Сбоку висели внутренние телефоны. Впереди, за стеклом был виден просторный вестибюль, он, практически, всегда был пуст. У двери молодой дежурный сержант разговаривал с увальнем-офицером из старослужащих. Тут проверяли документы.
Голицын подошел к телефону на стене, набрал первые пришедшие на ум цифры.
— Слушаю… — раздалось в трубке.
Абонент что-то еще спросил, Голицын повесил трубку, тем же путем вернулся назад, к подъезду.
Если водила тайком за ними наблюдал, видимость их причастности к системе МВД, была продемонстрирована. Можно было сваливать.
Пока Голицын отсутствовал, Субанеев успел придти в себя, притормозил «левака».
— Куда?
— Тут недалеко, мужик…
— Садитесь.
Голицын присоединился к ним.
— Давай прямо.
Развернувшись на Крымском Валу, погнали в обратную сторону.
— Какое место вас интересует? — уточнил «левак» — толстый в шерстяном спортивном костюме и кроссовках, дедок.
— Остановкак напротив Крутицкого подворья.
— Это мы мигом.
Недалеко от «Пролетарской», ближе к метро, они оставили машину, нырнули в переход.
— Давай быстрее… — скомандовал Голицын. Он постоянно приказывал. Мы не знаем, какие меры они предприняли. И что с Волоком.
Виталька вздохнул:
— Остается надеяться на то, что Волок тоже выбрался…
— Должно быть.
Спустились в метро.
Первый поезд Голицын предпочел пропустить, следил за пассажирами на платформе. Никто из них не остался — уехали все до одного.
Сели в следующий.
В составе один из вагонов шел пустым, без освещения. Голицын потянул в него Субанеева.
— Теперь давай, разоружайся…
В темноте Субанеев достал «ческу збройовку», отсоединил магазин, вынул патрон из патронника. Все сложил Голицыну в карман куртки.
— Вот ведь как все получилось… — Виталька попробывал обосновать случившееся как заботу Провидения о их судьбе. — Это как предостережение нам… Должно быть, кто-то из нас троих родился в сорочке…
Получилось у него не очень убедительно.
В темноте туннеля проносились сигнальные огни.
Вагон на мгновение тускло освещался и снова падал в темную пропасть. Голицын молчал.
— Так не считаешь? — спросил Виталька.
Очередной пучок света выхватил и промчал в туннель их черные изображения — оплывшее с живописной шевелюрой и круглоголовое, короткое.
— Почему молчишь?
Голицын усмехнулся.
— Понимаешь? Я-то, дурак, до сих пор считаю, что мы все тут такие крутые! Ты, Волок, я… А оказывается… — Он помолчал. — Еще такой выстрел — и третья пуля, Виталька, твоя! Все!
СМЕРДОВ
Смердов и Голицын сидели в кабинете Люськи Джабаровой за закрытыми дверями и опущенными шторами.
Разговаривали с глазу на глаз.
Сама администраторша отсутствовала — занималась с персоналом где-то в глубине здания.
В нескольких словах Голицын сообщил о случившемся. Но, как обычно, Смердов начал с третьестепенного.
— Об этом чуть позже.
Ему требовалось время, чтобы переварить информацию. Процесс этот как бы происходил самостоятельно, не требуя его усилий и прямого участия.
— Как там наш квартирант?
В освободившуюся после исчезновения Сергея Джабарова квартиру на Плотниковом переулке поселили жильца. Его подобрал Виталька Субанеев среди охотников Спецохотхозяйства.
— С ним все спокойно.
— Ты говорил с ним?
— Да. Ему нравится.
Квартирант был человеком западной ментальности, фанатом охоты на крупного зверя. На этом поприще у него появились обширные связи, вместе с ним охотились высокопоставленные сотрудники МВД — генерал Ильин, замначальника Московского транспортного Управления Авгуров. Их взаимоотношения Смердов предполагал в дальнейшем использовать.
— Субанеев не говорил, там новостей нет?
— Похоже кто-то в КГБ интересуется Авгуровым.
— Вот как?!
— У Витальки кореш в действующем резерве, он достаточно осторожно, но настойчиво всех расспрашивает.
— С чего бы вдруг…
— Мне тоже непонятно.
— Надо держать ситуацию на контроле.
Голицын пожал плечами. Он не чувствовал себя младшим партнером.
— Ты и держи…
Смердов был только одним из компаньонов, но при каждом удобном случае немедленно забывал об этом, привычно начиная командовать. В действительности же на нем лежала информация об изменениях во времени и маршруте инкассаторов.
