Вивьен увидела, что девушка что-то говорит своему брату, но туг ей пришлось возвратить свое внимание Гарри и поддержать беседу с его родителями. Когда же она опять взглянула в сторону того столика, который притягивал ее как магнит, то с удивлением обнаружила, что Мигель, мрачнее тучи, с явным неодобрением смотрит в их сторону.
Она тут же отвела взгляд. Почему он так рассердился? Может быть, Мария-Тереса сказала ему, что Бойды теперь владеют Каса Маргарита. А может быть, Мигель просто видит в них иностранцев, которые ему ненавистны и которые в конце концов добрались даже до этого ресторана, прежде посещаемого только испанцами.
Неудивительно, что Мария-Тереса никогда не могла противоречить своему суровому брату да и другим членам своей семьи. Проще было уступить, что она, вероятно, и делала с самого детства.
В конце концов Гарри заметил Марию-Тересу и сообщил об этом за столом, тогда и Вивьен была вынуждена рассказать о ее семье, о доне Мигеле и о том, почему он так неприязненно относится к семье Бойдов.
— Ну, — произнес мистер Бойд, — я тут совсем ни при чем. Это их семейные проблемы; видимо, у бывшего хозяина были причины препятствовать возвращению Каса Маргариты в руки родственников. А я лишь купил дом, который продавался, вот и все.
— И это обстояло именно так, — согласилась Вивьен.
— У него, видимо, скверный характер, — заметила миссис Бойд. — А вот его сестра — красавица. Пожалуй, только очень бледная и хрупкая.
— Обычно она выглядит иначе, — возразил Гарри, который видел ее оживленной, смеющейся в обществе Вивьен, Тессы и Джеймса. — Может быть, она была больна.
«Нет, — подумала Вивьен, — она не была больна, бедняжка Мария-Тереса. Ее опять загнали в клетку, из которой она начала было вырываться; и теперь она выглядит так же, как раньше, когда я увидела ее впервые».
Разговор перешел на другие темы; обед был продолжен, а в самом конце его подали кофе и ликеры. Они поднялись из-за стола раньше сидевшей у окна компании. Гарри взял изумрудную мохеровую шаль, которую Вивьен захватила с собой, и осторожно набросил ей на плечи. Когда они выходили из ресторана вслед за старшими Бойдами, он обнял Вивьен за талию и наклонил к ней свою светлую голову, внимательно слушая то, что она ему говорила. Со стороны они выглядели влюбленной парой, к тому же парой очень красивой. Очень многие провожали их взглядами, а Мигель Навахас, извинившись перед своими гостями, поднялся и последовал за ними.
— Извините, — окликнул он их в вестибюле. Гарри и Вивьен обернулись, но мистер и миссис Бойд прошли вперед, не услышав его.
— Могу я поговорить с вами, сеньорита? — спросил он Вивьен.
— Добрый вечер, сеньор. Конечно… Вы, кажется, не знакомы с мистером Гарри Бойдом? Гарри, это брат Марии-Тересы, дон Мигель Навахас.
Гарри сразу протянул руку, но Мигель, смотревший только на Вивьен, видимо, этого не заметил. Он сказал:
— Я бы хотел условиться с вами о встрече, сеньорита. Завтра, если можно?
— А не могли бы вы сказать, в чем дело, сейчас?
— Я бы предпочел не делать этого. Сейчас меня ждут гости. Если завтра будет удобно…
— Хорошо. Утром или вечером, сеньор?
— У меня утром деловая встреча, а потом ленч. Может быть, днем? В четыре часа?
Вивьен дала ему адрес виллы Бойдов, но он попросил ее встретиться с ним в вестибюле одного дорогого отеля, расположенного на побережье. Когда он с холодным поклоном удалился, Гарри заметил:
— Он даже не сделал попытки проявить любезность, верно?
— Да.
— И о чем же он собирается говорить с тобой?
— Не имею ни малейшего представления.
— Ну, все это выглядит не очень здорово. Если он чрезмерно досаждает тебе, Вивьен, ты только скажи и я с ним разберусь.
— Спасибо, Гарри, я уверена, тебе не стоит беспокоиться. — Но сама она по поводу предстоящего разговора с Мигелем очень волновалась.
На следующий день Гарри отвез ее на условленную встречу.
— Не жди меня, Гарри, — сказала Вивьен. — Я не знаю, как долго я задержусь, но я уверена, что дон Мигель обязательно привезет меня назад.
Мигель прибыл в назначенное место раньше ее и теперь сидел за столиком, сервированным для кофе. При ее приближении он вежливо встал, потом усадил ее за стол и предложил кофе.
— Я не стал дожидаться кофе после ленча, потому что боялся опоздать, — объяснил он.
— На вилле мы следуем английскому распорядку, — сказала она, — поэтому у нас ленч в час дня, так что сейчас я с удовольствием выпью кофе.
— Сколько времени вы еще пробудете на этой вилле, сеньорита?
— Миссис Бойд хочет, чтобы я пожила там как можно дольше, но я не намерена злоупотреблять их гостеприимством. Я действительно не знаю, сеньор.
Пока они пили кофе, он очень долго молчал, а потом наконец произнес:
— Я не могу говорить с вами, здесь полно туристов. Может быть, мы поедем куда-нибудь на моей машине?
Это «куда-нибудь» оказалось живописнейшим местом невдалеке от гор. Мигель поставил машину на широкой обочине, откуда открывался вид на холмистую долину и полоску моря вдали.
— Я понимаю, что навязываю вам свои проблемы, — сказал он.
— Нисколько, — вежливо ответила Вивьен.
— Я делаю это ради Марии-Тересы.
— Как и многое другое, сеньор. Терпите мое присутствие, например.
— Если я иногда бываю груб, — с трудом выдавил он, — то я прошу меня простить.
Вивьен молча смотрела на него. Суровое выражение застыло на его лице словно маска.
— Сеньор, — обратилась она к нему.
— Да?
— Взгляните на меня, пожалуйста.
Его сильные руки спокойно лежали на руле; он повернул голову и посмотрел на Вивьен. Он не мог понять, почему она так пристально вглядывается в его лицо. Наконец она сказала:
— Дон Мигель. — Без добавления слова «сеньор», таким искренним и дружелюбным тоном, к которому трудно было остаться равнодушным. — Дон Мигель, почему вы не можете держаться со мной естественно? Почему вы всегда так напряжены? Вы хотите что-то сказать мне о Марии-Тересе. Вы беспокоитесь за нее, я бы на вашем месте тоже беспокоилась, особенно когда увидела ее вчера такой бледной и подавленной. Тогда почему вы прямо не расскажете мне обо всем? Уверяю вас, вы можете быть со мной откровенны: я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Марии-Тересе.
Он по-прежнему смотрел на нее, осмысливая то, что она ему говорила; выражение его лица, слишком долго остававшееся мрачным, не могло измениться сразу, но все же кое-какие перемены на нем стали происходить.
— Боже, — произнес он наконец, — какое облегчение, когда можешь с кем-нибудь поговорить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
