Рейтинговые книги
Читем онлайн Якушев Место, где пляшут и поют - Неизвестно

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28

Потом они распрощались у калитки, и Сундуков с Флягиным долго плутали по ночным закоулкам, то и дело забывая, куда идут. Сундуков был настроен меланхолически, взглядывал на звезды и бормотал темные строки поэта Ц.:

…мы айгешат уговорили

но телки мигом соскочили

крутнув жестокое динамо

когда мы вышли у динамо…

Стихи волновали его своей неподдельной жизненностью —он тоже, бывало, уговаривал “Айгешат”, и у “Динамо” выходил не раз, и даже коварные телки были ему как будто знакомы… Флягин, напротив, всю дорогу безмолвствовал, спотыкался на ровном месте и часто икал. Только когда они добрались до центра, где вовсю сверкали огни, кружили автомобили и звучала музыка, Флягин очухался и наладился хватать Сундукова за руки, слезно умоляя отдать ему, Флягину, тысячу долларов. Сундуков грустно улыбался, но денег не отдавал.

—Ты меня попрекаешь, что я не снял штанов? Попрекаешь? -презрительно спрашивал Флягин и со внезапным жаром предлагал. —Ну, хочешь, я сейчас сниму?! Вот посреди улицы и сниму! Хочешь?! —Он даже останавливался и с редкостной отчаянностью начинал искать концы у брючного ремня.

Но Сундуков не обращал на него внимания. Он был пьян и почти счастлив. Счастье могло быть полным, если бы он шел сейчас по веселому городу не с надоедливым Флягиным, а с юной Светланой, но, понимая, что даже фантазии имеют границы, Сундуков только ерошил кудри и улыбался совсем уж печальной улыбкой.

Чем ближе подходили они к площади, тем оглушительнее звучала музыка, и вскоре стало ясно, что на площади происходит что-то особенное. Огромная тысячеголовая человеческая масса, из гущи которой шарахающийся свет прожекторов выхватывал на миг отдельные возбужденные лица, окружала деревянный помост, уже сколоченный, украшенный и обжитой. В лучах яркого света, в потоках неопасного плотного дыма там пританцовывали и припевали какие-то фигурки, усыпанные блестками. И оттуда на головы толпы обрушивался незамысловатый, как лепет ребенка, но оглушительный, как звено бомбардировщиков, куплет:

…Гуля, Гуля, Гуля, ты моя игруля,

Ты — простая девочка моя…

Толпа ликовала. Ее не пугали бомбардировщики. Молодежь охотно подхватывала слова песенки и горланила их с большим чувством. “Гуля, Гуля, Гуля…” долго скиталось по всем углам площади. Но, учитывая подоплеку мероприятия, Гуля сегодня была, пожалуй, не простая, а политически ангажированная.

Сундуков и Флягин невольно остановились у края беснующейся стихии. От грохота закладывало уши и сохло во рту. Едва различимая тень Вождя укоризненно взирала с постамента. Дальше было небо и шеренги неярких звезд. С дощатого плацдарма выстрелила барабанная дробь и сейчас же оттуда в толпу ударил лазерный луч. Дым завибрировал и сделался ядовито-зеленым. Сундукову показалось, что он попал в какую

то компьютерную игру. Вокруг плясали. Подпрыгивающие лица были покрыты зернистым изумрудным светом.

Луч лазера метнулся в небо, перечеркнул ночь и врезался в далекую невесомую звезду -звезда рассыпалась и погасла.

— Ну, Флягин, — иронически пробормотал Сундуков, — загадывай желание!

Флягин поднял на него измученные глаза, икнул и сказал:

— Хочу, чтобы ты сдох, Сундуков! — После чего повернулся и диковинным металлическим шагом пошел через площадь, расталкивая всех, кто попадался ему на пути.

Сундуков возвратился домой уже далеко заполночь. На лавочке в таинственном свете фонаря одиноко сидел Митрохин и курил, строго глядя на кончик своей сигареты. Заметив соседа, он растоптал окурок, развел руками и громко сказал:

— Ну все, Лексеич! Край! — в голосе его звучало, пожалуй, даже восхищение. — Достал ты меня — во, досюда достал!

У Сундукова екнуло сердце.

— А что — был кто? — упавшим голосом спросил он.

— А то не был! — усмехнулся Митрохин. — Только это мы с братанами собрались праздник отметить —у моего младшего день рожденья сегодня, —собрались, значит, с братанами… Семьями, как положено… Только, значит, собрались… А тут корифаны твои —ну в двери долбить! Где, мол, проживает такой-сякой? Я им культурненько говорю —спокойно, мужики, не порть праздник… Ну, слово за слово, хреном по столу…

— На желтом “Форде”? — уточнил Сундуков.

—Да, вроде на желтом, —нетерпеливо сказал Митрохин. -Только не успели они в этот “Форд” сесть —пешком побежали. Мы с братанами их до профтехучилища гнали —уж очень мужики обиделись, что культурный праздник… У младшего моего день варенья ведь, я говорил?

