Комбат вызывал Пыжа, но его радиостанция почему-то молчала. В нашем тылу начали рваться мины. Танки вновь двинулись вперед. В голове мелькнула глупая и шальная мысль. Поддавшись ей, я трижды поплевал через плечо, поцеловал на счастье свой номерок и, пригнувшись, побежал по арыку под прикрытием брони. Справа высокий дувал, слева танк. Наверняка все должно получиться: доберусь до разведвзвода. Если на мину не наступлю. В танк вновь попали из гранатомета, а по мне ударили из кустов автоматчики. Ага! Промахнулись! Я плюхнулся мордой в жижу неглубокой канавы, а когда выполз из скользкой, липкой грязи, то сразу же расстрелял два магазина по кустарнику. Танк стал и тоже несколько раз выстрелил. Я вновь спрятался в арыке и перезарядил магазины. Нельзя в зеленке бегать лишь с двумя полными рожками патронов. Хватит только на пять минут боя. Осторожно высунувшись, я начал стрелять прицельно короткими очередями по вспышкам из виноградника. Танкисты бабахнули по зарослям еще несколько раз, а потом открылась крышка командирского люка, и из танка высунулся Светлооков.
– Никифор! Привет! Что, в первом батальоне воевать больше некому, кроме замкомбата? Или ты заблудился? – ехидно поинтересовался мой вчерашний собутыльник.
– Выходит так! – рассмеялся я его колкой шутке. – А у танкистов обязательно начальник штаба впереди?
– Ну не впереди, а вторым иду, за взводным.
– И я не один, там разведвзвод в тумане. Ползу к ним.
– Может, подвезти? – предложил Гена.
– Нет, спасибо, я пешком. Танкистом я был в прошлом. Хватит! Слишком много в тебя гранат летит!
– Как хочешь, – ответил Гена и начал управлять огнем обеих машин и палить в кусты из короткоствольного автомата.
Передний Т-62 мужественно принимал на себя удары. Ящики, покрышки, резина фальшбортов от прямых попаданий гранатометчиков отлетали в разные стороны. Ужас! Я взглянул на Светлоокова – в этот момент он странно дернулся, обмяк и бессильно повис на люке.
– Гена, Генка! – крикнул я в отчаянии, но ответа не последовало.
Я приподнялся над краем дороги и увидел пулевые отверстия в его груди. Чуть ниже шлемофона стекала тонкая струйка крови по лицу на броню. Вскоре экипаж затянул тело внутрь машины, и танк начал медленно сдавать назад. Оставшись на дороге в одиночестве, я пополз на четвереньках к разведке. Лишь бы они были живы. А то попаду в лапы к духам. Нет! Впереди кто-то стрелял из пулемета! В старой воронке от авиабомбы лежал Гостенков и молотил из ПК по развалинам. Молодец, землячок! Второй пулеметчик палил сквозь пролом в заросшее сорняками поле. В кустарнике сидели бойцы, заряжавшие ленты и магазины.
– Эй вы, разведка! Почему связь молчит? – завопил я на них.
– Связист убит! Еще двое ранены! Вон они в траве, – сказал Шлыков с горечью.
В высокой полыни лежали окровавленные, перебинтованные тела. Двое стонали, третий молчал.
– Где Пыж? – продолжал я расспрашивать сержанта.
– Пыж с Тарчуком и Вакулой немного дальше, там впереди, сбоку от танка. – Сержант показал рукой место, где прятались невидимые мне разведчики.
– Больше никого? – спросил я.
– Это весь взвод. На броне еще пятеро, но они отстали. Танк им мешает. Он ползет почему-то назад. И чего он уезжает? – удивился сержант.
– Танкист, начальник штаба, – ранен. Надеюсь, что только ранен, – тяжело вздохнув, пояснил я.
Черт бы побрал этих полководцев! Опять идем одной колонной. Техника растянута в цепочку, машины мешают друг другу, а духи отовсюду расстреливают батальон. Неужели нельзя развернуть броню в линию и смести к чертовой бабушке эти хибары? Который раз на одни и те же грабли наступаем?! Меняются командармы и комдивы, сохраняется только бестолковая тактика. Каждые полгода пробиваемся к заставам у канала, раз за разом теряем людей и технику. Зачем тут посты? Какой к черту контроль над территорией? Блеф! Они и себя-то толком оборонять не в состоянии без помощи авиации и артиллерии. Духи ходят под самым боком, а наши и носа высунуть не могут: их там по двадцать-двадцать пять штыков. Сила? Смешно!
Если хотим взять власть в свои руки, то танки и БМП – в цепь и крушить все по пути. Сровнять с землей осиное гнездо. Жечь, взрывать, вырубать, расчищать, подрывать, разрушать. А если нет, то незачем сюда было и приходить! Вывести ребят – и делу конец. Мои размышления прервал раздавшийся совсем рядом противный визг и следом разрыв мины. Сейчас накроют!
