13-го ноября адмирал Верней давал обед на своем флагманском корабле. Были приглашены и дамы, что допускалось во время пребывания в Инвергордоне. Кроме леди Верней, присутствовала и жена главнокомандующего леди Джеллико.
За обедом зашёл между прочим разговор об известном авторе военно-морских статей Артуре Поллене, недавно выступавшем в Инвернесе с публичным докладом о тактике Ютландского боя. Поллен расходился с мнениями Адмиралтейства и подвергал его стратегию суровой критике. Обсуждая нашу операцию 19-20 августа, во время которой Гранд Флит держался вблизи шотландских берегов, Поллен доказывал, что, благодаря ошибочным принципам английской стратегии, враг ускользнул из наших рук. Вопрос этот представлял для меня большой интерес, и я в ходе беседы высказал свое согласие со взглядами Поллена, поскольку они касаются нашей стратегии вообще и, в частности, последнего выхода флота, когда всякая возможность успеха была заранее исключена. Вопреки всем ожиданиям, часть командиров присоединилась ко мне и стала горячо защищать мою точку зрения. Разговор коснулся и Ютландского боя. Это дало мне повод высказать, что стремление во что бы то ни стало придерживаться в качестве боевого строя флота одной кильватерной колонны обусловило невозможность довести бой до решительного конца. И это мнение встретило сочувствие у большинства присутствующих. Примерами из истории я старался пояснить, что в прежние времена начальники эскадр и отрядов проявляли гораздо большую тактическую самостоятельность. Многие подтвердили, что, действительно, во времена Нельсона даже командирам внушались совершенно другие принципы командной самостоятельности, чем теперешним флагманам.
Разговор затронул также подводную блокаду. Все были того мнения, что эта угроза судоходству не может быть преодолена одними только западнями для подлодок; действительным оружием против подлодок было бы вооружение торговых пароходов артиллерией. Что касается же системы конвоев, то ее находили трудно осуществимой из-за недостатка судов, подходящих для конвойной службы. Мне пришлось указать, что система эта исторически обоснована примерами прежних морских войн. Англия неоднократно была вынуждена прибегать к ней, хотя при парусных кораблях возникало гораздо больше трудностей. Быть может, мы в эту войну ещё увидим, как наши дредноуты, для которых к тому же не находят лучшего применения, будут использованы для сопровождения и прикрытия караванов торговых судов. Эти слова мои сочли за шутку, и все рассмеялись. Никто не думал, что пророчество исполнится уже через год.
Пытаясь развить свою мысль, я начал доказывать, что единственным средством избегнуть необходимости системы конвоев является активная стратегия на море. Но речь моя осталась неоконченной: дамы начали вставать из-за стола, и общий разговор прекратился. После моего возвращения на корабль я рассуждал на ту же тему с Клинтон-Бейкером. Он соглашался со мной, что Ютландский бой явился последствием наших весенних операций у берегов Ютландии, но он считал потери, понесенные Гранд Флитом, настолько значительными, что повторение подобных предприятий было едва ли желательно. Его сомнений не могло поколебать даже мое указание на то, что мы извлекли из опыта Ютландского боя больше пользы, чем противник.
Вечером я долго не мог заснуть; мысли продолжали работать всё в том же направлении. Англии, по-моему, приходилось выбирать одно из двух: или коренным образом изменить свою стратегию на море, или же ввести систему конвоев для торговых судов. В первом случае страна могла потерять свой флот, но, безусловно, удержала бы господство на море, так как потери противника не были бы многим меньше, Англия же располагала несравненно большим числом судов. Во втором случае страна, быть может, выиграла бы войну, но изменила бы своим морским традициям и за это в будущем понесла бы возмездие.
Смена высшего командования флотом.
14-го ноября наша эскадра стала опять на якорь в Скапа-Флоу. Через несколько дней весь флот вышел на большие маневры, происходившие на этот раз между Шетландскими островами и Норвегией на параллели 62° N. В первую ночь производились эволюции с применением новых сигнальных приборов. На следующее утро эскадры упражнялись в поворотах «все вдруг» – маневр, которого раньше избегали. Одновременно производились опыты со снарядами различных калибров, выпускавшими при разрыве густое белое облако дыма. Это новое изобретение артиллерийской техники соответствовало по тактическому значению дымовым коробкам эскадренных миноносцев. В обоях случаях преследовалась та же цель – скрыть от врага свои передвижения или прикрыть поврежденные суда. В остальном маневры ничем существенным не отличались от всех предыдущих. 24- го ноября флот вернулся в свои базы, но «Iron Duke» под флагом командующего флотом пошёл непосредственно на S, что не замедлило возбудить толки о предстоящей смене адмирала Джеллико.
Слухи, что Джеллико больше не вернется на Гранд Флит, произвели сильное впечатление на весь личный состав, хотя многие уже давно ожидали смены командования, так как после Ютландского боя тактика Гранд Флита в этом бою не переставала служить предметом критики. В бытность мою в Лондоне меня определённо уверяли, что уход Джеллико решится в самом ближайшем будущем. Во флоте, конечно, с нетерпением ожидали его преемника и надеялись видеть на этом посту адмирала Битти. Его имя, по общим отзывам, служило залогом более решительной стратегии и тактики, поскольку это, конечно, зависело от командующего.
