Стоим рядом. Молчим. Время утекает сквозь пальцы.
Матвей разрывает наш контакт, отходит. Смотрит на меня с тоской в глазах. Сердце щемит.
— Поехали отсюда, — предлагает показывая на машину.
— Куда? — спрашиваю. На самом деле мне всё равно. Одно знаю точно. Этот вечер я хочу провести только с ним.
— Без разницы, — отвечает. — Я сегодня за рулём.
Матвей подводит меня к своему авто, помогает забраться в салон, наклоняется близко-близко. Настолько, что я могу рассмотреть каждую морщинку в уголках его глаз. За прошедшие шесть лет их стало значительно больше.
Расстояние между нами сводится на нет. Он слишком близко. В глазах пламя. Матвей тоже ведёт борьбу с собой.
Поворачивается ко мне лицом, замирает. Очерчивает взглядом контур лица, скулы, подбородок, губы. Залипает на них. Сглатывает.
Закусываю нижнюю губу.
— Отпусти, — касается подушечкой большого пальца нежной кожи, вытаскивает из захвата зубов. Проходит лаская по губе. Приоткрываю рот. Он дышит рвано и часто.
— Матвей, — голос подводит. — Ты хотел со мной поговорить, — вдребезги разбиваю сладость момента. Илларионова слишком много. Ещё немного и будет уже не устоять.
Внутри меня борются остатки здравого смысла. Эмоции пытаются вырваться наружу и захватить контроль. Пока держусь.
— Хотел, — отвечает. Берет ремень безопасности, оттягивает, протягивает руку вперёд, в салоне раздаётся щелчок закрытого замка. Он пристегнул меня.
— Я могла сама, — мой протест выглядит жалким.
— Могла, — смотрит многозначительно. — Но сделал я.
Матвей выпрямляется, захлопывает мою дверь, обходит автомобиль, садится на водительское место. Нажимает на кнопку зажигания, приятная негромкая мелодия наполняет салон. Смотрит на меня.
— Ты помнишь? — я удивляюсь.
— Да, — кивает он.
У нас с Матвеем разные музыкальные вкусы. Особенно они разнятся, когда мы едем в авто. Я люблю современные песни, что играют по радио, Матвей классику. Мы всегда спорили кто что включит. Он уступал мне, я ему. Но сейчас я в шоке.
Даже спустя шесть лет Илларионов не только помнит мои музыкальные предпочтения, но и частоту моего любимого радио. Честно. У меня слов просто нет!
— Еще скажи, что повезёшь меня не в ресторан, — пытаюсь все свести в шутку. На что получаю лишь ухмылку в ответ.
Машина приходит в движение.
Мы движемся против основного потока. Автомобилисты спешат покинуть город, Матвей же напротив, везёт меня в сторону центра.
— Как тебе новая квартира? — спрашивает как бы между делом.
— Хорошая, — осторожно отвечаю. — Надеюсь, ты не приложил руку к её покупке?
— Нет, — произносит печально. — Раф меня опередил.
Смотрю на Матвея. Он сосредоточен на дороге и поэтому мне выпадает отличный шанс его рассмотреть. Усталый. Загруженный. Голова забита проблемами. Никакая внешняя мишура не скроет от меня то, что испытывает он на самом деле.
Так было всегда. И, видимо, так навсегда и останется.
— Надолго вернулся? — решаю поддержать разговор. — Желания уехать не появилось? Ведь там наверняка лучше, чем здесь.
— Там было плохо, — произносит уверенным спокойным тоном. — Мне везде будет плохо, где нет тебя.
— Поэтому ты не возвращался все шесть лет, — ухмыляюсь злорадно. Сарказм так и прёт.
— Не начинай, — опасные нотки в голосе требуют немедленно закрыть эту тему. Но я не могу. Меня распирает дикая злость.
— Почему? — спрашиваю с вызовом в голосе.
— Светка! — рычит.
— Что? — смотрю на него. Он молчит.
Отлично! Ну просто шикарно! Сам не хочет начинать, так я подниму эту тему. Отмалчиваться возможности не дам.
— Ты меня просил встретиться для разговора, — бью словами наотмашь. — Ты инициировал наше общение спустя шесть лет после предательства. И ты думаешь, что я просто так на прошлое закрою глаза?
— Прекрати, — говорит строго и властно. Но меня уже несёт. Мне плевать.
— Ты бросил меня! Женился на моей сестре! — задыхаюсь. — Я ведь детей от тебя ждала!
