— Нет.
— Слава Богу!
— Тебе еще что-нибудь нужно? — спрашивает он.
Я смотрю на него, оценивая выражение его лица в поисках мыслей, которых он не выдает. Зейден выглядит спокойным и расслабленным, но не могу отделаться от ощущения, что это маска.
— Как ты думаешь, может ли Химена иметь доступ к цифровым файлам, содержащим законы, касающиеся убийств?
— Подойти ко мне, Морган.
— Это значит «нет»?
Зейден вскидывает бровь, и я в защитном жесте вытягиваю руки.
— Что это за команды? — бормочу, ступая по полу. — Я просто пытаюсь помочь другу. Можно подумать, что за добрый поступок накажут, а не похвалят.
— Прекрати бормотать, — мягко говорит он, обхватывая мои бедра и притягивая меня к себе на колени. — Я хочу, чтобы ты сказала мне, почему это так важно для тебя. Я никогда не видел, чтобы ты так переживала из-за чего-то.
— Я не считаю, что Квин должен быть убит за то, что защищал женщину, которую любит, — отвечаю я и обхватываю лицо Зейдена руками, притягивая к себе. — Я бы никогда не попросила тебя злоупотребить своей властью, но в данной ситуации это так. Можешь ли ты сделать что-нибудь, чтобы его пощадить?
— Законы четко говорят об этом. Я знаю, что они кажутся тебе суровыми, но законы служат определенной цели. Если бы кто-то думал, что может убить членов совета или королевской семьи без немедленных и суровых последствий, наши жизни были бы в большей опасности, чем уже есть. Преступления на почве страсти редки, поскольку мы не потакаем своим эмоциям и не позволяем им контролировать наши действия.
Я опускаю руки, стараясь не унывать из-за отсутствия помощи со стороны Зейдена.
— Не беспокойся, намори, — говорит он.
— Да, конечно. Химена может потерять любовь всей своей жизни, и эта мысль причиняет мне боль. — Я поднимаю взгляд и поджимаю губы. — Кстати, что такое намори?
Его брови удивленно взлетают.
— Я удивлен, что твоя подруга не рассказала тебе.
— Это плохо?
— Нет, — отвечает мой принц.
— Я не обращала на это внимания, поскольку слышала, как Варек называл так Лию. Это никогда не имело значения для меня, пока не услышала, как ты это сказал, но я все время забываю спросить тебя, что это значит.
Зейден хватает меня за бедра и поднимает так, что я оказываюсь на нем. Мне приходится обнять его шею руками и замечаю, как глаза Зейдена из аквамариновых превращаются в оникс.
— Слово намори используют только мужчины, имеющие пару, для того чтобы показать, насколько она для них важна. Проще говоря, оно переводится как центр сердца. Когда я называю тебя так, значит говорю, что люблю тебя, Морган.
Если бы Зейден не держал меня, я бы упала.
Он никогда не говорил мне слов, которые убедили бы меня, что влюблен в меня, но со всеми этими брачными узами и феромонами мне вообще трудно доверять словам. Однако то, как принц говорит сейчас, без каких-либо признаков сексуального интереса, звучит искренне.
Поэтому я отвечаю, позволяя своим эмоциям открыться:
— А?
Замечаю лёгкую улыбку на его губах, прежде чем Зейден целует меня. Это самое мягкое из прикосновений, самое нежное из поглаживаний, но оно воспламеняет мою кровь. Я углубляю поцелуй, желая получить от него больше, желая ощутить глубину его любви ко мне и сделать ее более реальной. Я дико стремлюсь к его языку и губам, проводя своим по его губам снова и снова, пока в его горле не раздается рык. Удовлетворение заполняет меня, делая более агрессивной. Я провожу руками по шелковистым прядям его волос, а после сжимаю их, чтобы приблизиться.
Руки Зейдена на моих бедрах сжимаются почти до боли, а затем отталкивают меня от себя.
— Эй? — в удивлении возмущаюсь. Иногда мне кажется, что я не настолько умна, как говорит Лия.
Принц качает головой, закрывая глаза.
— Нам нужно остановиться.
Я перевожу взгляд с его лица на массивную выпуклость в брюках, а затем обратно. После того, как похлопала Зейдена по плечу, он открывает глаза, и я смотрю на него с недоверием.
