант не из лучших. Но ноги сами несли его к покоям Локиты. Чем дальше он шёл, тем более замедлялись шаги, таяла решимость, и только запал злости толкал вперёд.
Подойдя к дверям комнат, он огляделся, отметив, что коридоры против обыкновения пустынны, прислушался. Ответом была тишина. Он скользнул в дверь, осторожно прикрыв её за собой, произведя шума не более чем мышь.
В ее покоях царила темнота, лишь где-то в одной из дальних комнат теплился огонёк, позволяя идти, не натыкаясь на стены. От гула крови в ушах он ничего не слышал, биение сердца казалось раскатами грома, от волнения пересохло во рту. «Дали Небесные! – подумал юноша, – Дали Небесные!», и внезапно услышал голос. Голос был низок и знаком. И что-то в этом голосе заставило его остановиться там, где стоял, не решаясь сделать дальше и шага.
– Повторяю, Локита, всё не так!
– Не стоит повторять, – ответил холодный язвительный голос, сладкий, как прозрачная карамель, – мне нужны от вас действия, а не слова, дорогой мой, вы упустили мальчишку на Рэне, теперь он здесь, ну ладно, о моём дорогом наследнике я позабочусь сама. Юфнаресс не сегодня, так завтра, угостит его ядом в обществе Элейджа, и будет повод избавиться ещё и от Сенатора, найдётся грех на его душу.
Илант тихонечко прислонился к стене, чувствуя, как на лбу проступают капли пота, чувствуя, как ноги становятся ватными.
– Да мне плевать на вашего Сенатора! – взорвался мужчина, – и чихать я хотел на Иланта, хоть щенок, зараза, едва не убил меня! Но чего ещё ждать от вашей семейки, дорогуша, у вас змеиная порода, вы в любой момент готовы тяпнуть до крови, и это всем хорошо известно. А вот известно ли Вам, дорогая Локита, что вся Раст-Танхам гудит. Видите ли, господа контрабандисты голову готовы прозакладывать, утверждая, что видели Ареттара. Такая новость Вам подходит?
– Бред, – отмахнулась Локита, в голосе прозвучало явное раздражение, – певец мёртв, да он и не может быть жив. Любой другой, на его месте, не выжил бы.
– С чего вы взяли?
Локита рассмеялась, словно рассыпая жемчуга.
– Энкеле, вы живёте на Рэне, а не я, – проговорила, расстилая бархат низких нот голоса, – но я однажды побывала в Амалгире, только для того, что б самой взглянуть на скалы, с которых тот бросился вниз. Если Ареттар жив, то это – чудо. А нам известно, что чудес не бывает. Или вы ещё и суеверны и верите в загробную жизнь? Право, я считала вас умнее.
– И вы верите, что он утопился? – усмехнувшись, уточнил генерал.
– Верю, – холодно оборвала Локита, – я потратила год, что б удостовериться. Я допрашивала Вероэса, пришлось даже применить наркотик правды. Господин медик клялся и божился, что видел, как певец бросился вниз. Вам это подходит? Успокойтесь, и перестаньте дрожать в коленях, Энкеле! Вот уж не знала, что вы такой трус! И, не так был крут Ареттар, как о нём говорят, обычный мужик, с обычными слабостями, ведь клюнул же он на прелести одной из охранниц повелителя Эрмэ. Ну, да, он поэт, он певец, ну Стратег, но дальше-то что? И всё, закрыли эту тему, слышать больше не хочу о мерзавце!
– Как хотите, – заметил её собеседник, – а я сорвался с места, считая, что вам будет небезынтересно знать. Если Ареттар жив, то, очень опасен. Для вас.
Илант, стараясь ступать как можно тише, подкрался к комнате, в которой находились двое. Укрывшись за портьерами, заглянул в щель.
Локита стояла у окна, тонкие точёные руки беспрестанно теребили нити жемчуга, украшавшие шею. На своего собеседника она не смотрела, демонстрируя ему почти полностью обнажённую спину. Генерал Энкеле Корхида сидел в кресле, вполоборота к Леди, так что Илант хорошо мог рассмотреть его. А спутать, рассмотревши.... Он осторожно перевёл дыхание и прижался к стене, не удивлялся, удивить его уже вряд ли бы что смогло.
– Знаете, Энкеле, – проговорила Леди спокойно, – меня больше, чем слухи об Ареттаре, беспокоит наш милый Юфнаресс, он слишком много знает, и временами мне кажется, что он спелся с Сенатором, что его начинают мучить угрызения совести. Как бы он не переметнулся.
– Удавите! – посоветовал генерал.
– Ну что вы, Энкеле, Софро, всё-таки не Рэна, будет много шума, но, в общем-то, удавить его стоит, хотя б для того, что б обезопасить тылы. Если узнают, какие манёвры мы с вами проводим... не ждёт нас ничего хорошего. Кстати, Корхида, хочу сразу обговорить, какой кусок пирога вас устроит? Я надеюсь, что Рэны вам достаточно?
Генерал тихонечко рассмеялся.
– Мало, Леди, – заметил насмешливо, – кусочек размером с Рэну я могу получить и сам. Подкиньте еще пару миров.
Локита резко обернулась, в прищуренных глазах стояло бешенство, губы сжались в одну тонкую линию, чёткий овал лица выражал одно лишь высокомерие и злость.
– Забываешься, раб! – прошипела она, – если б не я, то...
