Член наливается! О да. Все в порядке, дружище.
Так и вожу ладошкой по члену. С пеной, кстати, приятно так. Затейница моя. Что еще мне покажет?
Улыбаюсь ей и сильнее сжимаю пальцы вокруг уже почти каменного члена.
И в этот момент чувствую острую такую боль. Прямо жгучую. И даже вскрикиваю:
-Ай!
Перевожу взгляд на место – источник боли. Да блять! Эта негодница порезала меня! Станком порезала!
Причем внизу живота, прямо над членом!
Меня аж холодом прошибает, когда я представляю, что она чуть ниже полоснула бы.
- Аааааа! – кричу я, видя сочащуюся струйку крови. – Ты что творишь?! Ай, сука!
- Ой, - слышу тонкий голосок.
Я от злости хватаю ее за волосы на затылке, а она начинает отчаянно вырываться. А в руках у нее станок.
Короче, она еще раз режет меня. К счастью, уже по ноге. Но что будет следующим?!
И еще порез! Да, сука!
Отпускаю ее волосы и она вскакивает.
Я в отчаянии прикладываю одну руку к местам пореза – то к паху, то к ноге. А второй рукой нащупываю хоть какую-нибудь тряпку.
Это больно. Непривычно больно.
Бью рукой в поисках полотенца и задеваю, похоже, полотенцесушитель. Удар оказывается сильный – я же в состоянии аффекта!
- Ой! – слышу голос этой стервы.
Оборачиваюсь – я сорвал полотенцесушитель! И теперь струя воды хлещет прямо на меня.
- Блять! Блять! Блять! – кричу я, хватаю первую попавшуюся тряпку и стараюсь остановить поток воды.
На какое-то время это помогает, но потом вода с новой силой заливает все вокруг.
- Пчелкина! – рычу я.
Оглядываюсь – а этой стервы нет! Ну, нет ее! Вот, сучка!
-Иди сюда! Я, блять, тебя! Да, сука! – прикрываю лицо от напора воды.
Ногами чувствую, что вода уже покрыла пол ванной.
- Иди сюда, говорю! Помоги! Будь человеком! – ору я.
Ну, не могла же она уйти! Не могла! Вот так оставить хорошего человека в беде?! Нет, она не такая!
- Помоги! – кричу опять и, вроде как, слышу шаги.
Не ушла.
- Ох, ты ж, раскудрить тебя в качель! – тут сбоку раздается хриплый женский голос.
Резко оборачиваюсь. В дверях ванной комнаты стоит моя пожилая соседка.
- А… вы что здесь делаете? – спрашиваю, затыкая дырку в стене очередной тряпкой. Похоже, халатом.
- А я иду, а из квартиры крик. На помощь зовут. А дверь-то открыта. Ну, я… помочь, - и ее взгляд спускается вниз. На мой член в пене, с кровоподтеками на ногах.
Быстро прижимаю халат к паху и получаю мощный удар напором воды прямо в бок.
30. Юля
30. Юля
- Нет, погоди, - Лана давится от смеха, закрывая рот ладонью. – Прямо там побрила?! И как оно? Колючее, наверное?
- Да нет, - пожимаю плечами. – Оно большое только. Но не колючее.
- А ты про что? Я про волосы.
- Аааа, - смотрю на ржущую подругу. – Волосы, вот, мне вообще не запомнились.
- А что запомнилось? – с интересом спрашивает Лана.
- Ой, все, - зажмуриваюсь. – Я теперь, мне кажется, до конца жизни это не забуду!
- Ну, расскажи! Интересно же!
- Да что там интересного?! Висит там… колбаса… Ой нет! Все! У меня травма!
Резко встаю и выбегаю из-за стола.
После того, как я сбежала от Дениса, сразу же кинулась в деканат. Ну, что такое? Почему мои однокурсники на морковке, а я до сих пор тут?! Как мне им в глаза смотреть по возвращении?
Вот, именно на это я и давила.
Мне надо было как можно быстрее исчезнуть. Испариться. Улететь на Луну. Ну, или на крайний случай – уехать из города.
В общем, всеми правдами и неправдами я выбила-таки себе место на поле с морковкой.
Быстро собрала вещи и уже через пару часов тряслась в автобусе за пределы Москвы. Но постоянно в окно оглядывалась. Вдруг этот маньяк решит меня преследовать?
Я старалась не думать о том, что произошло. На самом деле, я прекрасно понимала, что произошел какой-то писец. Я, получается, нанесла ему телесные повреждения?
