И вот 1 мая 1960 года к генеральному секретарю КПСС Н. Хрущёву прямо на трибуне мавзолея Ленина, где Хрущёв и другие руководители страны приветствовали демонстрантов, проходящих по Красной площади, подошёл помощник. Он сообщил, что в приволжском районе в центре России сбит нашей ракетой американский разведывательный самолет У-2, который уже не первый раз делал полёт через всю страну на высоте более 20 000 метров, вне досягаемости наших зенитных установок или самолетов. Американцы таким образом вели разведку наших глубокотыловых целей в тех районах, куда не имели доступа ни дипломаты, ни технические средства. Лётчик-шпион остался жив и был захвачен. Ракета, удачно посланная нашей зенитной батареей, разорвалась близко от самолета, и от удара волной или от попадания осколка самолёт начал разваливаться. Лётчик, опытнейший ас, сумел на высоте в 22 тысячи метров катапультироваться, не замерзнуть, в нужное время раскрыть парашют и приземлиться на колхозном поле, где его и задержали неподалёку работавшие колхозники. Лётчик в тот же день был доставлен в Москву.
В это же время, а именно на начало мая, была намечена встреча «в верхах». Президент США Дуайт Эйзенхауэр должен был встречаться с Хрущёвым в Париже. И весь мир ждал этой важной встречи в разгар холодной войны.
Наше очень резкое заявление по поводу полёта У-2 сразу поставило под вопрос встречу лидеров двух стран. Эйзенхауэр уже прибыл в Париж. Факт, что американский лётчик жив, не был предан гласности. ЦРУ заверило своего президента, что лётчик, конечно же, погиб, а самолёт на этой высоте развалился на мелкие части.
Президент, при таком заверении своей разведкой и по её прямой подсказке, сделал громкое заявление о «непричастности США к какому-то эпизоду с самолётом в СССР». Как же подставило ЦРУ своего президента, когда всё вскрылось, а встреча в Париже была сорвана на глазах у всего мира.
Через день Хрущёв выступил на специальном заседании Политбюро ЦК КПСС. Он рвал и метал по поводу двуличия и наглости американцев, и наконец заявил, что шпиона-лётчика нужно судить в нашей высшей судебной инстанции, приговорить к смертной казни и повесить на Красной площади.
Последовало полное молчание, и взоры всех присутствующих обратились к Руденко Роману Андреевичу, генеральному прокурору страны. Он не был членом Политбюро партии, но был приглашён именно на это экстренное заседание.
Руденко, очень грамотный юрист, уравновешенный и спокойный человек, поднялся и сказал: «Закона нет. Нет закона». «Как нет закона? — не мог остановиться Хрущёв. — Напишите закон!» Указание повисло в воздухе, так как это уже не относилось к генеральному прокурору. На другой день Хрущёв пригласил одного Руденко и попросил изложить возможные предложения.
Руденко подготовился, уже был на допросах Пауэрса, так звали захваченного лётчика, и коротко изложил свои предложения. Пауэрс шёл на сотрудничество со следствием, ничего особенно не скрывал и сообщил, что работал на ЦРУ по контракту, с задачей пролететь из Пешавара в Пакистане в Норвегию на самолете У-2, постоянно фотографируя на полуавтоматических аппаратах территорию СССР по всему маршруту. Руденко предложил провести открытый процесс в Москве над американским шпионом, пригласить на заседание суда семью Пауэрса и любых журналистов для широкого освещения всех перипетий дела в советской и мировой печати. Хрущёв был на этот раз спокоен. Задал несколько вопросов и полностью согласился с предложенным вариантом. Он заявил, что решение о суде будет принято, но непременным условием является то, что обвинителем на процессе будет Руденко, а все возникающие вопросы будут докладываться ему лично, Хрущёву. Вскоре о деле У-2 и о лётчике-шпионе Пауэрсе было широко объявлено в печати, и была назначена дата суда в Колонном зале Дома Союзов. В Москву приехали жена и отец Пауэрса, а также один или два американских адвоката, которые даже и не собирались выступать на суде. В Парке культуры им. Горького была открыта выставка обломков самолёта (то, что сумели собрать). Процесс проходил, с нашей точки зрения, очень успешно. В своей речи прокурор заклеймил американцев и их двуличную политику и в деталях рассказал о шпионской операции У-2 и базах ЦРУ в Норвегии и Пакистане. Пауэрс ничего не отрицал и ясно отвечал на все вопросы суда. Приговор ни у кого не вызвал сомнений, но был для нашего суда мягким — 7 лет тюремного заключения.
Прошло какое-то время, и наши товарищи провели первый зондаж через юристов, имевших отношение к делу Абеля, в том числе через известного адвоката Донована, который защищал Рудольфа Абеля в американском суде, о возможном обмене Пауэрса на Абеля. Донован проникся к Абелю большой симпатией, о чём писал в своей книге. Он охотно взялся за разрешение вопроса об обмене. Переговоры, вначале тайные, а затем открытые, оказались довольно сложными. И наконец все детали обмена, вплоть до места, точного времени, гарантий и т. д. были согласованы, и обмен состоялся по всем правилам детективного сценария. Абель, к радости родных и товарищей, вернулся в Москву. Он ещё долго работал в разведке и был с почётом похоронен. Кто пожелает, может поклониться его могиле на Донском кладбище, его могила находится недалеко от центрального входа.
Пауэрс прибыл в Штаты, получил очень большой гонорар, оплату по контракту с ЦРУ за всё время его работы и заключения в тюрьме. Но, увы, от него за это время ушла жена, но ещё хуже, через пару лет он погиб в автокатастрофе. Наши специалисты говорили, что ЦРУ — не та служба, которая может простить такую «пощёчину», которую она получила по «делу У-2» с участием Пауэрса.
Кто вы, доктор Зорге?
Хочу здесь рассказать о совершенно особенном случае. Мы сидели ещё на Лубянке, и там существовал порядок, по которому довольно часто в Центральном клубе им. Дзержинского днём показывали новые иностранные фильмы на языке оригинала, без перевода. Имелось в виду, что те, кто учит язык на спецкурсах, могут с пользой смотреть эти фильмы. На этот раз был объявлен французский фильм «Кто вы, доктор Зорге?». Фильм мне понравился и профессионально заинтересовал. Речь шла о советском разведчике-нелегале, работавшем в Японии прямо пред войной и в сложнейший для нас период начала войны с Германией. Фильм игровой, но поставлен на базе достоверных материалов и документальных свидетельств. Актёры были отличные, о режиссёре же фильма, а это был Ив Чампи, я, честно говоря, ничего не знал. Понимая возможный интерес нашей службы к такому фильму, решил доложить о своих впечатлениях моему шефу Агаянцу, который тут же позвонил Григоренко, начальнику управления внешней контрразведки. Я был направлен к Григоренко, который уже выяснил, что нелегал Зорге существовал и был действительно казнён в Японии, и до настоящего времени «не признан» нами. Я повторил свой рассказ Григорию Фёдоровичу, а тот сумел сообщить о фильме прямо председателю Ю.В. Андропову. Ю.В. (так его называли в службе) выразил желание посмотреть фильм. В этот же вечер, в том же большом зале клуба (так как соответствующая аппаратура была только там). Просмотр состоялся. Я был приглашён в качестве переводчика. Группа расселась в середине пустого зала, а я разместился за спиной председателя и перевод говорил ему прямо в затылок. Кто знает, тот поймёт, что переводить фильм с экрана без специальных наушников непросто, так как своим голосом сам себя забиваешь. Но, так как я смотрел фильм второй раз и язык знал прилично, то справился вполне успешно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
