– Сейчас, моя миленькая, ты можешь спрашивать меня о чем угодно.
– Мне любопытно знать, убийства и перестрелки постоянно происходят в данной местности или это периодическое явление?
– Ну… – задумчиво произнес Такер, созерцая вино в стакане, – если говорить об Инносенсе – а моя семья живет здесь со времен войны, – я думаю, что теперешний способ убийств для нас нов. Правда, когда я был ребенком, Уайтфорд Тэлбот продырявил спину Кэлу Бофорду, когда тот спускался по водосточной трубе из окна спальни его жены.
– Но это же другое дело! – решительно заявила Кэролайн.
– Ты права. А лет пять назад братья Бонни и Шайверы изрядно попотчевали друг друга охотничьей дробью: поругались из-за свиньи. Но, учитывая, что они между собой двоюродные и у всех мозги набекрень, никто не обратил на это особого внимания.
– Понятно…
«Клянусь богом, – подумал Такер, – она мне нравится!»
– Но вообще-то в Инносенсе жизнь мирная и тихая. Кэролайн нахмурилась.
– Послушай, ты всегда из себя разыгрываешь вот это?
– Что – это?
– Напускаешь на себя вид этакого прожженного развязного парня, которому море по колено?
Такер усмехнулся и глотнул из стакана.
– Только если этого требуют обстоятельства.
Кэролайн вздохнула и отвернулась. Небо над головой потемнело, изредка раздавались приглушенные раскаты грома, просверкивали быстрые вспышки молний. Но как было хорошо просто сидеть вот так на ступеньках крыльца!
– А ты не боишься? Когда шериф уводил этого человека, он поклялся, что все равно убьет тебя.
– Ну и что прикажешь делать? Лезть из-за этого в бутылку? – Поскольку в ее голосе явно прозвучали сочувственные нотки, Такер умилился и ловко обнял ее за плечи. – А ты не волнуйся, детка. Не хочу, чтобы ты из-за меня нервничала.
Кэролайн повернула голову и холодно взглянула на него.
– Тебе не кажется, что это довольно дешевый прием? Использовать экстремальную ситуацию как средство соблазнения?
– Ух… – Он был достаточно добродушен, чтобы рассмеяться, но и достаточно опытен, чтобы не убрать руку с ее плеч. – Ты всегда так подозрительно относишься к мужчинам?
– К мужчинам определенного типа – всегда. И Кэролайн сбросила его руку.
– Какая холодность, Кэро, после всего, что мы вместе пережили! – Такер обиженно чокнулся с ее стаканом. – Значит, ты не пригласишь меня остаться поужинать?
Ее губы насмешливо искривились.
– Не думаю, чтобы мне этого хотелось.
– Но, может, ты сыграешь мне еще одну мелодию? Кэролайн перестала улыбаться и покачала головой.
– Я взяла отпуск, чтобы не играть ни для кого, кроме себя.
– И это благодарность за то, что я спас тебе жизнь! Ну хорошо, я сам тебе сыграю.
Она удивленно подняла брови:
– Ты играешь на скрипке?
– Да нет, черт побери! Я просто поставлю тебе одну кассету. Такер встал и вдруг понял, что вино ударило в голову. Но он не возражал против подобного ощущения. Подойдя к автомобилю, он порылся в кассетах и выбрал свою любимую.
– Фэтс Доминьо, – сказал Такер уважительно, когда в воздухе поплыли звуки «Черничного холма». Он подошел и протянул ей руку:
– Пойдем!
И прежде, чем Кэролайн успела открыть рот, чтобы отказаться, он поднял ее со ступенек и обнял.
– Я просто не могу слышать эту песню и не танцевать с хорошенькой женщиной!
Она могла запротестовать или просто-напросто вырваться, но все было совершенно невинно. Кроме того, за последние двадцать четыре часа она так переволновалась, что столь безобидное развлечение было ей совершенно необходимо. Так что Кэролайн положила руку ему на плечо и отдалась плавному, завораживающему ритму. Такер увлек ее на лужайку, и она рассмеялась, когда они попали в небольшую рытвину, радуясь тому, как вино слегка шумит в голове.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – поинтересовался он.
– M-м-м…А все-таки ты скользкий тип, Такер. Но лучше танцевать с тобой, чем лежать под обстрелом.
– Я как раз подумал о том же.