— Ну и что? — с надеждой спросил Сундуков.

—Что-что? Вот и то! —передразнил Митрохин. —Устал я с твоими корешками разбираться! —Однако, тут же расплывшись в улыбке, с удовольствием признался: —Ну и наваляли мы им! Васька, брат мой, тот ведь вообще дикий —в армии чемпионом округа по самбо был, ему цель покажи — пока не убьет, не отступится! Я его еле удержал, а то бы три трупа —как минимум! Именем племяша заклинал! Но душу дал отвести —он из ихнего “Форда” аккумулятор вырвал и этим же аккумулятором ихнее ветровое стекло высадил — к чертовой матери! И рулевое оторвал! Тогда только успокоился маленько…

— Слушай, сосед, — робко сказал Сундуков. — А ведь это бандиты были!

Митрохин прищурился, усмехнулся и покачал головой.

—Хороший ты мужик, Алексеич, —покровительственно заметил он. —Но как пацан, ейбогу! Да неужели Митрохин бандита от простой шпаны не отличит? Разве бы я с бандитами связался?! Да ни за что! Мне мое здоровье дороже. А шпану твою дешевую гонял и гонять буду —учти! Чтобы и духу их здесь не пахло! И даже не приваживай -бесполезно! Митрохин посмотрел на обмякшего Сундукова, полез в карман за сигаретой и добродушно прибавил:

— Одним словом, бутыль с тебя, Алексеич!

— Это ладно! — сказал Сундуков.

Стремительно и бесплодно промчалось лето. За окном опять свистел ветер и летели отмершие листья. Они покрывали ковром территорию больницы, мокли под дождем и превращались в грязь. Наступала пора итогов и субботников. Одно было радостно -Митрохин не соврал, и плешивый оператор Паша сгинул, будто его и не было. Его исчезновение позволило Сундукову расплатиться с Доминиканской Республикой. Долларами, разумеется. После этого его замучили угрызения совести, и Гущин был вынужден на него наорать, объяснив, что, в конце концов, Сундуков —друг, Григорий -брат, а деньги — прах. Сундуков не был в этом полностью уверен, но смирился. К счастью, младший Сундуков тоже притих. Единственное, на что решился в новом учебном году -намертво заклеил каким-то составом двери в учительской. Но прямых доказательств не было, и дело спустили на тормозах. У жены Сундукова обнаружилась опухоль в животе, и он все лето водил ее по знакомым врачам, леденея от бабьих слез и предчувствия беды. Опухоль признали доброкачественной, но жене уже было все равно. Она резко и необратимо постарела, перестала звать Сундукова придурком и ежедневно плакала. На операцию она никак не могла решиться. Сам он тоже сдал —сквозь побитые кудри уже недвусмысленно проглядывал голый розовый череп, лицо коробилось и смеялось от морщин, а синева в глазах приобрела тошнотворный оттенок снятого молока. Он отвык даже от бесплодных мечтаний, и место, где пляшут и поют, больше не давалось ему. Взамен память подсовывала ему видение ночной площади, изумрудного электрического желе и гнусный мотивчик “Гули-Гули”. Иногда что-то являлось ему во сне -тревожное и, наверное, прекрасное, но, проснувшись, он не мог ни черта вспомнить и таращился в темноту, кроме тоски и сожалений ничего не ощущая. На работе тоже не обошлось без чудес. Совершенно неожиданно сгорел Василиск —он был разжалован из замов и переведен в кабинет медицинской статистики. Теперь он занимался тем, что бродил по отделениям и горячо объяснял каждому встречному, что никогда и не хотел быть замом.

И так же неожиданно в конце лета на его месте возникла юная Светлана. Странным образом она не казалась теперь такой уж юной —вместе с должностью ей словно набросили лишних лет десять. Впрочем, ходили слухи, будто она вышла замуж за

большого человека, а такие вещи даром не проходят —в смысле способствуют ускоренной зрелости. Кто был этот счастливый муж —никто в точности не знал, но, что он большой, сомнений не было —в больницу Светлана приезжала на “Мерседесе”. Она приобрела привычку не здороваться и не разговаривать по пустякам. Такое поведение необыкновенно дисциплинировало коллектив. Приказы нового зама не оспаривались —любой спорщик просто получал предложение увольняться. Ее прозвали Жабой. Идею, кстати, подал Гущин, как-то глубокомысленно заметивший, что подобные превращения в традициях русских сказок -только там жаба превращается в красавицу, а в данном конкретном случае все вышло как раз наоборот. Сундуков нового зама избегал, для чего, собственно, не требовалось особых усилий. Странное приключение, случившееся чудесным майским днем, похоже, и в самом деле, оказалось только сном, но таким ли уж прекрасным -Сундуков не был теперь уверен. Он махнул рукой на свои неуловимые сны.

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Якушев Место, где пляшут и поют - Неизвестно бесплатно.

Оставить комментарий