охватывает знакомый с детства страх. — Скалишься? Снова? Почему только на меня? Ого, и уши прижал? Угрожаешь? Чем я не угодила вашей братии, а, Бахча?
Я принялась медленно подходить к жеребцу спереди. Конечно, правильно было бы приблизиться сбоку, но, к сожалению, не в моем случае. Если Бахча возжелает испробовать кусочек моей плоти, ему будет все равно, с какой стороны я к нему подойду.
— Что ж, Бахча, угощение я не принесла. Не до того. Но это не значит, что тебе позволено будет погрызть это хилое тело.
От моего голоса жеребец еще сильнее обнажил зубы и вытянул шею.
— Злишься? А уж как я злюсь, ты бы знал. Ненависть взаимна, представь себе. Но сейчас наши отношения не имеют значения. С тебя должок, помнишь? Кто составил тебе компанию во время той страшной грозы? Запамятовал? — Я огляделась и, заметив железное ведро у стены, пнула его. Бахча нервно дернул ушами и злобно уставился на меня. — Помнишь звук? Сколько раз я тогда запиналась в темноте о точно такое же ведро? А помнишь, как успокаивала тебя после каждого удара грома? Гладила гриву на свой чертов страх и риск. Чуть всех пальцев не лишилась, плотоядная ты морда!
Продолжая ворчать, я встала прямо перед конем. Мои действия были так далеки от норм вежливого обращения с лошадьми, что я бы даже не удивилась, если бы Бахча вдруг встал на дыбы и отправил меня в полет. Впрочем, они все так делали. Лошади. Точнее, пытались. Соблюдаю я правила или нет, моя роль оставалась неизменной. Ломкая мишень.
Стараясь не злить коня еще больше, я встала у левого плеча животного и, проверив подпругу, принялась разматывать поводья под конской шеей.
— Отвези меня к брату, и я позволю тебе втоптать меня в грязь.
— Эксель!!!
Мой бесславный герой явился, но на этот раз не вовремя. Запыхавшийся Дакот встал на выходе из конюшни, преграждая нам путь.
— Немедленно слезай, чокнутая!
— Дакот, твоя сверхзабота мешает.
— Это твое безумие мешает, Эксель! Забыла, что за зверь под тобой?! Как он вообще позволилтебесебя оседлать?
— А ты бы позволил? — Обескураженное лицо Дакота заставило меня тут же пожалеть о вырвавшихся едких словах. — Расслабься. Не ему суждено загубить мою жизнь. С дороги!
Все повторялось. Беспомощность жертвы, дикая горящая энергия, бурлящая подо мной и готовая в любой момент погасить мой собственный огонь, беспощадные пощечины ветра, озлобленный свист в ушах, как будто все грани мира разом воспылали ко мне лютой ненавистью. Шестилетний несмышленыш вновь испытывал судьбу, и на этот раз Смерть уж точно не будет жалеть зарвавшегося глупца.
Бахча слился с вихрем, позволяя и мне ощутить себя его частью. Подъем был преодолен, и перед глазами выросли белокаменные стены особняка за кованой оградой. Не думала, что мы настолько быстро осилим весь путь, а поэтому абсолютно не знала что предпринять дальше.
И уж, конечно, я не была готова к резкой остановке. Комья земли взметнулись ввысь из-под дьявольских копыт. Бахча разъяренно тряхнул крупом. Беззвучно взвыв, я полетела вперед. Маленький кусочек сознания, не замутненный гневом и паникой, выплеснул на поверхность часть воспоминания: Сантьяго, свернувшийся в три погибели, сидя на земле, демонстрировал мне подходящую позу для падения с лошади.
«Представь, что ты мячик, — предлагал он. — И голову не забудь втянуть. Запомни, у мячика нет шеи».
Рухнув на бок, я проехалась пару метров, сметая телом стойкие отряды травинок. Жутко больно! Если на пострадавшем боку еще осталась кожа, то я, наверное, сладко сплю. В реальности такого везения попросту не существует.
Откинувшись на спину, я уставилась в голубые небеса.
Не время отдыхать, никчемное создание! Вставай!
Чья-то огромная фигура закрыла мне обзор. Бахча стоял надо мной, угрюмо рассматривая. Шаг. Левое копыто опустилось у левого уха, придавив лежащие на траве волосы. Еще шаг. Другое копыто вгрызлось в землю у моего бока. Конь неспешно прошествовал надо мной, вдавливая ткань юбки в траву.
— Не хочу… умирать. — На мой шепот Бахча отреагировал нервным подергиванием ушей.
На секунду остановившись, конь фыркнул, будто говоря «уважай нас, человечишка», и, отвернувшись, помчался галопом обратно в селение.
Дорожки из слез поделили щеки на неравные частички. Прижав тыльную строну ладони к переносице и до боли сжав зубы, я гнусаво всхлипнула.
— Долг отдан, дьявольская ты скотина.
* * *
Взмах рукой, и идеальный порядок был уничтожен. Я рылась в сундуке, выискивая то, что могло бы сгодиться в качестве оружия.
Гребень? Зеркало? Браслет? Так и знала! Нужно было бежать на кухню, схватить нож и… И что? Разве я смогу использовать оружие против человека? Кого-то ранить? Окропить руки каплями крови?
С улицы вновь донесся крик. Тихонько вторя этому отчаянному воплю, я привалилась спиной к сундуку и обхватила колени руками. Полутьма и тишина комнаты успокаивали. Другой мир — без криков и предательства, без ответственности и лицемерия.
Может быть, стоит просто остаться тут? Превратиться в тень и забыть обо всем?..
Я успела к разгару представления. Их было трое. Люди, явившиеся за Эстером, носили черные плащи, пряча под ними крепкие тела. Любой из них мог бы легко переломить моего брата пополам — одной рукой.
Когда я прокралась к воротам, обнаружила там лишь одного мужчину. Он стоял у экипажа и ленивым движением открывал и закрывал дверцу, ожидая, пока приведут «ценный груз».
Причина такой долгой задержки выяснилась, как только я проскользнула на территорию особняка. Со стороны цветущего лабиринта раздавалась громкая ругань. Трещали ветки, чертыхались грубые голоса, время от времени слышались звуки падения. Судя по всему, мой хрупкий братец не собирался сдаваться на милость незнакомцам и, как дикий зверек, отстаивал свою свободу. Сметливый Эстер загнал преследователей в единственное место, где мог иметь хоть какое-то преимущество, — зеленый лабиринт.
Время — союзник и враг, и Эстер выиграл для меня пару минут.
Особняк встретил меня гнетущей тишиной. Отец разогнал всех слуг.
Теплый и уютный, родной и надежный. Дом или то, что я безосновательно называла «домом», веря в иллюзорную мечту об идеальном убежище. Сейчас
