– Мои родители.
Начинался новый этап ее жизни.
Глава 10
Санта-Фе
1974 год
На день рождения Изабель подарила Миранде свою картину. Луис тут же повесил ее над камином, напротив одной из трех работ, что когда-то подарила им мать Изабель.
На картине Альтеи, которая называлась «Святой дух», был изображен залитый лунным светом мрачный каньон, Изабель же, напротив, отобразила раннее утро. Голубое небо уже немного отливало желтизной, на горизонте высились лилово-красные горы, среди скал пробивала дорогу мелкая речушка.
– Замечательно! – переводя взгляд на Изабель, сказала Миранда. – Я думаю, твоя мать была права, когда сказала, что ты унаследовала талант Флоры. Ты мастерски используешь цвет.
– Тебе так кажется.
– Чтобы разглядеть талант, вовсе не надо быть нью-йоркским критиком.
– А что нью-йоркские критики считают талантом?
– Хороший вопрос, – пристально глядя на нее, сказала Миранда. – Сегодня к нам на ужин придет Сибил – вот давай и спросим ее об этом.
– Многие критики считают, что природный талант – это способность трансформировать свои творческие импульсы в нечто наглядное, – отведав цыпленка с рисом, сказала Сибил. – Все сходятся на том, что художник становится великим лишь тогда, когда к его природному дару приложены самоотверженность и необузданная жажда творчества. По-моему, всего этого у тебя в изобилии, Изабель.
– Так что же мне делать? Просто писать и писать до тех пор, пока кто-нибудь не обратит на меня внимания?
– Пришло время, – стараясь справиться с собственными чувствами, ответила Сибил, – поискать тебе нового учителя.
Изабель недоуменно посмотрела на Дюранов.
– Решив, что твое призвание – искусство, мы спросили у Сибил, какие учебные заведения и преподаватели больше всего тебе подходят, – сказал Луис.
– И что же?
– Для настоящего художника, – сухо проговорила Сибил, – центром вселенной является Нью-Йорк. Именно там находятся художественные галереи, там работают знатоки, там проводятся крупнейшие выставки. Твое место там, Изабель.
– В Нью-Йорке?
Из-за своего заморского происхождения Изабель чувствовала себя провинциалкой. Такой монстр, как Нью-Йорк, наверняка проглотит ее в мгновение ока.
– В Нью-Йорке в лиге студентов-художников есть один замечательный преподаватель по имени Эзра Кларк. Он совершенный безумец и будет заставлять тебя работать до тех пор, пока ты не запросишь пощады, но педагог Кларк просто гениальный. Я думаю, он именно тот человек, который поднимет твой талант на новый уровень.
– И где я буду жить? – робко спросила девушка.
– Я звонила в лигу, – отозвалась Сибил. – У них масса иногородних, так что у них есть специальная служба, которая помогает нуждающимся в поиске квартиры и подборе соседей по комнате.
– Просто замечательно, – солгала Изабель, хотя совершенно не хотела уезжать из дома. – И когда назначен отъезд?
– Ты побудешь месяц в Барселоне, а потом я встречу тебя в Нью-Йорке. Мы устроим тебя на квартиру и вместе подождем твою соседку. Как, согласна? – отозвалась Миранда.
Встав со стула, Изабель подошла к Миранде и крепко ее обняла.
Глядя на них, Луис радовался от души, но, к сожалению, ни на мгновение не мог забыть тот день, когда в Нью-Йорк уехала другая его дочь. За прошедшие три года Дюраны так и не дождались от нее ни письма, ни открытки, ни даже телефонного звонка. Миранда, не желая воспринимать слова Нины в тот последний вечер всерьез, объясняла ее поведение стрессом, возникшим в непривычной столичной обстановке.
А Луис думал о том, каких разных девочек он воспитал. Одна ценила все, что ни делалось, другая ко всему относилась с пренебрежением. Одна относилась к ним как родная дочь, другая – как злейший враг.
Едва на следующий день Миранда открылась мужу в своей тайной надежде на то, что Изабель сумеет найти Нину, как Луис согласно кивнул. Впрочем, особого энтузиазма он не испытывал. В глубине души он был уверен, что если они и в самом деле найдут Нину, им вряд ли понравится, какой она стала.
Дом, в котором Изабель сняла квартиру, находился в Верхнем Вест-Сайде, на углу Девятнадцатой улицы и Риверсайд-драйв. Изабель здесь нравилось: через дорогу парк, рядом автобусная остановка, да и квартплата терпимая. По их с Луисом прикидкам, если устроиться на приличную работу и экономно тратить деньги, то вполне можно сводить концы с концами.
