Что же это за человек?
Все прочие члены компании принимали Пола без всяких вопросов, и даже более чем принимали: ему оказывалось уважение, граничащее, по мнению Эндри, с преклонением. И ей очень скоро стало ясно, что «особенным» они его вовсе не считали, во всяком случае, в том смысле этого слова, который придавала ему она.
Он прекрасно себя чувствовал и среди мужчин, и среди женщин. Он много смеялся. И никогда не повышал голоса.
Ближе к заходу солнца Эндри удалось в течение буквально нескольких секунд наедине поговорить с Мелли. Они как раз нарезали дыни, и Эндри как бы между делом сделала замечание по поводу того, что никогда не слышала, чтобы Пол хоть раз повысил голос, даже во время захватывающего футбольного матча, который мужчины провели перед ужином.
– Я знаю Пола уже год и тоже никогда не слышала, чтобы он кричал, – пожав плечами, сказала Мелли. И, начав отрезать следующую дольку дыни, вдруг в некотором недоумении наморщила лоб. – Если на то пошло, я и сердитым его никогда не видела.
И она рассмеялась.
– Странно, да? Может, он вообще не человек?
Не человек. Эндри передернуло.
– Тебе что, холодно? – спросила Мелли.
Эндри ухитрилась улыбнуться, но... очень слабо.
– Знобит немного, – объяснила она. – Наверное, было слишком много солнца.
«Или Пола Хеллка», – добавила она про себя.
Когда последний закатный луч потонул в Тихом океане, у Эндри появился повод задрожать по-настоящему. С моря подул холодный ветер. Шорты и безрукавка слабо защищали от промозглой сырости, наполнившей воздух. Ей очень хотелось двинуться поскорее домой, но никто из друзей не разделял ее желания. После ужина раздали пиво с содовой, но Эндри от своей доли отказалась. Разбившись на парочки, компания стала помаленьку расходиться по укромным уголкам. С самого начала утвердив себя в положении не нуждающейся в паре, Эндри осталась одна – если не считать Пола, который тоже, видно, не преуспел в нахождении себе близкой по духу пары.
Она сидела на одеяле Мелли, трясясь от холода, когда он по песку направился к ней. Поверх плавок он натянул обрезанные джинсы, а на голые плечи – бумажную футболку без рукавов и в таком наряде очень походил на остальных парней. И все же, вполне определенно, Пол Хеллка не был просто одним из них. Точнее, совсем не был.
В одной руке он держал одеяло, а в другой – бутылку с длинным горлом и два пластмассовых стакана. Он не стал спрашивать разрешения присоединиться к Эндри. Пристроив бутылку и стаканы возле нее, он взял по уголку одеяла в каждую руку, развел их и, скрестив ноги, мягко опустился на землю рядом. Затем обхватил рукой ее дрожащие плечи, одаривая теплом одеяла и своего тела. И, тщательно подоткнув другой конец одеяла под мышку, разлил золотистое вино в стаканы.
– Из твоих любимых, – сказал он, демонстрируя ей бутылку. – Не так ли?
Мысленно убеждая себя в том, что тотчас же не вскочила и не убежала только потому, что ей действительно холодно, Эндри приняла от него стакан.
– Да, кажется, вчера я об этом упоминала, – подтвердила она.
Она не хотела вспоминать о прошлом дне, но не могла не почувствовать удовольствие от того, что он все помнит.
– Ты целый день меня избегаешь, – констатировал он, слегка приветственно качнув стаканом в ее сторону, и пригубил вина. – Великолепно. У тебя превосходный вкус.
Эндри решительно стало тепло, и не только от одеяла.
– Спасибо, – скромно ответила она. – Рада, что тебе нравится. Я действительно избегала тебя, – призналась она, удивив такой откровенностью себя, наверное, даже более, чем его. – Мне... мне не по себе в твоем присутствии, Пол.
– Но в моем присутствии тебе и тепло, – заметил он, прижимая ее крепче к себе. – Разве не так? И не только в одном смысле, согласилась Эндри, но про себя.
– Я... э-э, уже собралась было домой, – сказала она просто ради заполнения паузы, – но остальные еще не очень хотят.
Пол повернул голову и медленно обвел взглядом другие пары, сидевшие в обнимку под одеялами и ведущие беседы, невнятно слышимые, но вполне известного содержания. И, когда вновь посмотрел на Эндри, широко улыбнулся. В его глазах отразился свет умиравшего костра.
– Это заметно, – сказал он, едва слышно рассмеявшись.
Сколько же ему лет ?
Почему она вдруг задалась этим вопросом? Наверное, рассудила Эндри, по причине той терпимости, которую он проявлял к молодежи. Раз Селия упоминала о впечатляющих рекомендациях, предоставленных ему, он был вполне зрелый мужчина. И тем не менее, тайком наблюдая за ним весь день, Эндри видела, что в спорте он не уступал самым молодым и выглядел менее уставшим к моменту, когда все игры закончились... хотя единственное, чем он подкреплял свои силы, был большой ломоть от каждой дыни, купленной ею и Мелли.
«Странно», – размышляла она, искоса поглядывая на его лицо, неясно освещенное потухающим костром. В вечер их знакомства Пол выглядел ровесником Блейна как по опыту, так и по возрасту. А сегодня казался не старше Мака.
И вообще, заключила она без всякой радости, он кажется человеком без возраста.
Уже привыкнув огорошивать себя своими же невероятными мыслями, Эндри вздрогнула от неожиданности при негромком звуке голоса Пола:
– Почему ты молчишь?
– Я думаю.
Она почувствовала, как его рука теснее обхватила ее плечо.
– А не поделишься со мной своими столь глубокими мыслями?
Эндри уставилась на него, недоумевая, почему вопреки вполне легкомысленному тону вопроса у нее родилось странное ощущение, будто Полу отлично известен ответ. И вдруг, разозлившись на свое разыгравшееся воображение, выпалила напрямик:
– Я раздумывала по поводу твоего возраста.
– И что ты насчет него думала?
Взглянув на него с укоризной, но втайне довольная его поддразниванием, она протянула:
– Ну, например, из скольких лет он состоит?
А лучше так. Сколько тебе лет?
Раздавшийся в ответ смех отчего-то ударил ее по нервам.
– Это так важно?
Эндри пришлось подождать, пока уляжется волнение.
– Я полагала, что только женщинам свойственно скрывать свой возраст, – заметила она, обходя таким образом его вопрос.
Перед тем как ответить на эту колкость, Пол вновь наполнил стаканы и вновь не пролил ни капли.
– Я не скрываю, – он улыбнулся одними глазами. – Я просто спросил, так ли это важно.
Устав от пикировки, Эндри сказала: —Да.
Ее взгляд убеждал его прекратить затянувшуюся игру.
– По годам мне тридцать семь, – сказал Пол, – а по жизненному опыту – целая вечность.
– Не таковы ли мы все? – вслух подумала Эндри. – Я хочу сказать, в смысле жизненного опыта.
– У тебя было много горя в жизни?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