— Кажется, ты думаешь, что все, что мне нужно от тебя, — это секс и потомство, — произносит он. — Но мои чувства к тебе гораздо глубже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это все связь, — говорю я.
Зейден хмурится, и я напрягаюсь от выражения неудовольствия на его лице.
— Нет. Это. Это не так, — каждое слово словно пощечина.
— Мне сложно в это поверить, — тихо возражаю я.
— Мы не будем близки, пока ты не поверишь.
— Пффф!
— Я серьезно, Морган.
— Я серьезно, Морган, — передразниваю я. — Ты видел свой член в последнее время? Он вот-вот взорвется. Ты не похож на того, кто может подождать еще хотя бы минуту, не говоря уже о том, чтобы ждать, когда я тебе поверю.
— Я справлюсь, — заявляет этот упрямец с измученным выражением лица.
Я наблюдаю за его борьбой и решаю сжалиться. Если он действительно хочет доказать, что видит во мне нечто большее, чем племенную кобылу, отказ от секса — хороший способ доказать это.
— Ладно, хорошо. Это не связь, — признаю я.
Он обхватывает мое лицо ладонями и целует, пока я не начинаю задыхаться, а затем отстраняется. Зейден кладет свой подбородок на мою голову, прижимая меня к себе.
— Я рад, что ты, наконец-то, приняла мои чувства.
— Мы можем заняться сексом теперь? — спрашиваю я мелодичным тоном.
Зейден смеется, и этот звук согревает меня изнутри. Его смех — одно из самых привлекательных его качеств, на мой взгляд. Конечно, смех не сравнится с его членом, но близко к нему.
Зейден вздыхает и крепче прижимает меня к себе.
— Теперь мы можем заняться любовью.
Пожимаю плечами.
— Это важно, и ты должна понимать различия, — настаивает он.
Много времени спустя, лежа в объятиях Зейдена, я наконец признаю, что между сексом и любовью есть огромная разница.
Глава 14
Я так нервничаю, что, кажется, меня сейчас вырвет.
Я кладу руку на живот, как будто это успокоит бурлящее внутри ощущение, но, конечно, это не так. Химена смотрит на меня, озабоченно нахмурив брови.
— Я в порядке, — вру я.
— Вам не лучше, чем мне, госпожа, — говорит она. — Но спасибо вам за то, что вы соблюдаете приличия. Один из нас должен быть сильным, и я сомневаюсь, что это буду я.
— Ты должна быть сильной ради Квина, — говорю я, оглядывая зал суда. — Эти люди не воспримут тебя всерьез, если ты не будешь выглядеть уверенно, не говоря уже о компетентности. Ты просмотрела записи, которые я тебе дала?
Химена кивает.
— Я выучила их наизусть, но никто никогда не выступает, кроме членов совета. Я не уверена, что они мне позволят.
— Зейден говорит, что потребует, чтобы тебя выслушали, но остальное зависит от тебя.
— Луна, солнце и звезды, — произносит она как молитву, — помогите мне не оступиться.
— Если ты это сделаешь, я подниму тебя с пола и займу твое место, хорошо?
Она слабо улыбается мне.
— Очень хорошо.
Комната пустее, чем на последнем заседании, на котором я присутствовала, но я не уверена, к лучшему это или же нет. Это из соображений конфиденциальности или же из-за того, что оно не является особо важным делом? Я надеюсь, что первое.
Пять членов совета стоят за отведенными им местами, пока король не займет свое место в центре. Только когда он садится, остальные следуют его примеру. Включая нас в аудитории, которая состоит из меня, Химены, доктора Кости и Варека. Зейден стоит в стороне в своей обычной позе, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Его взгляд встречается с моим, и он подмигивает мне. Мое сердце екает в груди.
Покачав головой, я отвожу взгляд. Это испытание касается не только спасения жизни человека; оно также направлено на то, чтобы познакомить группу фанатиков с новыми концепциями и идеями. Если они не начнут смотреть на людей в другом свете, мы все можем оказаться в опасной ситуации.
Глава дома Тари встает, его желтая мантия колышется.
— Я призываю этот суд к порядку в присутствии нашего лидера и уважаемого совета. Да будет найдена истина, свершится правосудие, а честь восторжествует.
