— Пожалуй, стоит подумать, не продать ли эту машину и не купить что-то более подходящее,— пробормотал Макс, когда они подъехали ближе к дому.— Я думаю, нам лучше немного подождать,— сказал он, глядя на струи воды, бьющие в лобовое стекло.
Эбби отстегнула ремень, чувствуя, что лучше утонуть, чем терпеть это замкнутое пространство. Она боролась со страшным желанием открыть дверь и кинуться в дом.
— Приятно подумать, что у нас дома есть огонь,— сказал Макс.— Хотя, возможно, это единственное, что у нас есть.
— А когда дождь кончится, будет хорошо.— Ее тело напряглось, загипнотизированное текущими по лобовому стеклу струями воды.
— Скажи мне, Эбби, ты действительно так сильно нервничаешь, как мне кажется?
Застигнутая врасплох, она повернулась к нему. Свет, падавший над дверью, придавал его лицу злобное и холодное выражение.
— Я не нервничаю,— солгала она, злясь на себя и не сводя с него глаз.— Просто я не люблю шторм.
— Это меня удивляет,— пробормотал он.— Те, кто любит море, не боятся штормов... Я, например, их люблю. И не могу понять, почему.— Он потянулся к двери.— Похоже, дождь становится сильнее.
Эбби выскочила из машины и побежала к дому. В прихожей она сбросила с себя пуховик, промокший до нитки.
Совершенно окоченев от холода, она открыла дверь кухни и ощутила приятное тепло, исходящее от печки.
— Самое разумное — снять с себя всю мокрую одежду,— сказал Макс, входя следом,— вместо того чтобы прыгать по комнате и разбрызгивать капли.
Эбби резко повернулась к нему и увидела, как он бросил свое мокрое пальто на пол.
— Почему бы тебе самому хоть раз не сделать то, чему ты учишь других? — спросила она, поскольку уже сняла все, что можно было снять. И вообще, шел бы он к черту! — Действительно,— почему? Ты же великий, божественный Макс Брэдли, который может делать все, что хочет. И если ты считаешь, что обстоятельства не помогают добиться того, чего хочешь, разве трудно поменять эти обстоятельства? Что ты еще надумал? Что хочешь изменить на этот раз? — кипятилась Эбби.— Посмотрим, на что ты готов, что уже постарался сделать?
— Я старался — у меня не вышло! — заорал он и шагнул к ней. Потом резко остановился.— Я ничего не собираюсь менять, Эбби. С меня хватит. Я сделал большую ошибку, позволив себе связаться с тобой. По крайней мере, у меня хватает характера признать, что я эту ошибку совершил.
— Позволил себе связаться со мной? — выдохнула Эбби, и ее негодующие слова повисли в воздухе.— Ты, Макс, выслеживаешь женщину, как хищник — свою жертву. И делаешь это ради развлечения. И потому, что тебе это не удалось со мной...
— Мне не удалось это с тобой, Эбби? — переспросил он неожиданно тихим голосом и шагнул к ней.— Так именно этого ты испугалась?
— Я совсем не испугалась. Я не боюсь тебя.— Она отступила от него, почва уходила у нее из-под ног.
— И что ты хочешь сказать? Что ты в меня не влюбилась? — насмешливо спросил Макс, положив руки ей на плечи.
— Ох, меньше всего я этого боюсь.
— Так в чем же дело?— пробормотал он, укоризненно глядя на нее.— Разве я когда-нибудь отрицал, что я весь твой, бери меня! Ты ведь хочешь меня. Однако что-то тебя останавливает.
— Прекрати! Перестань говорить об этом так, будто речь идет о бутербродах, которые надо взять и съесть.
— Я полагаю, в следующий раз ты меня обвинишь в том, что из-за меня у тебя будет несварение желудка.— Макс медленно притянул ее к себе.
— Почему ты искажаешь мои слова?
Тело Эбби обмякло. Он быстро и резко привлек ее к себе, прижал ее руки к бокам, крепко держа перед собой. Эбби пыталась представить себе холодные арктические льды, чтобы противостоять его жарким поцелуям. Но воображаемые ледяные пустыни стали таять, и она почувствовала, как горячие волны южного моря накатывают на нее. Как бы она ни противилась, она не могла не чувствовать, как внутри у нее что-то расцветает.
— Эбби,— простонал Макс возле ее губ, готовых раскрыться.— Ну, хоть раз в жизни, Эбби, единственный раз, будь со мной искренной!
Эти слова не возымели действия, но мольба, прозвучавшая в них, разбила броню защиты. Руки девушки сами собой поднялись и крепко обхватили его за шею, и уже это доказывало ей самой всю безнадежность попыток сопротивления. Это была сама любовь, которую Эбби честно пыталась отогнать от себя.
Искренность, которую он от нее требовал,— вот она. Она — в страстно дрожащих руках, ласкавших и гладивших его мускулистую спину, в полной раскованности ее собственного тела. Она таяла в его руках, отзываясь на огонь его страсти.
— Эбби! — простонал Макс, сжав в ладонях ее лицо и, на секунду чуть отстранив от себя, обжигающими губами прижался к ее рту.— Эбби, я...— Он замолчал, темнота скрывала его взгляд, полный желания.— Мне так стыдно за многое, что было в моей жизни. Я расскажу тебе, и ты можешь меня ненавидеть, но...
— Нет! — запротестовала девушка. Неважно, что он делал в прошлом. Внутренний голос говорил: она не сможет его ненавидеть, что бы он ей ни рассказал. Она так сильно его любит! Она любит его!
— Но, Эбби...
— Нет! Не вороши прошлое! Это неважно.— Она повернулась к нему и прижалась губами к его ладони. Ей хотелось, чтобы голова была ясной, но она кружилась, а сердце сумасшедше билось. Эбби пыталась понять, почему он решил признаться ей в прошлых грехах,— сейчас это было совсем неразумно.
— Макс...
И вдруг оба замолчали — снаружи из сада послышался ужасающий шум. Освободившись от ее рук, он пошел к двери и включил свет.
— На старом дереве обломилась ветка,— сказал Макс, пристально вглядываясь в окно.
Эбби, дрожа от волнения и страха, подскочила к Максу и прижалась к нему, пытаясь найти защиту и поддержку у этого сильного мужчины, и тоже уставилась в темноту.
— Я пойду, загоню машину под навес,— сказал он и так резко отступил от нее, что она едва не потеряла равновесие. Перед дверью он остановился:— А ты сними мокрую одежду и иди в кровать... Уже очень поздно.
Давящая тишина навалилась на Эбби, когда за Максом захлопнулась входная дверь. Через несколько секунд раздался рокот мотора...
Как она любит его, думала Эбби будто в полусне. Он что-то хотел рассказать о своем прошлом... Так страстно хотел, как хотят этого любовники в попытке раскрыться полнее...
Целую минуту она провела в его объятиях — и все кончилось. Казалось, он даже обрадовался, что какая-то посторонняя сила отвлекла их друг от друга.
Эбби судорожно вздохнула и кинулась по лестнице наверх.
Внутренний огонь сжигал ее, и она не чувствовала, холодно или тепло в спальне. Она кинулась в постель, завернулась в пуховое одеяло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