Через несколько дней слухи оправдались: Битти был назначен командующим Гранд Флитом, а контр-адмирал Брок его начальником штаба. Смена высшего командования повлекла за собой и смену младших флагманов. Такая перемена всего адмиральского состава казалась, на мой взгляд, чрезвычайно благотворной. Теперь можно было ожидать изменения тактики и предоставления большей свободы действия начальникам отрядов.
Одновременно стало известно, что Джеллико назначен первым морским лордом, а адмиралы Верней и Халсей – 2-м и 3-м лордами. Таким образом, и Адмиралтейство было освежено, получив трех адмиралов с Гранд Флита. Изменится ли теперь стратегия Адмиралтейства? Этот вопрос был значительно существеннее, чем намечавшиеся перемены в тактике, которые могли бы получить большее значение только в том случае, если бы стратегия подверглась пересмотру. На этот счет было мало надежд. Воззрения сера Джона Джеллико были мне сравнительно хорошо известны. В отношении борьбы с подводными лодками он, безусловно, примыкал к той группе, которая считала правильным применение оборонительных средств. По-видимому, нужно было ждать введения системы конвоев.
Передача командования совершилась столь же быстро и неожиданно, как и самые назначения. Джеллико ушёл на своем флагманском корабле с маневров в Розайт и уехал оттуда в Лондон, не простившись с флотом, которым он все же командовал в течение двух лет войны. Из начальников эскадр ни один также не посетил свои корабли. Прощальных сигналов не подымалось. Ни единой фразы! Лишь на следующий день после отъезда появилось в обращении письмо с извинениями, что недостаток времени помешал сделать прощальные визиты. Такой необычный способ обхождения понравился мне своей военной непритязательностью: она, как нельзя больше, гармонировала со строгой серьезностью военного времени.
Линейный корабль «Malaya» в 1918 г.
Театральные развлечения на флоте.
К концу осени начались зимние развлечения на флоте, в первую очередь, театральные представления. Офицеры линкора «Malaya» поставили пьесу из морской жизни с массой намеков на события в Гранд Флите. О каждом было что-нибудь сказано, исключая только бывшего Главнокомандующего, хотя и его имя фигурировало в одном куплетов с ударением на последнем слоге: Джелли-ко6*.
Адмиралу Томасу, пользовавшемуся большой популярностью во флоте, ставилось в упрек, что его «слишком» большие корабли не имели в Скапа-Флоу достаточно места, чтобы развернуться (ночное столкновение «Valiant’a» и «Warspite’a»). Штабам пришлось услышать намеки на слишком щедрую раздачу наград после боя флагманским кораблям («Iron Duke», «Marlborough»); указывалось, что именно их стрельба получила высшее одобрение. Командира линейного корабля «Agincourt», сидевшего в самом переднем ряду, похвалили за его «1005 залпов в 15 минут» (главнокомандующий в своем рапорте особенно подчеркивал быструю стрельбу этого корабля) и т. п. Актеры вылили чашу своего остроумия и на собственный корабль «Malaya». Старый адмирал с суровым обликом, в мундире времен Джервиса и Нельсона, спрашивал матроса, представлявшего «Malaya»: «Что вы, собственно говоря, делали в Ютландском бою?» «Мы? Да, ровно, ничего…- стреляли только». Адмирал, инспектировавший Гранд Флит, сделал возмущенное лицо и, сорвав с матроса нарукавную повязку с надписью «за хорошее поведение», проворчал: «Вы не заслужили даже этой повязки». Сцена эта отражала известное чувство пренебрежения к другим кораблям, чьи боевые действия были отмечены большим числом наград. На самом деле «Malaya» находился дольше в бою, чем большинство других линейных кораблей, так как он входил в состав 5-й эскадры, находившейся при линейных крейсерах. Большое число матросов было убито или ранено, и корабль получил несколько тяжелых попаданий. Тем не менее «Malaya» держался в строю, продолжая «лишь стрелять», и в реляции о бое командир скромно указал, что особых событий не произошло. Благодаря этому, «Malaya» и не был особенно упомянут ни в эскадренной боевой сводке, ни в отчете о бое Главнокомандующего. Ему пришлось удовлетвориться меньшим числом наград в сравнении с другими кораблями, которые с большей охотой распространялись о своих боевых заслугах… В противовес этой невинной критике раздались вслед за нею веселые куплеты. В них воспевался общий любимец адмирал Томас, очень добродушный, беспритязательный, скромный человек и способный моряк. Он сидел в первом ряду и сам до слез смеялся над куплетами. Театральным «залом» служил, как и в прошлом году, транспортный пароход «Gurko» или, вернее, его разукрашенный флагами трюм, из которого для этого случая выгрузили хранившиеся там запасы мороженого мяса.
