— Я сейчас обижусь!
— На меня или на китайцев? «Весь смысл данной гексаграммы — в совершенстве непорочности, в ее естественности… Из непорочности данной ситуации возможно и необходимо правильное развитие». А вот это уже точно про тебя: «В положении непорочности существуют три качества — непреклонность, умение всегда быть на своем месте и отсутствие личных половых связей».
— Так и написано?
— Ну, насчет половых я пошутил — просто личных связей. «Если сможешь быть стойкой — хулы не будет». Ну, дальше тут не очень интересно: «Не принимай лекарств — будет радость. Беспорочность уходит. Будет беда, вызванная по своей вине». Ну, и как тебе старинная китайская мудрость?
— Чушь собачья!
В последний день работы над дипломом я поехал провожать ее на тачке до самого дома. Мы вышли пораньше и медленно пошли пешком.
Все было странно, таинственно и создавало какое-то неопределенное настроение. Хотелось чего-то такого, что могло бы озарить этот вечер всплеском необычных, ярких, запоминающихся эмоций. Но трудно было понять, чего именно хочется, зачем вообще нужна эта жизнь, эти встречи и расставания, эта прогулка по тусклым улицам родного города с красивой, любимой и молчаливой девушкой. Где тот порог, предел, пик, начиная с которого все станет ясно и наступит успокоение? Где та мечта, юность, бессмертие, без которых невыносимо и немыслимо жить? Меня охватило то странное, неутолимое возбуждение, которое появляется неожиданно и так же неожиданно исчезает, не оставляя ничего, кроме воспоминания о чем-то желанном, недоступном, невысказанном…
— Все-таки зря ты устроилась на работу не в своем институте, а черте где, — прервал я молчание, когда мы уже подошли к ее дому.
— Мне туда ездить ближе.
— А там я был бы рядом!
— Ты думаешь, это повлияло бы на наше будущее?
— А у нас есть будущее?
Она неопределенно пожала плечами, слабо улыбнулась и скрылась в подъезде.
* * *
Защита диплома состоялась в мае. В тот день я встретил Алину на остановке и, едва она сошла с троллейбуса, невольно вздохнул — с распущенными волосами замечательного темно-русого оттенка, в темно-бордовом платье до колен, черных ажурных колготках и черных лакированных туфельках, она была удивительно хороша… Впрочем, никакие слова не могут передать всю свежую прелесть Алины. Как же сильно мне хотелось нежно-нежно и медленно-медленно поцеловать ее всю — от маленьких ножек до пышных волос…
— Ну и как? — поинтересовалась она, подойдя ближе.
— Ты великолепна. А я не смогу присутствовать на твоей защите?
— Я этого не хочу.
— Но почему?
— Я буду еще сильнее волноваться, если ты будешь сидеть в аудитории.
— Странно, — пожал я плечами. — С каких это пор мое присутствие стало тебя волновать? Ну, если так, то выходи за меня замуж!
— С ума сошел?
— А что такого?
— Более подходящего случая не мог найти?
— Так это самый подходящий и есть — сегодня защитишь диплом и у тебя начнется новая жизнь — новая работа, новые знакомые…
— И старый муж!
— Какой же я старый?
— Не обижайся, я шучу.
— Не обижусь, если согласишься.
Мы дошли уже до входа в институт и остановились чуть поодаль.
Она покачала головой, встряхнула запястье и озабоченно взглянула на часы.
— Мне пора.
— Ну хоть на прощанье-то поцелуй, — как-то жалобно попросил я, и тогда она с улыбкой поцеловала собственный указательный палец и лукаво прислонила его к моей щеке.
— Все, пока, звони.
— А что звонить, раз ты мне отказала!
— Ну тогда не звони.
Она скрылась в дверях, но я даже не посмотрел ей вслед, потому что уже переходил улицу, чтобы немного пройтись и успокоить взвинченные нервы.
Все оставалось неопределенным, неясным, тревожным и… таким волнующим и заманчивым. Но теперь острое чувство влюбленности буквально брало за горло, и я не представлял себе дальнейшей жизни без Алины.
Да, сейчас она мне в очередной раз отказала, но разве не настойчивость является главным качеством влюбленного? Ведь иных поклонников у нее вроде бы нет, так зачем же оставлять ее именно сейчас, когда все еще может измениться? Ну, окажусь я опять одинок, буду мучиться, пьянствовать и изнывать от тоски — и что? Любая девушка рано или поздно выходит замуж, и если сейчас, после стольких лет ухаживания, я вдруг откажусь от этой столь чудесной и стройной цели, то следующий поклонник Алины сможет добиться ее достаточно быстро — она будет помнить о печальных последствиях своего слишком долгого упрямства и… Так что — ждать, пока она согласится… или вдруг влюбится в кого-то другого? Черт, как жаль, что я лишен дара предвидения!
9
Словно по законам все той же синусоиды, после максимального сближения, вызванного написанием диплома, началось отдаление. Алина устроилась на новое место работы — теперь уже в качестве дипломированного инженера-экономиста. Это был районный телефонный узел, находившийся на другом конце города — неподалеку от станции метро «ВДНХ».
Естественно, что в первые месяцы она сильно уставала — теперь ей приходилось работать каждый день с девяти до половины шестого, да еще тратить два часа на дорогу. Видеться мы стали гораздо реже — я был «прикован» к компьютеру, она — к своему рабочему месту в отделе кадров.
Как-то постепенно отошли в прошлое наши свидания в собственном смысле этого слова — когда мы встречались ради самой встречи. Теперь я пару раз в месяц подъезжал к ней на работу, чтобы повидаться и отвезти ее — усталую, бледную, полусонную — домой на тачке. Подобная встреча занимала меньше часа времени, после чего мне предстояло долгое возвращение домой, в процессе которого я постепенно напивался, чтобы хоть на время заглушить свою тоску по «нормальной, семейной» жизни.
Но моя страсть не угасала, и тому была одна очевидная причина. Думая об Алине, я вспоминал ее не такой, какой она стала сейчас — измученной, порой небрежно, «по-рабочему» одетой (в какие-нибудь бесформенные черные брюки или уродливые туфли на толстой подошве) и малособлазнительной, — а такой, какой она запечатлелась в моей памяти в самые яркие моменты наших встреч — например, в день защиты диплома, во время посиделок у сестры и т. д. Более того, я не просто вспоминал, насколько хороша она может быть — я как бы мысленно «примерял» ее образ на те изумительные пейзажи и интерьеры, свидетелем которых был когда-то. Например, представлял себе, как мы сидим с ней в кафе на площади Сан-Марко, и я с гордостью говорю официанту:
— Это моя жена. Красивая женщина, правда?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
