Я взяла амулет в руку.
Сначала я не ожидала ничего увидеть — чтобы установилась связь, требуется несколько секунд. Но не в этот раз. Висящий на мне амулет, замурлыкав, ожил, и я мгновенно увидела последние мгновения жизни Сисела Пели.
Я знала, что это были его последние мгновения. Я ощутила его страх. Я услышала его крик — и почти почувствовала его смерть.
Я и представить не могла, что тени могут нести смерть. Должно быть, Сисел думал иначе.
Его убийца возник из темноты дверного проема. Он был высокий, фигурой напоминал гоблина — словно сделали некое подобие гоблина из черных чернил. Дыхание Сисела застыло, затем в панике он стал задыхаться. Он знал, что «это» направляется его убивать. Он попытался убежать, но убийца оказался более проворным. В мгновение ока он оказался рядом. Колдовские пальцы проникли в теплое тело как в живой зыбучий песок. Темнота заструилась по рукам и ногам жертвы, парализуя мышцы и отбирая своим присутствием жизнь Сисела. Маг обрел дыхание и хотел закричать, но его тут же втянуло в темноту.
Стремительно и просто. Тошнотворно и отвратительно.
Оказавшись у Нигеля, я уже второй раз была рада, что завтрак был не плотным. В результате единственной вещью, которая упала на стол, был амулет Сисела. Но это не избавило меня от сильнейшего головокружения.
— С тобой все в порядке? — забеспокоился Янек. Все три Янека.
Мне показалось, что я кивнула. Главный вопрос прозвучал незамедлительно.
— Ну, видела что-нибудь?
Слишком много, чтобы начинать беспокоиться. Я сжала подлокотники кресла, чтобы побороть головокружение.
— Ничего хорошего.
Страж порядка произнес как утверждение:
— Он мертв.
— Полагаю, что да.
— Как это надо понимать? — Он был раздражен.
Я завелась от его тона и огрызнулась:
— Это значит, что он был там, затем ушел.
Никто из нас ничего не подразумевал, и мы это знали. На фоне нашей дружбы это также избавляло обоих от необходимости извиняться, что экономило немало времени и нервов. Поскольку я чувствовала себя хозяином положения, то решила среди всего прочего не упоминать о пронзительном крике. Янек знал, на что я была способна. А я предпочитаю не отвечать на затруднительные вопросы, например, каким образом я приобрела свой новый талант.
— Просто ушел? — Очевидно, Янек не совсем понял. — Как через Врата?
— Нет. Ушел — значит перестал существовать. Я бы сказала точнее: умер.
Его глаза сощурились.
— Что ты увидела?
Я очень не хотела вдаваться в подробности, но Янек не собирался пускать дело на самотек, пока не докопается до истины.
— Он был большой, черный и стремительный.
— Призрак? Небианец?
Я горько усмехнулась.
— Похоже на то.
— Что это было?
— Не знаю, но думаю, что это сделал он.
— Опиши его.
— Никаких особенностей — ни лица, ни рук и ног, ни щупалец и когтей или чего-нибудь отдаленно похожего на то, чем можно убить. Только тени. Плотные черные тени. Затем — ничего.
Я не могла выразить то, что чувствовала, что было даже хорошо, потому что я не хотела об этом думать.
— Кринсани там были?
— Среди того, что я разглядела, — нет. — Это была правда. Мне очень хотелось увидеть кринсани. Это гораздо лучше, чем познать нечто без названия, лица, души, встретившееся на ночных улицах Мермейи и всасывающее в себя магов из мира живых.
Но мне надо было дать Янеку хоть какую-нибудь информацию. Я была ему многим обязана.
Ему надо было знать о Саймоне Стокене и Сараде Нукпане и их связи с тем, что произошло здесь. Но я не могла ничего сказать без признания своего участия, по крайней мере частично. Нет ничего лучше, как быть косвенно вовлеченной в пару убийств, чтобы подвергнуть испытанию профессиональные отношения и дружбу. Но я знала, с чего можно начать.
Колдуны определенного уровня магических способностей должны регистрироваться городским органом охраны правопорядка при появлении в Мермейе, как и во всех других больших городах. Это позволяет местной власти следить за деятельностью людей с такого рода силой. Общественная безопасность и все такое. Довольно интересно, что хранители не должны регистрироваться. Они как раз те, кому местные правоохранительные органы составляют отчеты обо всех зарегистрированных. Сарад Нукпана — верховный шаман (у гоблинов это эквивалент мага) и обладает дипломатической неприкосновенностью, что, кроме него самого, не делает никому ничего хорошего. Самые сильные и опасные маги часто служат правительству и властям. Они могут зарегистрироваться из вежливости, выказать уважение городу, который они посетили. Но если они не желают фигурировать в отчетах, то местные органы охраны правопорядка ничего поделать не могут. Интересно, Сарад Нукпана был вежлив? Бьюсь об заклад, что да.
