– Спокойно, только не разбегаемся! – рявкнул Вадька на засуетившихся девчонок. – Потеряетесь под землей – будете тут вечно блуждать и лопать червяков на завтрак! Сырыми!
Вечные сырые червяки на завтрак – еще больший ужас, чем просто червяки, заставил девчонок замереть. Вадька передал уже оправившуюся Мурку сестре и под неумолчное хлюпанье воды побрел к Севе.
В последнюю секунду он успел увернуться от и впрямь низко свисавшей металлической балки, а прямо за ней действительно болтались какие-то… длинные, гибкие, тонкие и потолще, противно белесые, слабо шевелившие волосками… Вадька протянул дрожащую руку… За его спиной девчонки затаили дыхание… Его пальцы сомкнулись на одном таком… висящем… Потом он запрокинул голову и направил луч фонарика вверх.
– Народ… – слабым голосом сказал он. – Это не черви. Это корни.
– Что? – Сзади послышался плеск шагов, и еще четыре любопытные головы (считая одну гусиную на длинной шее) высунулись из тоннеля.
Тоннель действительно вывел их в довольно широкий зал. Его потолок крест-накрест был укреплен широкими, подернутыми слоем ржавчины металлическими балками, а в промежутках между балками в зал спускались… корни. Корни растущих наверху деревьев заполняли собой весь зал, их концы плыли в текущем по дну потоке и медленно шевелились от непрерывного движения воды. Казалось, лес живой, и стоит компаньонам ступить в него, и эти извивающиеся гибкие жгуты, как в японских мультиках ужасов, хищно прянут к ним, обовьются вокруг рук и ног, поволокут…
У гусей нет воображения. Евлампий Харлампиевич невозмутимо протиснулся между людьми, неуклюже перебирая красными лапами, выбрался из тоннеля, недовольно гоготнул и невозмутимо поплыл через зал. В свете фонариков был отлично виден беленький гусиный хвостик, мелькающий в густом лесу свисавших с потолка корней. Те продолжали спокойно полоскаться в воде. Компаньоны смущенно переглянулись и двинулись за гусем, раздвигая ниспадавшие с потолка гибкие плети.
Бредущая последней Катька чувствовала, как она немыслимо, нечеловечески устала. Идти, преодолевая сопротивление воды, было неимоверно трудно, еще труднее оказалось обходить толстые узловатые старые корни, тут же запутываясь и хлестко получая по лицу от гибких и молодых отростков. Не глядя она в очередной раз протянула руку, отводя в сторону болтающийся пучок перед носом… И остановилась, вдруг упершись тем же носом в спину замершей впереди Кисоньки. Лес корней кончился. И вода под ногами тоже вроде бы отступила. Они стояли у поднимавшегося над водой высокого кирпичного бортика. И с изумлением рассматривали составленный вдоль бортика штабель тщательно упакованных и даже прикрытых целлофаном ящиков. Несмотря на многочисленные защитные слои, от штабеля остро и одуряюще пахло колбасой.
– Правильно мы не стали под землю колбасу брать, – ошеломленно пробормотал Сева. – Здесь своей колбасы – навалом!
В нескольких метрах от них в кирпичной стене зала сперва послышалось шевеление… а потом ее прорезал желтый прямоугольник падающего из распахнутой двери света. Прорисованный светом черный зловещий силуэт возник на пороге, и грозный голос рявкнул:
– Кто тут? Не шевелись – пристрелю, как собаку!
Глава 17. Хорошо, но дальше некуда
Все-таки они были сыщиками детективного агентства, и это дело было не первым в их практике! Фонари на касках они погасили, едва заслышав звук открываемой двери. Двигаясь совершенно бесшумно, без единого всплеска воды под ногами, компаньоны растворились в зарослях корней. Первым под их прикрытие нырнул Харли – быть пристреленным, как собака, казалось ему несовместимым с гусиной честью!
Рядом с первым темным силуэтом появился второй. И вежливо поинтересовался:
– Чего орешь?
– Слышь, Серега… – напряженно всматриваясь в темноту, ответил первый, – лазает вроде кто-то…
– Крысы, наверное, – равнодушно пожал плечами второй.
Вадька почувствовал, как рядом с ними все три девчонки судорожно дернулись.
– Интересно, из чего ты собираешься их пристрелить – из колбасы? Пах, и насмерть? – насмешливо продолжал второй, вскидывая к плечу палку сухой колбасы. – Лучше пошевеливайся, шестнадцать ящиков перетащить надо, пока наш не явился… Я один тяжести ворочать не нанимался. – И оба исчезли, оставив ход открытым.
Вадька, придвинувшись поближе к компаньонам, так, чтобы они могли разглядеть контур его лица в темноте, прижал палец к губам, а потом махнул ладонью, указывая направление. Они пришли сюда остановить террористов, а все остальное их категорически не касалось. Забавно только, что здесь, под землей, оказывается, происходит столько всего разного!