А еще и сидела и ругала себя, что поддалась сама не знаю чему и переспала. С ним. С первым встречным.
Не то, что бы я жалела о девственности. Нет. Но было немного обидно. Обида особенно усиливалась, когда я вспоминала эту самодовольную улыбку и дебильные предложения.
Нет, ну, наверное, он был прав. Я же легла с ним в постель. Почему он должен был вести себя иначе?
Закрывала глаза и душила слезы.
Вот еще. Плакать из-за какого козла! Пусть катится подальше.
Надеюсь, после бритвы он отстанет. Поймет, что это опасно для жизни.
В деревне меня подселили к девочкам с курса. Ланка там же была.
Она – моя самая близкая подруга, а поделиться с кем-то хотелось. Ну, я и рассказала ей. И вот тогда-то и расплакалась.
- Ну, не расстраивайся ты так, - гладила меня по спине подруга. – У всех когда-то первый раз бывает. Считай это опытом. Тебе хоть понравилось?
- Нет, - соврала я. Потому что не хотела верить, что мне могло это понравиться. Не могло. Не с ним.
- Эх, вот, и Ленка рассказывала, что не понравилось ей. И чего тогда столько разговоров об этом?
Я молчала. Мне было стыдно. Нет, не потому что я не призналась подруге. А потому что стыдилась своих ощущений. Ведь так не должно быть…
Честно признаться, я дня два боялась выходить из домика, в который нас поселили. Мне все время казалось, что этот бритый маньяк где-то рядом. А потом я успокоилась.
Прошла неделя.
На морковке мне нравилось. Здесь было весело и хорошо. Почти все хорошо. Кроме Некрасова. Он тоже приперся сюда. И каждый вечер приходил к нам в комнату! Сидел, что-то рассказывал.
Вот и сегодня он здесь.
Я лежу на кровати и втыкаю в телефон. Не обращаю на Некрасова никакого внимания. А он вдруг встает из-за стола и подходит к моей кровати. Плюхается на нее без разрешения.
- Пчелкина, а ты чего в клуб не ходишь? – скалится, откидываясь на мои ноги.
- Вадим, встань с кровати. Я на ней сплю, а ты в одежде.
- Да, брось. Полевые условия, - ржет он. – Да я и чистый! Ты чего? Только что после душа!
Я никак не реагирую.
- Пчелкина, - он наклоняется и просовывает башку между мной и телефоном, - пошли в клуб сегодня? Танцы. Местный колорит. Весело. У нас и выпить есть.
- Спасибо, но откажусь. Спать хочу, - отодвигаюсь от него. – Вот, прямо сейчас спать хочу. Уйди с кровати, - чуть толкаю его.
- Эх, Пчелкина, - усмехается он. – Скучная ты, что пиздец! Красивая, а скучная. Это из-за отсутствия секса в твоей серой жизни!
Еще один!
Я ничего не отвечаю. Просто смотрю на него, а потом тяну одеяло и отпинываю от себя тело Некрасова. И отворачиваюсь к стенке. Делаю вид, что засыпаю.
- Дурочка, - он, наконец, встает с моей кровати. – Такое счастье упускаешь, - и хмыкает.
Уходит. Вот придурок. Только портит все мне.
На следующее утро я выхожу из домика с твердым намерением присоединиться к уже убежавшим на поля девчонкам.
- Пчелкина! – окрикивает меня бригадир. Мрачный суровый мужик в бушлате и резиновых сапогах. Всегда. Независимо от погоды. – Давай сюда! – машет мне, что-то разглядывая в папке, которая находится у него в руках.
- Да, Сергей Сергеич! Я тут! – встаю перед ним.
- Давай в хранилище дуй! – угрюмо произносит он, не отрывая взгляда от бумаг.
- Зачем?
Бригадир смотрит на меня.
- Работа есть. Задание. Нам кукурузу кормовую привезли. Надо ее обработать.
- Как? – непонимающе смотрю на него.
- Початки от волосьев почистить.
- Что? – хмурюсь. – Какие еще початки.
- Что за вопросы, Пчелкина? – вижу, что он начинает раздражаться. Он вообще нервный. Терпеть не может, когда с ним спорят. Но, блин! Должна же я выяснить! – Ты кукурузу видела когда-нибудь?
- Конечно.
- А что за вопросы тогда? Есть початок. А есть рыльце. В народе называют волосами кукурузными. Коровы ими давятся. Нельзя давать с волосами. Понимаешь?
- Коров? Понимаю, - киваю я. – Тоже не люблю с волосами есть.