Он потерся щекой о ее волосы, и они показались ему шелковыми. А так как он всегда питал слабость к материальным ощущениям, то не мог не подумать, как гладка ее белая кожа по сравнению с его щекой и о том, какие у нее длинные тонкие бедра, которые сталкиваются с его собственными!
Сексуальное тяготение его не удивило: оно было столь же естественно для него, как дыхание. Но что удивило его, так это всеподавляющее желание немедленно перекинуть ее через плечо и помчаться с ней в дом, наверх, в спальню. Он всегда предпочитал действовать с дамами непринужденно, но медленно, наслаждаясь процессом охоты, не теряя самообладания. Но танец с ней в этих влажных, перламутровых сумерках перед грозой возбуждал чрезвычайно.
«Странно, ведь я не так уж много выпил», – подумал Такер.
– Уже дождь идет, – прошептала Кэролайн. Глаза у нее были закрыты, и тело покачивалось в такт с его собственным.
– Угу…
Он чувствовал запах дождя на ее волосах, на ее коже, и этот запах сводил его с ума.
А Кэролайн улыбалась. Она наслаждалась ощущением редких крупных капель, просачивающихся через одежду. «Да, в моей жизни никогда еще не было стрельбы, – думала она. – Но танца под дождем тоже».
– Какая прохлада! Какая чудесная прохлада!
А Такер, наоборот, удивлялся, почему капли дождя не шипят на его коже, словно на раскаленной плите. Он почти прильнул к ее щеке ртом, и Кэролайн удивленно вздрогнула, когда он зубами нежно зажал мочку уха.
Глаза ее широко раскрылись и затуманились на мгновение, когда она ощутила его губы на своем подбородке. Кровь жарко, требовательно зазвучала в жилах, но она подавила волнение. Еще мгновение – и он завладел бы ее губами, но Кэролайн уперлась ладонями ему в грудь и отшатнулась.
– Что это ты делаешь? Такер заморгал.
– Как – что? Целуюсь с тобой!
– Нельзя!
С минуту он молча смотрел, как дождь струится по ее волосам. В глазах Кэролайн горела решимость, но было в них еще что-то, вызывающее желание не обращать внимания на ее слова и завершить начатое. Но он не мог так поступить и, вздохнув, чертыхнулся.
– Кэролайн, ты суровая женщина.
Тревога, забившая колоколом в голове, улеглась, насмешливая улыбка заиграла на ее губах. Слава богу, он не собирается идти напролом.
– Да, говорят.
– Я мог бы еще пооколачиваться здесь и, может, заставил бы тебя иначе взглянуть на вещи…
– Нет, тебе это не удастся.
Глаза Такера уже смеялись, но, прежде чем отпустить, он медленно провел рукой по ее спине.
– Это звучит как вызов, но у тебя сегодня был трудный день, так что приберегу ответ на будущее.
– Ценю твое решение.
– Да уж, ты должна его оценить чертовски высоко! Такер взял ее руку, пересчитал большим пальцем косточки – Кэролайн с досадой почувствовала, как ее пронзила дрожь.
– Ты будешь думать обо мне, Кэролайн, когда сегодня ляжешь спать.
– Не обольщайся Я буду думать только о том, как мне поскорее застеклить окна.
Его взгляд скользнул поверх ее головы к ветхим оконным рамам, из которых зловеще, точно острые зубы, торчали осколки.
– Что и говорить, неприятная история. Я твой должник.
– Да нет, наверное, мой должник Остин Хэттингер, – ответила Кэролайн беспечно. – Но от этого моим окнам не легче.
– Я о них позабочусь. – Такер снова взглянул на нее. – А ты очень хорошенькая, когда мокрая Пожалуй, если я хоть немного задержусь, то опять начну целовать тебя.
– Тогда лучше уезжай.
Кэролайн попыталась отнять у него руку, но тут взгляд ее упал на его автомобиль, и она рассмеялась.
– Такер, ты забыл поднять верх!
– Вот чертовня!
Он обернулся и посмотрел. Дождь изо всей силы барабанил по белой обивке.
– Всегда эти женщины! Заставляют забыть обо всем на свете. И прежде, чем Кэролайн отняла руку, он поднес ее к губам и поцеловал долгим поцелуем, который перешел в шутливый зубовный скрежет.
– Но запомни, Кэролайн: я вернусь! Она улыбнулась и отступила.
