Дамский угодник — Виталька Субанеев сразу обо всем забыл, оживился, вскочил. Подвинул Джабаровой кресло…
Но Смердов не дал ему развернуться. Отослал Люську в зал:
— С кем там стриптизерша. И вообще, вся банда…
— Хороша девка, — Субанеев проводил ее откровенным взглядом.
Голицын утешил:
— Что наши годы?! Еще посидим с топ-моделями. Где-нибудь в Праге или на Солнечном Берегу…
Виталька вспомнил:
— На этой неделе у нас большая охота. Не забыли? Все первые персоны соберутся. А еще иностранцы…
— Джабаровский квартирант! — напомнил Смердов.
— Будет под моим крылом…
Приятели ушли.
Навстречу им на лестнице встретилась Джабарова, она уже возвращалась.
— До свиданья, мальчики…
Смердов уже ждал ее.
— Все в порядке?
— Пока тихо. Но звери и есть звери…
— Иди сюда.
Он привлек Люську к себе. Взгляды, которые братва бросала на Джабарову, его разожгли.
— Ты сегодня — особенная. Валишь наповал.
До вечернего наплыва посетителей оставалось время. В здании было тихо. На тротуаре под окнами цокали чьи-то быстрые каблучки…
Люська слабо воспротивилась.
— Может не надо…
— Люся!..
Администраторша не теряла головы — сунула в руку ему ключ.
— Запри!
Когда Смердов обернулся, люськина юбка, аккуратно сложенная уже лежала на спинке кресла…
Глава пятая
«АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК»
Ксения объявилась по телефону с хорошей вестью.
— По-моему я нашла свидетелей-кавказцев. Мусу и Эдика… — Звонок помощницы раздался неожиданно:
Игумнов только и сказал:
— Молодец.
— Мои приятели тусуются в кафе. Хозяин — тоже кавказец. Сергей Джабаров. Все сходится! Кафе недалеко от Арбата.
— А что Муса и Эдик?
— Я пока их не видела.
— Сам Джабаров в отъезде. Тут полно кавказцев…
— Ты звонишь из кафе?
— Из автомата во дворе. Можешь подъехать? Минут через тридцать я выйду снова. Это — «Аленький цветочек». Вот адрес…
— Еду… — Игумнов бросил трубку, крикнул Качану. — Бакланов не уехал?
— В дежурке.
Это было кстати.
— Задержи его. Ты куда сейчас?
Качан шел в автоматическую камеру хранения.
Теперь он проводил там большую часть времени. Причина была чисто личная. Его роман с новой дежурной по автокамере был в самом разгаре.
— Выемка вещей…
Старший опер не стал вдаваться в подробности.
Игумнов махнул рукой.
— Справимся вдвоем. Насчет эксперта помнишь?
Качан должен был отправить в Научно-Технический отдел найденную на перроне металлическую горошину.
— После выемки сразу еду к нему.
— Бумагу подготовил?
— Уже на машинке. «Направляется для баллистического исследования…» Обстоятельства не стал приводить. Цуканов смотрел. Сказал, что подпишет…
Переулок перед кафе «Аленький цветочек» оказался тесным.
Сузив и без того неширокий тротуар, под окнами парковались с десяток иномарок.
«Тойоты», «вольво»…
— Ни одной отечественной… — констатировал Бакланов. Свой патрульный — он поставил по другую сторону переулка, между домами.
Они подождали в машине молча.
Со двора никто не появлялся.
В переулке вообще не было никакого движения.
Окна первого этажа кафе были задернуты шторами, каждое изнутри посредине подсвечивала лампа — там размещались столики. Снаружи вились узорчатые металлические решетки.
Пока Игумнов и Бакланов находились в машине, ни одна тень не упала на шторы. Никто не отдернул их, ни выглянул.
Высокий парень в куртке ходил взад-вперед вдоль тротуара присматривал за машинами.
— Будем выдвигаться?.. — Игумнов полез наружу.
— Только в спарке с тобой.
Бакланов, сотрясая чуткую подвеску, переставленную с иномарки, выбрался следом.
Они прошли во двор.
Несколько женщин курили у телефона-автомата — разгоряченные, в вечерних туалетах. Ксении среди них не было.
— Сюда, — шепнул Игумнов.
Менты ушли вглубь двора. Тут тоже стояли машины, в том числе отечественные — «жигули» пятой и третьей моделей. Отсюда был виден служебый вход в здание.
Женщины у автомата были выпивши, шумно заспорили.
Молодая, в теле, блондинка, под Аллу Пугачеву, высунулась с телефонной трубкой, с сигаретой из бокового проема кабины — стекло было выбито. С кем-то громко болтала.
— Алло! Таймасхан?
