Я, конечно, рада, что в нем проснулись зачатки Пржевальского скакуна, только отчего меня это бесит?
— Но лишь в экспериментальных целях. И тебя стучать не учили, Лус?
— В доме родителей, брат… Не ожидала от тебя. — троллит мелкая, но возвращается к интересной для себя теме. — Так мы едем?
— Да. — с энтузиазмом соглашается принц. Разбитое сердце на мужчин, как месячные действует? Резкое изменение настроения и планов? — Только выйди, переоденусь.
— Ура! — вопит девушка, которая сама успела одеться в нежно-розовое вечернее платье. — Жду!
Лусине радостно выходит, а мой друг поворачивается на меня и с хитрой усмешкой спрашивает:
— Ну как, у меня получилось?
Чувствую себя тупее Арпине. «Тупой и еще тупее 2», в главной роли Ника Туманова. Ужаленная в голову идиотизмом и глупым телом.
Принц датский смотрит пристально и по странности отстранённо одновременно… и ждёт ответа, понравится ли подобное Арпине. Я дрожала в его руках, а он думал о ней… Внешне хочет казаться расслабленным, но губы сомкнуты, а желваки на скулах напряжены. Не фиг на его губы смотреть.
— Ну, наверное, — пожимаю плечами.
— Твое сердце билось без «наверное». — издевается надо мной? Неблагодарный. Я приехала ради него, а он на мне эксперименты ставит…
— Кардиологом подрабатываешь? — с издевкой усмехаюсь. — Я поняла, что это репетиция для Арпине, вот и подыграла. Не волнуйся, ни почки, ни печень не дёрнулись.
— Ок. — всякий интерес моментально исчезает из его глаз. И синева покрывается серым безразличием. Он встаёт и направляется к гардеробу. — Сходи, пожалуйста, к Лусине. Я переоденусь.
Глава 23
Психологиня из жж не раз подчеркивала важную роль секса для женского организма. Но я всегда скептически относилась к этим проникновенным абзацам о коитусе, так как к двадцати двум годам никогда не испытывала неудержимых течек при виде противоположного пола. И мыслей: «О, мачо, разорви на мне одежду и уложи, а я покажу тебе немыслимые виды шпагата и чудеса бразильской эпиляции.» — в голове не возникало. Но, может, эта дамочка действительно соображает…, и его нехватка сказывается на трезвости восприятия окружающих?
Или у меня позднее развитие? Дефективная я, что ли… с отстающим половым воспитанием…
Цвел мой, значит, горемычный бутон невиданной страсти долго и извилисто без всякого полива, никому афишу со сроками не демонстрировал и, минуя предупреждающие знаки, как обухом по голове — расцвел! Да как метнул шипы свои безудержные…они аж до мозга долетели и теперь травмируют мировосприятие…
Иначе, зачем мне пялиться сейчас на Эрика?
Смешно.
И звуки оркестра откуда?
Сара Марковна, я Вас переслушала…
М-да, крыша чья-то едет и течет…
Решено!
В скором времени я должна этим самым сексом наконец заняться. Желательно до потери сознания. Чтобы прочистить качнувшееся сознание и сказать телу: «место, одичалое!»
Конечно, не с Эриком!
А с Дартом. Ведь это он зло, которое появилось в моей жизни, разбудило спящие инстинкты и теперь на друге, которого я знаю с детства, страшно хочется выжечь тату «руками не трогать.». И…лучше на лбу, чтобы сразу в глаза бросалось.
А паразит, появившись на кухне, где мы с Лус сидим, едва скользнул по нам скучающим ледяным взглядом и, взяв кувшин со стола, начал наливать себе в стакан воды. Черный смокинг и белоснежная рубашка — совсем не тот образ, к которому мы с мелкой привыкли, поэтому удивленно переглядываемся. Он всегда отдает предпочтения серому или синему. Да и в дни свадеб друзей и родственников у него улыбка до ушей, как у очумелого и настрой «кутить» на пределе, проявляющийся постоянным напеванием кошмарных песен и насвистыванием мелодий.
Сейчас же, программа максимум из-за какой-то овцы претерпела глобальные перестройки. Смотрит на нас снисходительно и самоуверенно произносит:
— Знаю, что я очень хорош. Но, если вы закончили поедать меня глазами, то можем ехать.