Повинуясь взмаху Вадькиной руки, компаньоны тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, двинулись подальше от занятого под колбасу участка подземелья, оставив его неведомых хозяев таскать ящики. Внимательно отслеживая путь на экране мини-компа, Вадька еще метров пятьдесят вел отряд в темноте и наконец, облегченно вздохнув, снова дал знак зажечь фонари.
– Нам туда, где журчит. Там должна быть лесенка наверх, а от нее прямой тоннель к запасному выходу из хранилища, – уверенно объяснил он, раздвигая последние пучки корней… и застыл, упершись носом в кирпичную кладку. Вадька медленно поднял голову, освещая уходившую вверх стену примерно в два его роста, в самом верху которой темнело черное отверстие нового тоннеля. И горестно вздохнул. Ну да, все и так шло слишком уж благополучно, обязательно должна была случиться какая-то лажа.
– Никто никому ничего не должен, – заключил Сева. – Даже лестница.
Видимо, когда-то вбитые в стену железные скобы и впрямь служили для подъема. Но теперь от них осталось одно воспоминание – кое-где скобы исчезли вовсе, вместо них в кирпичах зияли дыры, кое-где остались торчать обломанные металлические острия, в других местах ступени уцелели, но были так проедены ржавчиной, что казалось, они рассыплются в прах от малейшего прикосновения. И словно этого было мало, но именно по жалким остаткам лестницы откуда-то из-под потолка сбегал небольшой водопадик.
– Обходного пути, конечно же, нет, – уныло сказала Мурка, запуская обе руки в рюкзак.
Вадька помотал головой.
Мурка вытащила веревку и обмотала ее вокруг талии.
Кисонька озабоченно оглядывала уцелевшие ступени и пыталась в неверном свете фонарика хоть как-то рассмотреть выщербленный край стены. Мурка тем временем решительно натягивала перчатки.
– Вы что, лезть туда собрались? – первой догадалась о смысле их приготовлений Катька.
– А что делать? Ждать, пока новые ступеньки отрастут? – огрызнулась Мурка и, примериваясь, подергала нижнюю скобу. Проржавевший металл слабо хрупнул… и скоба осталась у нее в руках.
Мальчишки переглянулись.
– Э-э… – неуверенно протянул Вадька. Вообще-то стены штурмовать – работа мужская. Но совсем недавно им с Севкой уже приходилось лезть на одну стену, спасая излишне любопытного пенсионера от банды грабителей, – так вот, тот штурм получился не очень. А ведь тогда они были на поверхности, а не в подземелье, и под ногами не хлюпало, и на голову не текло. Но все равно они тут – сильный пол и обязаны хотя бы предложить помощь. – Давай мы полезем, что ли…
– Еще не хватало! – возмутилась Мурка. – Чтоб вы мне на голову оттуда звезданулись? Кисонька!
Ее сестра подошла к самой стене, сложила ладони ковшиком…
– Может, мы тебя подсадим? – теперь уже мужские качества решил проявить Сева.
– Чтоб я вам на головы оттуда звезданулась! – перебила его Мурка.
Кисонька решительно стиснула зубы… и опустилась перед стеной на одно колено, прямо в плещущуюся грязную воду.
– Что же нам тогда делать? – все еще стараясь сохранить остатки мужского достоинства, выпалили мальчишки.
– А вы считайте, – невозмутимо сообщила Кисонька.
– До скольких? – растерянно поинтересовался Сева.
– До пяти, – ответила Кисонька. – Пять секунд – это мой предел. Дольше я ее не удержу, и она все-таки…гхм… звезданется. Мне на голову.
– Утешила, – фыркнула ее сестра, решительно ставя ногу Кисоньке в сложенные ладони. Кисонька резко выдохнула… и, словно пружина, распрямилась, одновременно выпрямляя руки и одним сильным движением взбрасывая Мурку над собой. Та отчаянно вытянула руки, пытаясь вцепиться в край стены. Старый кирпич крошился у нее под пальцами…
«Четыре… пять…» – не осмеливаясь произносить слова вслух, Вадька считал про себя. Пять секунд миновали… Мурка никак не могла ухватиться. Но Кисонька ее держала. Постанывая сквозь намертво сжатые зубы, эта хрупкая утонченная любительница нарядов и хороших манер из последних сил удерживала сестру над собой. Шесть секунд… Семь… Восемь…
Ноги у Кисоньки подломились в коленях, и она с плеском рухнула в воду. Но в ту же секунду нога Мурки оторвалась от Кисонькиных ладоней, оперлась об обломок скобы… Девчонке все же удалось уцепиться за край стены, она подтянулась, закинула локоть… Железный штырь под ее ногой покачнулся и вывалился из паза. Мурка судорожно заскребла носками сапог по кирпичной кладке. Руки ее разгибались под тяжестью собственного тела, еще секунда – и она и впрямь свалилась бы Кисоньке на голову…