— Света! — рявкает, аж стекла содрогаются. Резко берет вправо, паркуется на обочине, выскакивает из авто.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Распахивает мою дверь, заставляет выйти. В глазах агония, все эмоции на лице.
— От кого твои дети? — муж моей младшей сестры прижимает меня к своему автомобилю. — От меня?!
— Нет! — нагло лгу. Я никогда не скажу ему правду. — Они от другого!
— И где же он? — впивается взглядом. — Рядом с тобой нет ни одного мужика!
— Тебя это касается! — цежу сквозь стиснутые зубы. — Иди к своей беременной жене! А меня и моих детей оставь в покое!
— Если эти дети мои, то я об этом узнаю! И ты пожалеешь, что скрыла их от меня! — теряет контроль. Матвей над собою не властен.
— Ты отказался от них, когда бросил беременной меня! — говорю ему чистую правду. — Твоя записка до сих пор у меня хранится. Спасибо, что хоть её потрудился написать! — меня колотит от ярости. Вот же Илларионов гад! Словами не описать!
— Какая записка? — ходит из стороны в сторону. Останавливается. Прожигает меня взглядом. — Ты в своём уме? Я тебе ничего не писал! Это ты меня предала!
— Что?!! — у меня аж дыхание спирает. — Да как у тебя язык повернулся в предательстве меня обвинить?!
— Не строй из себя святую невинность! — произносит со злостью. — Пока я вкалывал как проклятый, ты развлекалась с другим!
Делаю шаг вперед, заношу руку и со всей дури вмазываю Илларионову раскрытой ладонью по щеке.
— Знаешь что? Да пошёл ты! — слёзы льются из глаз. Их мне не сдержать. — Я тебе никогда не изменяла. Хочешь верь, хочешь нет. Мне плевать. Мои дети очень хотели познакомиться со своим отцом. После твоих обвинений в мой адрес можешь забыть о том, что они у тебя есть. Считай, ты стал донором для оплодотворения, — говорю смотря ему прямо в глаза. — Видимо, Марусе с Денисом придётся нового папу искать.
Разворачиваюсь, ухожу. Глаза б мои больше не видели этого гада.
Больно. Душа рвётся на части. Просто капец.
— Света, постой! — Матвей меня догоняет.
Иду вперёд. Не сбавляю темп.
— Да стой же ты! — хватает меня за руку. Вырываюсь. Илларионов обгоняет меня, встаёт на пути.
— Дай пройти, — рычу на него не глядя.
— Не пущу, — отвечает он.
— Мэт, — произношу. Глотаю слёзы.
Он не позволяет мне что-либо сказать. Обнимает. Прижимает к груди.
— Света, прости, — произносит с болью в голосе. Мне тоже больно. Наши чувства похожи на оголённый пульсирующий нерв. — Прошу тебя, поверь мне. Я и подумать не мог, что ты беременна от меня.
— Я писала тебе, — произношу устало. — Ты ответил, чтоб я не беспокоила больше тебя.
— И ты поверила? — смотрит с нежностью во взгляде.
— Ты был весьма убедителен в своих словах, — признаюсь.
— Их писал не я, — отвечает.
— Уже поняла, — утыкаюсь ему в грудь.
— Раз ты ни с кем мне не изменяла, значит то фото было подставой, — говорит дальше. — Вот же, — качает головой. — Нас с тобой рассорили, как дураков!
— Мы и есть дураки, раз поверили, — пожимаю плечами. Зла на Матвея больше не хватает.
— Ничего! — щурит глаза. В них пылает жажда мести. — Посмотрим, кто останется дураком!
— Ты что задумал? — округляю глаза.
— Поверь, — ухмыляется. — Тебе лучше не знать.
— Не пугай меня, — прошу.
— Не буду, — проводит подушечкой пальца по моим скулам.
Впритык к нам раздается звук автомобильного клаксона. Подпрыгиваю от неожиданности, осматриваюсь по сторонам. Мы стоим на проезжей части. Матвей выглядит тоже словно только очнулся. Сжимает губы в тонкую линию.
— Поехали отсюда, — берёт меня за руку и как ни в чем ни бывало уводит в сторону тротуара. Ведёт к машине. — Я хочу устроить для тебя приятный сюрприз. А потом ты меня познакомишь с детьми. Им давно пора узнать кто их отец.
Глава 29. Света
Матвей отвёз меня в парк. Точнее, к усадьбе, что стала городским парком. Там нас ждали вековые дубы, берёзовые рощи, мелкая речушка и кованый мост. Красивое место. Когда мы были вместе, то любили здесь быть.
