Отчего слезы текли по его грязным щекам непрерывным потоком, словно источником им служило само море? Тяготили ли его в этот момент наши с ним общие знания?
Приобретение знаний — одна бесконечная попытка выжить в этом жестоком мире, но порой лишь неведение придает смерти привкус легкости.
Мир жесток. До сих пор я пренебрегала этим фактом, предпочитая оставаться наивной курицей.
Глупая девка. Глупая девка, слезы которой только что высохли. Эстер исчерпал наш общий лимит слез.
Наверное, мужчина почуял во мне изменение, потому что оружие мгновенно сместилось вниз и теперь упиралось мне промеж глаз.
— Что-то не вижу в твоем взгляде сожаления, тварь, — прошипел он. Из левого уголка его губ протянулась черная склизкая линия, которая оканчивалась мерзкой каплей, покачивающейся на подбородке. — Зря ты вмешалась.
Может быть. Но я действительно не сожалела о сделанном выборе.
Из глубин сознания выплыло давнишнее воспоминание — мудреный разговор одиннадцатилетних искателей приключений. В тот раз я решила попробовать себя в новом деле. Рубка дров казалась мне занимательным времяпровождением, тем более что у коротышки Дакота это получалось с завидной легкостью. Гордость господской дочери, уверенной в своем превосходстве, не позволяла мне хоть в чем-то уступать бойкому мальчишке.
Однако первая же попытка едва не привела к катастрофе. Все-таки ступни мне были еще нужны.
— Дура! Дай я сам! — Дакот, злясь, выхватил из моих рук топор. — Стоило отвернуться, а ты уже тут как тут со своей инициативностью. Стой там. Сам нарублю.
— Хочу научиться.
— Это мужское занятие.
— Где это закреплено?
— Что?
— В каком документе? В каком томе Закона? Или в монографии? Это аксиома?
— Да нигде. И что еще за акси… аксен… Это… это… так всегда бывает. Тяжелую работу должен выполнять мужчина. Это часть защиты женщины. А мужчина всегда должен защищать женщину.
— Отец мне о таком не рассказывал.
— А вот мой папа всегда говорит, что защита — прерогатива сильных. О, какое слово выучил! Пре-ро…
— Что значит «сильных»?
Дакот опустил топор на землю и глубоко задумался.
— Точно объяснить не смогу. Но вроде как нужно оценивать с позиции твоих возможностей. Если ты способен позаботиться о себе — ты не слаб, но и сильным тебя не назовешь. А уж если ты можешь позаботиться о ком-то и защитить кого-то еще, кроме себя, — то да, ты сильный.
— Если мои возможности позволяют мне защищать кого-то еще, то для чего мне это вообще делать?
— Отец говорит, что существуют две причины. Долг или любовь. Вот, например, я не позволяю тебе заниматься тяжелой работой, потому что это мой долг как мужчины.
— Значит, ты сильный?
— Конечно!
— Я тоже должна быть сильной.
— А ты уверена, что сумеешь защитить кого-то еще?..
«Уверена!» — Я шагнула вперед, увлекая за собой все еще поскуливающего брата. От неожиданности мужчина отступил, чиркнув мне оружием по носу.
— А ну стой, девка!
Мелькнувшего гаснущей искрой воспоминания оказалось достаточно для пробуждения моей Невозмутимости мертвеца. На сей раз смерть не страшила меня. Ведь я уже давно Мертвец, не так ли?
— Сто… стой, дрянь!
Мое равнодушие озадачило мужчину.
Игнорируя трясущийся палец, возложенный на спусковой крючок, я хладнокровно рылась на аккуратных библиотечных полочках в своей голове.
«Лунный стон». И как я могла забыть об еще одном интереснейшем свойстве этого корня? Дым от него обладал не только усыпляющим и притупляющим разум свойством, но и галлюциногенным. Нет, находящиеся под его воздействием не видели ярких образов, которых на самом деле не существовало. Разум жертв просто-напросто расслаблялся настолько, что отдельные их мысли и даже эмоции можно было с легкостью заменить на искусственные. В свое время это свойство привело меня в дикий восторг. Это ж какие перспективы открывались! Я даже подумывала сделать «лунный стон» главным составляющим «Шато», пока здравый смысл не подсказал мне, что подделывать или заменять чувства и эмоции людей с помощью эликсира будет весьма походить на настоящую ведьмовскую магию.
— Какова причина вашего нападения? — Мой голос был подобен шелесту листьев, порождаемому легким ветерком.
Гипноз — дело тонкое. Уговорить отравленный разум воспринимать образы в иной перспективе не входило в круг того, чем я активно занималась все годы сознательной жизни. Но кое-что я все-таки умела.
— Нам нужен Эстер Сильва, чтобы отвезти к хозяину. — На лице мужчины отразилось замешательство. Видимо, его ужасно удивила собственная разговорчивость.
Я плавно наклонила голову к плечу, удерживая в поле зрения переносицу мужчины. Бархатистый голос, слегка приправленный твердостью и чуть протяжными полутонами, был мной наработан стараниями Сантьяго, все последние годы не оставляющего надежды научить меня ладить с лошадьми. К сожалению, приобретенный навык так и не лишил лошадиную братию желания прикончить меня. Но сегодня он неожиданно пригодился.
— Вам не нужен Эстер Сильва. — Я почти пропела эту фразу. — Здесь вам никто не нужен.
Мужчина снова отступил от меня и иступлено потер лоб.
— Нам нужен… нужен Эстер Сильва.
— Вам здесь никто не нужен, — усилила я давление.
— Эстер Сильва, — настаивал противник, размазывая пальцами черный поток, внезапно хлынувший из носа. Остальным тоже было несладко. Мой голос в совокупности с дымом, проникнувшим в их тела, давил на разумы метафизическим прессом.
— Никто не нужен.
— Эстер… Эстер Сильва.
«Слишком мало корня. Устойчивый образ не желает стираться из их сознания. А что если?.. Просто заменить?»
— Наша цель — Эстер Сильва, — прорычал главарь.
— Ваша цель — Эксель Сильва, — четко проговорила я.
— Эстер Сильва.
— Эксель Сильва.
— Эс…
— Эксель.
— Эксель Сильва. — Мужчина откинул голову и взревел. — Заткнись, девка! Наша цель — Эксель Сильва!
Мои губы сложились в ухмылку.
— Кто ж спорит, господа?
Хватка Эстера ослабла. Брат, издавая глухие всхлипы, съехал по мне, словно по стволу дерева, и замер у талии так, что его голова оказалась у меня под левой подмышкой. Его руки накрепко сомкнулись на моей талии.
Возложив левую руку на макушку