– Эй вы, прячьтесь! – приказал я молодым солдатам. – Обороняйтесь и охраняйте раненых! Остальные вперед, к Пыжу!
Бойцы нехотя поползли вдоль канавы.
– Что делать с рацией? – спросил связист.
– Дай послушаю, – ответил я, надевая наушники.
Комбат в ярости рвал и метал. Взвод уже час как исчез из эфира. Молчал, будто полностью погиб.
– Я «Ударник-300», прием! – отозвался я в микрофон своим позывным.
– «Ударник-300», не встревай! Чего тебе надо?
– Я нахожусь с «Габоем». – Это был позывной Пыжа.
– Какого хрена? Как там очутился? Где вы находитесь?
– Ногами пришел! Так получилось!
– И что там происходит? Доложи обстановку. Почему они молчали? – продолжал распаляться комбат.
– Карандаш-связист ноль двадцать первый и еще пара двухсотых. – Это означало, что солдат-связист убит, и еще пара солдат ранены. – Дела плохи. Их старший впереди. Ползу к нему, – доложил я.
– Пробирайся быстрее, и пусть он со мной поговорит. Я ему устрою игру в молчанку! – рявкнул Василий Иванович.
Я полз, извиваясь в густой траве и чихая от проникающей в нос пыльцы полыни, на звуки выстрелов, а за мной – разведчики.
Пыж нашелся быстро. Он отстреливался из неглубокой ямки от наседавших мятежников. Рядом лежал снайпер, улыбающийся рваными губами. Эти раны обезобразили лицо солдата еще год назад, но он по-прежнему был переполнен жаждой мести и страшен в своем воинственном бешенстве.
– Тарчук, много духов уложил? – поинтересовался я.
– Четыре – точно покойники, один, кажется, ранен, – отозвался снайпер.
– Неплохо. Спецназ, даже если и бывший, все равно спецназ! – усмехнулся я. – Коля, ответь Подорожнику, он тебя готов убить. Связи не было около часа.
– …твою мать! Не может быть! – удивился взводный.
– Связиста убили, а остальные бойцы не отвечали. Ты почему к ним обратно не вернулся? – спросил я взводного.
– Бросить танкистов? Им давно была бы крышка. Я устал толпы духов от них отгонять.
– Бери рацию и объясняйся. – И я пополз мимо снайпера к узкому перекрестку.
– Гостенков, не отставай от замполита! – приказал Пыж солдату и взялся за микрофон.
Я присел на корточки, чтобы на полусогнутых ногах проскочить открытое пространство, и сразу попал под перекрестный огонь. Стреляли четверо духов, выбежавших в этот момент из больших ворот. Они хотели подкрасться к нам с правой стороны, но мое появление спутало их планы. Очередь навскидку в центр группы. Один упал. Но и мой автомат перестал стрелять. Дьявол! Патронов в магазине оставалось штук пять. Я упал на спину и перекатился в другой арык. Там, где кончалась канава, лежали духи, и я был у них, как на ладони. Пустой магазин отброшен в сторону, другой я тотчас достал из «лифчика». Нет, не успеть перезарядить! В эту секунду у противоположной стены присел на колено выбежавший Гостенков и выстрелил по бородатым.
Бах-бах! И пулемет смолк. В пулеметной ленте оставалось лишь два-три патрона. Гостенков во весь свой огромный рост плашмя шлепнулся в глубокую лужу. Следом из кустов выпрыгнул Фикса, но и у него патроны кончились. Духи очередями из автоматов прижимали нас к холодной земле. Третий бородач торопливо перезаряжал гранатомет.
Тр-р-р-р-р! Выскочивший из кустов Лямин длинной пулеметной очередью скосил гранатометчика и загнал остальных за ворота. Афганцы затащили трупы во двор и закрыли створки. Своих не оставили. Молодцы! Сволочи, но молодцы! За стеной раздался треск сучьев. Я швырнул эфку за дувал. Бу-бух!!! Вторую надо бы оставить себе напоследок, но в такой мясорубке меня найдет и духовская пуля. Бросок – и другая граната гулко хлопнула, послышались истошные вопли. Не только мы несем потери. Это радует. Разведчики, словно затравленные охотниками волки, огрызались огнем во все стороны, будто серые хищники щелкали клыками. Мои патроны давно закончились, и боец через тропу бросил мне магазины. Расстреляв все, я возвратил их обратно пустыми.
– Товарищ старший лейтенант! Патроны в мешке кончились. Это последний магазин, – предупредил Гостенков, швыряя очередной полный рожок.
– Спасибо за информацию, – ответил я, досадуя.
Пыж перебежал через дорогу и упал рядом со мной. За ним последовали остальные солдаты. У Вакулы в мешке был запечатанный цинк патронов, но другого калибра. Для АКМа. Шлыков вскрыл металлическую коробку и принялся набивать магазины. Жаль, но к моему автомату они не подходили. Бойцы выделили мне вместо патронов три гранаты. Разведчики повели огонь короткими очередями. За пятнадцать минут треть запаса улетела в сторону душманов.
