Естественно, контекст доминирует над исходным смыслом слов, придавая им подчас новое, необычное значение. Так, слова день и ночь традиционно являются антонимами. Но если сравнивать их с переходным временем суток (утром и вечером), то противоположность исчезнет, а возникнет сродство.
Антитеза строится как раз на контекстуальности. Умелый копирайтер добивается того, чтобы слова в его обращении вне данного текста утрачивали прямую противоположность друг другу. Например, в рекламе семьи паевых инвестиционных фондов «КИТ Фортис Инвестментс» читаем исповедь деловитой супруги: «В нашей семье муж, конечно, главный. Но зато я – министр по финансам». Противопоставление налицо.
Оксюморон, или оксиморон (др. – греч. остроумно-глупое) представляет собой соединение противоположных по смыслу слов, образно раскрывающих противоречивую сущность обозначаемого. Примеры позаимствуем из американского кинофильма «Человек эпохи Возрождения» с Д. де Вито в главной роли: «красноречивое молчание» и «женственный мужчина». Великими русскими деятелями культуры были созданы такие блестящие оксюмороны, как живой труп (А.С. Пушкин), скучающая веселость (Н.С. Лесков), далекое близкое (И.Е. Репин). В рекламе оксюморон применяется нечасто, но в случае удачного использования эффект оказывается впечатляющим: «аромат современной Клеопатры»,[100] «узнай другую себя» (из рекламы косметики). Заметим, что в этих оксюморонах удалось обойтись без антонимов.
ЗАДАНИЕ № 14. Найдите товары, к которым подошли бы характеристики, выполненные в виде оксюморона: «полезная безделица», «утонченная резкость», «простота изысканности».
3.5. Синонимы
Синонимами называются слова с примерно одинаковым или полностью тождественным (контекстуально) лексическим значением, но имеющие совершенно разное написание и звучание.[101] Синонимия крайне полезна как выразительное средство языка, поскольку расширяет возможности формулировки мыслей все более и более разнообразными, не повторяющимися конструкциями. Те слова, которые автор текста рискует повторить в следующем предложении или даже в этом предложении, целесообразно заменить синонимами. Для рекламы важно «не быть занудной», то есть не повторять однотипные конструкции, но демонстрировать разнообразие и красочность текста, увлекать читателя. Повторяются в рекламном обращении не все слова, но лишь немногие, которые признаны «избранными» с психологической точки зрения. Прочие повторы вредны, вот почему их надлежит безжалостно удалять посредством синонимов.[102]
Ценным качеством синонимов является то, что их полное тождество наблюдается крайне редко. То есть синонимы чаще всего отражают разные стороны одного и того же объекта, воспроизводят смыслообраз предмета в новой ипостаси. Они наглядно показывают, что иероглифы языка не в силах заменить саму называемую вещь. Абсолютная синонимия наблюдается крайне редко, причем почти всегда – в рамках определенного контекста. Ярким примером могут служить слова «бегемот» и «гиппопотам». Для текстов, выдержанных в разговорном стиле, эти слова являются тождественными синонимами. Разницы между ними никакой нет (автор это специально выяснил в общении с профессиональными языковедами).
Но возьмем текст, посвященный истории, – научный или художественный. При описании Древнего Египта времен фараонов мы воспользуемся библейским словом «бегемот», если нам предстоит упомянуть этих водных животных, обитателей священного Нила. Но в рассказе о греко-римском Египте автору придется воспользоваться словом «гиппопотам», происходящим из древнегреческого. В копилку эрудита добавим, что слово «бегемот» переводится с древнееврейского как «водяная корова», а слово «гиппопотам» переводится с древнегреческого как «речной конь».[103]
Но вот откроем детские книги. Здесь явно преобладает словечко «бегемот» как более удобопроизносимое для ребенка. Исключение рискнул сделать только Чуковский, но и то трансформировал громоздкое греческое слово в потешное «Гиппопо на широкой Лимпопо», что ребенку прочесть и запомнить очень легко. Руководствуясь этой логикой, номинатор одного гипермаркета игрушек назвал этот магазин «Бегемот». Игрушки – детям, значит, название должно быть именно «Бегемот», а не «Гиппопотам». И вдобавок от «бегемота» удобно образовывать уменьшительно-ласкательное (бегемотик), тогда как «гиппопотамчик» звучит не слишком приятно.
Как видно, в общении с детьми слова «бегемот» и «гиппопотам» остаются синонимами, но утрачивают свое тождество. Заметим, что подобные метаморфозы в тексте, обращенном детям, претерпевают почти все синонимы. Если же внимательно вслушаться в речь родителей, которые общаются с очень-очень маленькими детьми, то нетрудно убедиться, что каждая фраза построена из синонимов, предназначенных исключительно для восприятия ребенка: «бобо», «ням-ням», «фа» и т. д. Детские синонимы представляют кладезь ценных материалов для рекламы, стоит только подойти к ним с умом. В высшей степени удачным, например, является слоган «Ням-ням, покупайте “Микоян”!»: В этом призыве содержится и упоминание бренда, и недвусмысленно озвучивается, что с надо делать с продукцией от «Микояна» (надо купить и сделать «ням-ням»).
Вновь вернемся к нашим бегемотам. На страницах серьезных работ по зоологии «водяную корову» именуют исключительно гиппопотамом. Таково зоологическое наименование этого гигантского парнокопытного, ближайшего родственника свиньи. А вот термин «бегемот» палеозоологи припасли для обозначения группы современных и вымерших млекопитающих, родственных гиппопотамам, – представителям отрядов парнокопытных и хоботных (слоны). То есть в естествознании синонимия между рассматриваемыми словами исчезает полностью.
(Не станем здесь сейчас рассматривать область личных имен, поскольку в ней законы синонимии проявляют себя совершенно по-особому: по понятной причине никто не назовет булгаковского Бегемота Гиппопотамом.[104])
Заметим, что честь открытия многозначности синонимов принадлежит древним римлянам, которые, вероятно, первыми догадались, что почти полностью подобное по смыслу слово несет в себе некий оттенок смысла, которого лишено слово-эталон, используемое в сравнении. Эту мысль пояснил в свое время удачным примером блестящий комедиограф XVIII в. Д.И. Фонвизин: «Старый человек обыкновенно любит вспоминать давние происшествия и рассказывать о старинных обычаях; а если он скуп, то в сундуках его найдешь много ветхого, нередко он бывает заматерел в своих привычках».[105] Здесь отчетливо прослеживается ряд синонимов, бесконечно далеких от тождества: старый? давний? старинный? ветхий? заматерелый.