— Ты же нормальным был… — бурчит Лусине. — Почему снова в чудовище превратился…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Красавицы разве не с чудовищами остаются? — усмехается и, допив воду, со звоном ставит стакан на столешницу. — Вставайте, поехали. — скомандовав, направляется к выходу из кухни. Но это уже ни в какие ворота. И еще бесит, что на меня даже не смотрит.
— Корона на мозг не давит, Рафикович? — встав, делаю пару быстрых шагов и хватаю его за локоть. Он с вызовом поворачивается на меня. И как-то сразу становится смешно, и я, улыбнувшись, добавляю. — Хоть ты и очень красивый… Признаю. Но малец охреневший. — лед в его глазах тут же дает трещину и за секунды превращается в пыль. Выражение лица приобретает тепло, знакомое и родное. Он вздыхает, притягивает меня к себе и начинает пританцовывать и напевать.
— Вот только, где ты эти ужасные песни находишь, Эрик? — смеюсь я. — У меня сейчас кровь из ушей пойдет.
— Э! Это моя любимая! — возмущается Лусине. — И поехали уже.
*
За нами заезжает мерседес бизнес класса и принц обходительно открывает для нас с мелкой заднюю дверь, ждет пока мы сядем, помогает не запутаться в платьях, и, убедившись в нашем комфорте, садится на переднее сидение рядом с водителем.
Лусине в дороге превращается в неутомимого журналиста-говоруна, следящего за постами в инстаграмм и рассказывающего, кто из гостей какие фотографии успел выложить; издает самую полную гамму звуков, на которые способны восхищенные девочки в пятнадцать лет и тут же жалуется брату на позднее отчаливание на банкет из-за его долгих сборов, не дожидается ответа, великодушно прощает и с восхищением показывает ему снимки одной из фотозон, цветочную стену, всю состоящую из белоснежно-розовых пионов.
— Эрик, мы пофоткаемся около цветочков?
— Лус… — жалобно тянет друг.
— У тебя же часто съемки проходят! А с сестрой не хочешь…
— Я одеваЮ людей для съемок, конд¹! А не фотографируюсь сам.
— Детка, — вступаю в разговор. — Зачем тебе этот стесняш, у тебя рядом профи! Мы с тобой такие фотографии сделаем, он будет локти себе кусать!
— Уииии…. — обрадованно вопит мелкая и кидается ко мне обниматься. — Ты самая лучшая!
Если бы хотя бы одна из моих сестер обращалась ко мне с такой же искренностью …
*
В просторный зал гостиничного комплекса «Олимп» мы входим втроем. Один Джентльмен, и две дамы: одна держится за правую руку, вторая — за левую. И первая очень рада в наличии руки друга, так как ненавидит каблуки. Каблуки придумали мужчины и вот бы сами и продолжали на них ходить!
Лусине, как откровенная эмоциональная петардочка, вопит сразу, как мы оказываемся внутри.
— Лус. — одно тихое слово из уст брата, и девушка сразу принимает самое застенчивое и кроткое выражение лица.
Светлый зал, круглые столы, расставленные по кругу и застеленные белоснежными скатертями, свободная площадка для танцев, и огромное количество цветов, начиная с увесистых букетов на столах и заканчивая целыми композициями на стенах. Кажется, невеста безжалостный маньячелло в вопросе массового убийства роз… Бедный Агаси, влетело же тебе в копеечку…
— Поедим. — довольно произношу, вспомнив единственный, но существенный для себя плюс присутствия на свадьбах.
Эрик хмыкает, и я тихо добавляю:
— Еще будем изображать влюбленных.
— Нет. — сразу следует протест.
Первый раз я предложила подобное несколько лет назад. Он сопротивлялся, возмущался, потом махнул рукой и сказал: «Делай, что хочешь». И вроде получалось у него неплохо, но нервничал так, будто я его кричащего и сопротивляющегося собиралась насиловать при свидетелях.
Наше движение к нужному столу, за которым сидят его родители напоминает полосу с препятствиями, приходится постоянно останавливаться и с кем-то здороваться. И эти люди, по всей видимости, никогда не закончатся…
На первой свадьбе, на которую принц затащил меня обманом, я долго округляла глаза и спрашивала: «Ты реально здесь всех знаешь? Прямо каждого? И поименно помнишь?». Мои реакции его сильно забавляли. Просил повторить вопросы, прикидываясь, что не расслышал.
