ты наконец-то переспала с кем-то и получила от этого удовольствие, но это…что изменилось? Ты был так уверена…
— Я не знаю, — признаюсь я. — Тот нападение… и Лука, услышав об этом, примчавшийся прямиком домой с мальчишника Франко. Я была так травмирована и напугана, а Лука просто примчался, как какой-то рыцарь на белом коне. Я знаю… я знала, что он кто угодно, только не рыцарь. Но я забыла всего на минуту. На самом деле, много минут, — признаю я, и мое лицо краснеет. — Их было очень много.
— И это был единственный раз?
— Нет, — говорю я, мое лицо пылает еще сильнее. — Но это та ночь, когда мы не пользовались презервативом. И был еще один раз, когда мы этого не сделали, но… я знаю, что это было в ту ночь. Я просто не думала…
— Боже, София. — Ана качает головой. — Что ты собираешься делать?
— Я не знаю. — Я снова прикусываю губу, стараясь не заплакать. — Мне нужен выход. Я пыталась пойти к отцу Донахью, и он собирался помочь мне, но потом меня похитили из церкви. И теперь Лука держит меня еще крепче, в большей безопасности, я больше не собираюсь убегать. Но если я начну показывать… — Тогда слезы наворачиваются у меня на глаза, прежде чем я успеваю их остановить. — Я должна что-то сделать, Ана. Я должна спасти своего ребенка.
Ана просто наблюдает за мной, ее глаза широко раскрыты и печальны, и по выражению ее лица я вижу, что она в такой же растерянности, как и я.
— Я не знаю, что тебе сказать, София. Лука узнает, что я приходила навестить тебя, и, может быть, он разозлится, а может быть, и нет. С ним ничего нельзя сказать наверняка. Но я видела, какую охрану он установил вокруг этого места и внутри него, и я не знаю, как ты вообще сможешь снова уйти. Он крепко держит тебя в клетке. — Она прикусывает губу. — Мне жаль девочка. Я даже не знаю, что о нем сейчас думать. Я думала, он делал это, чтобы защитить тебя, но теперь… я не могу поверить, что он заставил тебя пообещать это.
— У меня есть идеи, — шепчу я. — Я придумала это сегодня утром. Но мне понадобится твоя помощь. И я не хочу просить тебя подвергать себя опасности ради меня…
Ана фыркает.
— София, Лука уже просил меня сделать именно это.
— Что? — Я смотрю на нее в замешательстве. — Что ты имеешь в виду?
— Лука попросил меня внедриться в Братву, — категорично говорит Ана. — Он хочет, чтобы я переспала с кем-нибудь из бригадиров и посмотреть, смогу ли я что-нибудь из них вытянуть Обычная Мата Хари. — Она пожимает плечами. — Он сказал, что это для того, чтобы помочь тебе. Чтобы выяснить, чего хочет Виктор, чтобы он мог понять, как заключить мир. Пока не случилось чего-нибудь похуже.
— Случится что-то похуже, если я не найду выход.
— Я думаю, Лука действительно заботится о тебе, — колеблется Ана. — Но…
— Теперь не имеет значения, что он чувствует ко мне, — настаиваю я. — Все, что имеет значение, это защита моего ребенка. Он зол. Ты это видела. Он больше женат на мафии, чем когда-либо будет женат на мне. Неужели ты думаешь, что он выберет нашего ребенка и меня вместо того, ради чего он работал всю свою жизнь? Я даже не знаю, почему он настаивал на этом пункте, но на то должна быть причина.
— Итак, что я могу сделать? — Ана смотрит на меня, ее губы кривятся от беспокойства. — Я уже подвергаюсь опасности. Так что, София, если я смогу помочь, я это сделаю. Ты же знаешь, я бы сделала для тебя все, что угодно. И я всегда буду предана тебе больше, чем кому-либо другому.
— Я знаю. — Я сжимаю ее руку. — Ты моя лучшая подруга. Когда я размещала это объявление о поиске соседа по комнате, я никогда не думала, что найду кого-то, с кем буду так близка. Ты нечто большее…ты сестра, которой у меня никогда не было.
— Я чувствую то же самое. — Ана склоняет голову набок, на мгновение кладя ее мне на плечо, прежде чем сесть и посмотреть на меня серьезными глазами. — Так скажи мне, что тебе нужно.
Я делаю глубокий вдох и объясняю идею, которая пришла мне в голову сегодня утром. Это не очень здорово, но это все, что у меня есть.
— Я не хочу смерти Луки, — тихо говорю я. — Он отец моего ребенка, и я… мои чувства к нему сложны. Но я знаю, что не хочу, чтобы он умирал. Но если бы Братва могла помочь мне без этого… моя мать была русской. В моих жилах течет русская кровь, и, возможно, если бы Виктор знал это, он помог бы мне ради нее.
— Ты думаешь, Виктор еще не знает?
Я пожимаю плечами.
— Братва продает русских девушек?
— Я не знаю. — Ана прикусывает нижнюю губу. — Значит, если он не знает, ты думаешь, это могло бы тебе помочь?
— Возможно. Я не знаю. Но, может быть, он бы так и сделал. В первую очередь они не хотели, чтобы я добралась до Луки. Так что, может быть, я смогу дать им что-нибудь без того, чтобы его на самом деле убили. Это все, о чем я могу думать, — беспомощно говорю я. — Я не знаю, что еще делать. Иначе я бы никогда не попросила тебя об этом… я бы попыталась уговорить Луку не заставлять тебя делать то, о чем он просит. Но я в отчаянии. — Последние слова вырываются шепотом, их трудно даже произнести вслух. Я так старалась быть сильной, несмотря на все это, но я чувствую, что ломаюсь.
— Я постараюсь выяснить все, что смогу, — обещает Ана, сжимая мою руку. — Я посмотрю, смогу ли я получить какую-нибудь информацию о том, чего они хотели от тебя, помимо того, чтобы добраться до Луки. И если я смогу что-нибудь сделать, чтобы вытащить тебя отсюда, я это сделаю.
— Спасибо тебе, — шепчу я. — Это так много значит для меня, Ана, я…
— Послушай, — настойчиво говорит она. — Это опасно, София. Действительно опасно. Ты даже представить себе не хочешь, что сделает со мной Братва, если они об этом узнают. Я должна сыграть это идеально, иначе я покойник. Хуже, чем мертвец. Ты понимаешь?
Я киваю, у меня перехватывает горло. Я не рассказывала Ане, что случилось со мной на конспиративной квартире, но я понимаю это лучше, чем она думает.
— Что тебе от меня нужно?
— Мне нужно, чтобы