«И не больше…»
Вдвоем с Волоком Голицын представлял собой вполне самодосточное реальное ядро команды.
Смердов сказал уже мягче:
— Квартиранта надо изолировать от кавказцев…
Новая пассия убитого Сергея Джабарова Нинка-стриптизерша уже несколько раз подсылала в дом лазутчиков. Ей хотелось знать, как именно и с чей помощью поселился квартиросъемщик. А, главное. — разговаривал ли он лично с Джабаровым. Когда и где.
— Иначе Нинка и кавказцы его живо раскрутят.
— Я предостерег его.
— Потом посмотрим, что с ним делать… — Смердов резко без пререхода изменил тему разговора. — А сейчас этот выстрел на перроне…
Говорили свободно. Записывающих устройств в помещении не было Смердов периодически самолично присылал сюда своих операторов.
— Промахнулся я с Субанеевым. Надо было ставить вторым номером Волока…
Смердов промолчал: это был его промах.
Голицын показал на телефон.
— Что в городе? Ориентировка милицейская прошла?
— Странно. Но пока не было. Все молчат.
— Может еще не очухались?
— Сейчас узнаем свежие новости…
Смердов переставил телефонный аппарат ближе, набрал номер.
— Слушаю… — На проводе был дежурный по МУРу.
— 33-ье беспокоит. Смердов. Привет. Что срочное по городу? У меня проблема со связью… — Подполковник держался уверенно. — Спокойно? Понял…
Смердов положил трубку.
— Считай, ничего не произошло.
Ориентировку о выстреле во время встречи делегатов никто не дал.
— Как же получилось?
— Ты же знаешь наших…
Смердов налил себе коньяка. Подвинул бутылку Голицыну.
«А ведь все могло сложиться и по иному… А теперь можно сделать и новый заход…»
Смердов выпил, отрезал ломтик лимона:
— Как будем с Субанеевым?
— Попробуем еще раз. Заменить некем. Разве тобой…
Голицын наполнил рюмку, подождал.
Он всегда медлил перед тем, как выпить первую рюмку.
Смердов подождал, несколько секунд потарабанил пальцами по столу.
— А если он откажется?
— Придется мочить. Другого не придумаешь.
Голицын выпил и снова помедлил. Сразу не бросался закусывать.
— Что с «ческой збройовкой»? — Смердов рад был перевести разговор.
— Бросил в Москва-реку.
Появились Субанеев с Волоком. Коньяк пустили по кругу.
Постепенно перешли к делу. Голицын обрисовал положение.
После сегодняшнего вокзальные менты могли насторожиться и даже предпринять какие-то меры предосторожности. Но повышенной их активности должно было хватить ненадолго.
— Для этого нужны дополнительные силы. А откуда они возьмут? Нынешние расписаны по местам дислокации. К тому же они не дали ориентировку…
— Ну, с этим ясно. Спускают на тормозах… — Волок налил всем.
Смердов поддержал:
— Там дюжина-полторы активных розыскников. Не более. Их использывают на более главном направлении — встречи, потом проводы делегатов. Казарменное положение… Я постараюсь узнать.
Голицын поднял рюмку.
— Я думаю, стоит рискнуть снова. Как?
Волок заметил беспечно:
— Не против.
— Виталий?
— «Ческа збройовка», — Субанеев был счастлив, что все обошлось. Модель 27. Ее выпускали 50 лет назад! Во время немецкой окккупации. Можно прдставить, сколько раз из нее палили. Спусковой механизм абсолютно разношен…
— Да-а…
Волок да и Голицын со Смердовым могли рассказать больше про этот экземпляр «Чески збройовки», но промолчали.
Прошлое пистолета Субанеева не касалось.
«Меньше знаешь — дольше живешь… Это еще древние знали. Царь Соломон или еще кто-то»
— Я эту «ческу збройовку» в жизни не возьму в руки… — Субанеев замотал головой. Накачанные плечи его под пиджаком напряглись.
— Тебе никто и не даст…
Все засмеялись.
С тем и пришло облегчение.
— О! Да тут у меня мальчишник…
Люська возникла в дверях — стандартный эталон соблазнительный женской плоти, всем существом ответно отзывающейся на призывный гон самца вздымающейся грудью, поднятым лобком, ямочками под полными коленками.
— Какие мальчики…
К ее приходу успели обо всем договориться.
Дамский угодник — Виталька Субанеев сразу обо всем забыл, оживился, вскочил. Подвинул Джабаровой кресло…