— Когда Сарад Нукпана прибыл сюда, он зарегистрировался? — спросила я у Янека.
Озадаченность проявилась в виде морщин между бровями.
— Да, конечно.
— Его регистрировал ты?
— Риггз.
— Он здесь по делам?
— Консультант и советник его величества короля Сатрика Мал’Салина.
— Формально, — ответила я. — Риггз ему поверил?
— Ни на грош. Верховный шаман обычно занимается в городе совсем другими делами, а не теми, что указаны в списке регистрации, и от кринсани никогда ничего хорошего ждать не приходится. Я позаботился, чтобы за Нукпаной проследили. Он должен покинуть город после бала.
У меня на груди амулет стал ледяным и тяжелым.
— Не удивлюсь, если он заявит, что продлит свой визит на несколько дней, — ответила я. — Знаешь, где он был прошлой ночью?
— В отчете сказано, что ни он, ни любой другой из его шаманов не покидали посольства гоблинов — во всяком случае, через парадную или заднюю двери. Должен признать, что кринсани вполне могут попытаться ускользнуть после комендантского часа через Врата. Извращенный и болезненный, как ад, но эффективный путь тайком передвигаться по городу.
Я знала, что потом пожалею, но Янеку надо было знать хоть что-то.
— Думаю, что вечером дом Нигеля был всего лишь первым местом пребывания кринсани, — сказала я.
Дозорный застыл.
— Первым? Думаешь?
Я кивнула.
— Склад Саймона Стокена, возможно, был вторым.
На лице Янека не дрогнул ни один мускул. Это было лицо стража правопорядка. И мне не очень-то понравилось, как он на меня смотрит.
— Ты так думаешь или знаешь точно, как факт? — спросил он.
— Я была у склада Стокена и обнаружила остатки Врат. Через несколько минут я натолкнулась на Сарада Нукпану и толпу его шаманов.
— Врата, Сарад Нукпана, убитый Саймон Стокен — и ты.
— Ну, еще несколько человек, но они не имеют значения для этого уравнения.
— Почему ты не позволяешь это решить мне?
— Предпочитаю этого не делать.
Янек сделал глубокий вдох и тихо выдохнул. Потом просто некоторое время сидел и молчал. Он смотрел на меня. Я смотрела на него.
— И это каким-то образом связано с тем, как закончил свою жизнь в канале Нигель.
Я неуютно заерзала в кресле.
— Более чем.
— Ты скажешь мне еще что-нибудь, или я должен подождать пару дней до следующей встречи?
— Саймон Стокен хотел продать то, что для него украли, вещь, за которой гоблины пришли сюда с той же целью — украсть.
— Только гоблинам это не удалось.
Я кивнула.
— Правильно.
— А ты знаешь, кто украл?
— Да, но сказать не могу. Уверяю, эта персона не имеет абсолютно никакого отношения к этому случаю.
— Это была не ты, нет?
— Нет. — Я села, выпрямив спину. Я была оскорблена, но не сильно. Имея такую семью и профессиональные связи, я вряд ли могла осуждать Янека за его выводы.
Янек вздохнул. Я почти жалела его. Я знала, это сводило его с ума. А если более точно — сводила его с ума я. Иногда я почему-то именно так действовала на людей.
— Тот, кто украл этот предмет, сбежал из дома Нигеля и принес его Стокену, чтобы получить остаток гонорара, — сказала я. — Но я думаю, что кринсани оказались там первыми.
Я решила не упоминать о хранителях. Для меня это достаточно щекотливо. Кроме того, Янек представлял собой правоохранительные органы; Микаэль Илиесор тоже представлял собой правоохранительные органы. Мне не хотелось случайно обнаружить, например, что они были старинными школьными товарищами.
— Давай разберемся, — произнес Янек. — У нас есть Нигель и Саймон, оба вышеупомянутых гражданина мертвы, и, по всей вероятности, убийца имеет не только дипломатическую неприкосновенность, но мог физически находиться на любом месте преступления. — Он сделал паузу. — Та вещь, из-за которой весь сыр-бор, все еще у твоего безымянного вора?
— Нет.
— Ты знаешь, где она?
Я знала достаточно, чтобы держать рот на замке.