Ее подруги рядом глухо матерились.
— Тихо! Не слышу… — закричала блондинка. Груди ее опустились, упирались в нижнюю рамку проема. Дым от сигареты лез в глаза. — Не Таймасхан? Ты, Солтамурад?
— Такие имена, — заметил Игумнов. — Как они научились не то, что произносить-запоминать!
— Недооцениваешь, — гаишник «МО-14562» выплюнул жвачку.
Блондинка у телефона многословно перед кем-то оправдывалась:
— Да это она все спиздоболила! Сама! Ты меня знаешь! Хаанбек вообще не в курсе. Его не было!
Игумнов и Бакланов подождали. В списке кавказских знакомых звонившей ни Муса, ни Эдик не фигурировали.
— Привет, начальник!
Ксения появилась внезапно — разгоряченная, в наброшенной на плечи чужой кожаной куртке. Крепкие молодые губы, аромат здорового юного тела. Сходу полезла к Игумнову целоваться.
— Яблоками пахнешь…
— Весной, начальник! — ее нога настойчиво протиснулась между его коленями. — Смотри, Игумнов! «Время катится: кто не пьет и не живет, тот спохватится…»
Она была поддата и солидно.
— Кто тут гуляет?
Он отстранился, но предварительно на мгновение прижал к себе искушение было велико.
— Кто их поймет? Каталы, по-моему… А было — то как?
Остановились под деревья.
— Я им говорю: «Ребята, закатиться бы куда-нибудь на Арбат в восточное кафе!» Они говорят: «Что за дела?! Хозяин — Сергей Джабаров…» Ну я тебе уже сказала…
Дверь ресторана хлопнула.
Невидный из себя худой брюнет, чернявый, с характерными усиками выглянул во двор. Ксения успела спрятаться за Игумнова, прижалась — брюнет ее не заметил. Поторчав в дверях, он тут же снова скрылся.
В пьяной дамской компании у автомата брюнета не заметили, непристойные ругательства девиц разносились по двору.
— Прикури мне сигаретку, Игумнов. Спасибо…
Ксения затянулась.
— Между прочим, я их увидела — Мусу и Эдика. Муса — здоровый, килограмм на девяносто…
— Это он.
Они так все еще и стояли, прижавшись.
— А Эдик — худощавый, бледный. С ними невысокий кавказец. С дубинкой…
— Это их кодла. Муса и Эдик сейчас в кафе?
— Уехали. Вы хотите их здесь брать?
— Подумаем.
— А че такие смурные? — Ксения пьяно прыснула. — Чего-нибудь случилось?
— Было.
— Грабеж?
— У нас стреляли. Во время встречи делегатов. Ты в курсе?
Ксения покачала головой.
— Ничего не заметила… — Она снова протянула губы. Говорить с ней о чем-то было бесполезно. Они поцеловались. — Ладно, Игумнов, я пошла…
Бакланов никак не комментировал. Молча жевал.
— Позвони мне из дома, — напутствовал Игумнов. — А то заезжай на чай. В любое время. Мы в новомосковском поезде…
Тем временем свара во дворе завершилась.
Из кафе появилась еще женщина — фигуристая, в красном деловом пиджаке. Пьяная компания, включая звонившую блондинку, мгновенно притихла, побросала сигареты, втянулась назад, в коробку двери.
Игумнов и Бакланов обошли вокруг.
Из глубины здания доносилась заунывная восточная мелодия. Окна были плотно завешены. Взглянуть на то, что происходило внутри, не было никакой возможности.
Внезапно Игумнов поднял голову.
— Смотри…
Над асфальтом двора нависал конец пожарной лестницы. Ее ближайшая площадка примыкала к балкону на втором этаже. В окне горел свет.
— Придется заглянуть…
— Тут я пасс, Игумнов…
Бакланов весил не меньше центнера. В гаишной униформе и того больше.
«МО-14562» достал очередную жвачку, расправился с оберткой, сунул в рот. Обертку гаишник аккуратно сложил, спрятал в карман — «для пацана»!
— Давай!
Бакланов подставил ладони, на которые Игумнов поставил ногу, и чуть поднял. Этого оказалось достаточно. Игумнов ухватился за перекладину, подтянулся. Через минуту он уже перешагнул невысокие балконные перила и был у окна.
«Да-а…!»
Действительность разочаровала.
Окно и тут тоже оказалось предусмотрительно изнутри задернуто шторами. Игумнов внимательно исследовал их. Настойчивость его вскоре была вознаграждена. В одном месте он обнаружил небольшую щель, однако и сквозь нее можно было разглядеть лишь полоску противоположной стены с незапоминающимися рисунками на обоях.
Игумнов хотел отойти.