Миранда предлагала Изабель на обустройство в Нью-Йорке дополнительно снять деньги с банковского счета, который много лет назад открыли для нее Флора и Алехандро, но та наотрез отказалась.
«В конце концов, – говорила себе Изабель, – эти деньги еще пригодятся. Надо же когда-нибудь и «Дрэгон текстайлз» выкупать!»
Квартира, которую подыскала для Изабель Лига студентов-художников, находилась на первом этаже и выходила окнами в переулок. Небольшая спальня, тесная ванная, крошечная гостиная-столовая и, наконец, закуток, громко называемый кухней. Главным недостатком помещения являлось полное отсутствие солнца. И мало того, все здесь было выкрашено в темно-коричневый цвет. Уже через несколько минут пребывания здесь она почувствовала приступ клаустрофобии.
Впрочем, после трехчасовой уборки в квартире стало уютнее. Миранда уже начала застилать кровать Изабель, когда в двери появилась претендентка на вторую койку.
– Такого свинарника вы, наверное, еще не видели, правда?
Изабель и Миранда разом обернулись и увидели толстую коротышку, голубоглазую и черноволосую. На ней были брюки-клеш, едва сходившиеся на талии, чересчур длинный пестрый жилет, блуза с очень длинными рукавами и черная кепка, едва не падавшая с головы.
– Как говорится, за что заплатил, то и получи, – заявила вошедшая. – Все тут отдает дешевкой.
– Меня зовут Изабель де Луна, – представилась ей Изабель. – А это моя мать, Миранда Дюран.
– Отлично!
Они пожали друг другу руки, и тут Изабель обратила внимание на ее ногти – длинные-предлинные, цвета баклажана. Мало того, на каждом ее пальце красовалось по нескольку колец и перстней, на некоторых из них были выгравированы знак Зодиака, изображающий Овна, греческий символ женщины и еврейская звезда Давида.
– А как зовут вас? – спросила Миранда, стараясь справиться с шоком.
– На самом деле меня зовут Хейзел Штраус, – презрительно сморщив нос, заявила девушка, – но по понятным причинам с десяти лет я перестала употреблять это имя. Теперь меня зовут Скай.
– Скай? Небо?
– А почему бы и нет? – отвечая на вопрос Изабель, сказала Скай. – Глаза у меня голубые, натура возвышенная, а тело просто божественное. Полное сходство с небом! – засмеялась она. – Итак, что мы будем делать с этой квартирой? – уперев руки в боки и презрительно поглядывая по сторонам, спросила Скай. – Тут как в бочке с черносливом. Этот цвет надо убрать!
– А я так боялась, что тебе понравится! – с облегчением произнесла Изабель.
В понедельник Миранда уезжала домой с легким сердцем, зная, что беспокоиться не о чем. Квартиру привели в порядок, Изабель и Скай друг другом вполне довольны.
Несмотря на свое обещание Луису, перед отъездом Миранда все же поговорила с Изабель о Нине.
– Я постараюсь что-либо разузнать, – обняв Миранду, ответила Изабель. Через несколько дней, кратко обрисовав Скай ситуацию, она вынуждена была, однако, согласиться с мнением своей новой подруги: кто хочет исчезнуть, тот исчезает.
Лига студентов-художников располагалась в Доме изящных искусств. Это было известное учебное заведение, из стен которого вышли такие выдающиеся мастера, как Джорджия О'Кифф, Дэвид Смит, Айрин Райс Перейра и многие другие, картины которых сейчас украшали стены музеев или экспозиции частных коллекций.
В первый день занятий Изабель вошла в учебную аудиторию не без трепета. Кларк славился своей нетерпимостью к начинающим. Для того чтобы отсеять ленивых, он применял своеобразный способ: занимался со своими студентами до тех пор, пока большинство из них не ломалось и не уходило навсегда. Изабель была уверена, что в число аутсайдеров не попадет, но все-таки…
Внешность преподавателя произвела на Изабель сильное впечатление. Седые волосы до плеч, резкие черты лица, высокий, умный лоб, пытливые голубые глаза. Длинные, грациозные пальцы вполне могли бы принадлежать хирургу или пианисту. Тем не менее было в нем что-то отталкивающее, и Изабель сразу вспомнила разговоры о той, которую он страстно любил и которая исчезла без следа.
– Меня зовут Эзра Эдвард Кларк, – без улыбки произнес преподаватель. – Моя задача – помочь вам решить, будете ли вы художниками. Я собираюсь не столько учить вас, сколько испытывать вашу решимость. – Заложив руки за спину, он прошелся по аудитории. – Люди считают, что искусство требует вдохновения. Ну, так что такое вдохновение?
