— Пойдем посмотрим, — сказал я. — Заодно оттуда шест захватим.
— Не находились за день? Хоть бы поели...
Я махнул рукой.
Недовольно ворча, Иван вытащил из костра горящую головешку и пошел следом за мной.
Мазар оказался глинобитным строением кубической формы высотой около трех метров. Окон в нем не было, только вход чернел узкой прямоугольной щелью. Густая трава буйно росла вокруг. Видно, давно здесь никто не бывал. Едва ли и пастухи знали о существовании этой могилы.
Снаружи на стенах не было заметно никаких надписей — одна шелушащаяся глина. Мы забрались внутрь. Импровизированный факел осветил пустые стены, глиняный пол, большой неотесанный камень посредине. Камень был удлиненной формы и напоминал гроб. Сдвинуть его нам не удалось.
Мы вылезли наружу. С холма, на котором стоял мазар, открывался вид, величественный и прекрасный. В вечернем сумраке гигантскими ступенями уходила вверх морена. Она упиралась в исполинскую стену хребта. В глубине цирка, где ступени морены сливались с хребтом, белели снега и неясные синеватые массы льда. А внизу, у подножия холма, уютно поблескивал огонек нашего походного «дома».
— Хорошо! — вырвалось у меня.
— Хорошо-то, хорошо, — согласился Иван, взваливая на плечо вывороченный шест, — а по мне во-о-н там всего лучше.
Он указал на еле различимое пятно перевала, через который мы пришли.
Мне вдруг стало легко и весело при мысли о завтрашнем возвращении. С особенной теплотой подумал я о наших товарищах в нижнем лагере. Как-то они там сейчас? Наверное, тоже смотрят на перевал и говорят о нас. Мы сели ужинать. Сочный плов и горячий чай показались роскошным пиршеством после двух дней «сухоедения».
— Будем сегодня сторожить? — спросил я после того, как с пловом было покончено.
— А что сторожить? — захрабрился Иван. — Тут пусто, как в голодном брюхе. Я за целый день ни одной птицы не видел, не то что зверя какого-нибудь.
— И я не видал... Странно. Какие пастбища — и ни козлов, ни других животных. Даже уларов и кекликов нет. Понять не могу, почему...
Иван вопросительно посмотрел на меня, но, видя, что я продолжать не собираюсь, занялся чаем.
Стемнело. Мы привязали лошадь поближе к лагерю и забрались в спальные мешки. Иван лег возле самого костра. Я расположился рядом с ним.
Засыпая, Иван пробормотал:
— Завтра чуть свет встать надо. До жары на перевал влезть...
Я не спал довольно долго. Дважды вставал, поправлял костер.
Проверил, заряжен ли карабин. Засунул глубже под спальный мешок револьвер. Было тихо. Пряный запах каких-то цветов густо насыщал неподвижный воздух. Лошадь спокойно щипала траву.
Я лежал, вспоминая сегодняшний маршрут: в общем, верховья Кафандара не дали интересных находок, кроме вчерашней фауны в известняках. Руды здесь нет. Но белое пятно теперь будет закрашено. Северно-восточный угол планшета закончен... Однако что за чертовщина приключилась со мною в том сае? Никогда еще я так не трусил в горах. Нервы начинают сдавать...
Незаметно я заснул.
Проснулся я от какого-то резкого движения рядом со мной. Костер догорал. Была глубокая ночь. Инстинктивное чувство опасности заставило меня вскочить. Я повернулся к Ивану и замер, почувствовав, как колючими иглами пронизывает все тело леденящий холод.
Иван, неестественно скрючившись, старался подняться, опираясь левой рукой о землю и наполовину высунувшись из мешка. Правую руку с растопыренными пальцами он протягивал перед собой, словно защищаясь от кого-то. Лицо у него было перекошено, в глазах, устремленных в темноту поверх моей головы, застыло выражение дикого ужаса.
Он силился что-то сказать и не мог; все тело его сотрясалось, как в лихорадке, лицо было покрыто крупными каплями пота.
Что видел он там, в темноте, за моей спиной?
Инстинктивно прикрыв рукой голову, я оглянулся. Догорающий костер освещал небольшую площадку вокруг лагеря. На этой площадке никого не было.
Пронзительный крик заставил меня снова повернуться к костру. Иван уже сидел на траве около спального мешка. Глаза его были по-прежнему устремлены в темноту позади меня, а в руке покачивался револьвер, направленный мне в грудь. Он с усилием нажимал пальцем на спусковой крючок. Сведенная судорогой рука плохо повиновалась. Однако я успел заметить, что курок взводится.
«Сейчас выстрелит», — мелькнуло в голове.
Я отпрянул в сторону и успел оттолкнуть направленный на меня ствол. Пуля тонко свистнула совсем близко. Я был оглушен, но все-таки успел схватиться за револьвер, прежде чем был сделан второй выстрел.
Иван закричал пронзительно и страшно и, рванувшись назад, мешком осел на землю. Револьвер остался в моей руке.
Я вскочил, озираясь. Никого не было поблизости. Лошадь, испуганная выстрелом, раздувала ноздри и косилась на меня. Я вытер со лба холодный пот и вдруг сразу почувствовал слабость, почувствовал, как от резкой, прерывистой дрожи подкашиваются колени. Кровь оглушительно стучала в висках.
Иван лежал неподвижно. Я склонился над ним. Он еле дышал и, по-видимому, был в глубоком обмороке. Я зачерпнул кружкой остывшего чая и вылил ему на голову. Пришлось повторить эту операцию несколько раз, прежде чем он шевельнулся и с усилием открыл глаза.
Я положил ему на лоб мокрый платок и возможно спокойнее сказал:
— Ну-ну, все в порядке, Иван.
При звуках моего голоса его лицо приняло осмысленное выражение. Он сбросил платок и сел. Боязливо покосился по сторонам; помолчав, хрипло спросил:
— Ушел?
— Кто?
— Да этот... из мазара...
— Что ты выдумал! В мазаре никого не было.
— Были... Много их там...
Мне стало не по себе; я невольно взглянул в сторону мазара.
— Ушел? — полувопросительно повторил Иван.
Поймите мое состояние в тот момент. Теперь мне самому смешно при мысли, какой вздор мог так сильно перепугать двух взрослых мужчин, не раз встречавшихся лицом к лицу с реальной опасностью. Но тогда... Глубокая, непроглядная ночь. Глухое пустынное место, окруженное ореолом какой-то неопределенной тайны и связанных с нею страхов. Нервное напряжение, не покидавшее нас двое суток... Наконец, дикий бред моего спутника... Все это, вместе взятое, лишило меня самообладания.
— Что ты мелешь? — грубо закричал я. — Приснилось что-то, и ты раскис, как старая баба. Ты чуть не застрелил меня!
— Я в него стрелял, — виновато пробормотал Иван, — выстрелил, а он схватил меня...
— Это я тебя за руки схватил, хотел револьвер вырвать...
Иван всхлипнул.
— Ты, начальник, не серчай. Страшно мне... Слыхал про снеговых шайтанов? Тьфу, не будь ночью помянуты... Здесь их край. Потому и зверья здесь нет. Всех сожрали окаянные. И нам с тобой голов не унести отсюда...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
